После полуночи, когда муравейник начинал засыпать и ночную тишь переставали пугать шорохи шин и громкие звуки эстрады народов Кавказа, когда полупьяные голоса ночных гуляк замолкали наконец-то в тёмных ульях квартир, Шаман начинал слышать Стон муравейника. Сотни тысяч душ, втиснутых в нелепую оболочку из костей и мяса, обтянутых утратившей упругость и блеск кожей, начинали стонать, нет, совсем не так, как это делают на камеру вышедшие в тираж актёры популярного немецкого синематографа, этот Стон был совсем иной. В нём не было ничего человеческого, он больше напоминал стон механической шарманки, заклинившей и потерявшей способность воспроизводить мелодию, а просто однообразно скрипящей «уа-уа-уа». И так каждую ночь до утра Стон то пропадал, иногда заглушаемый шипением проезжающего под окнами автомобиля, то вновь появлялся, стучась тихим упрямым перфоратором прямо в мозг. В этом нечеловеческом Стоне была заключена вся боль сотен тысяч душ, загнанных чьей-то, нет, совсем не злой, а, скорее, слепой и глухой волей в муравейник Города Машин.
Шаман знал, что остановить эту тысячелетнюю боль может только камлание на Ольхоне, и бубен, висящий много лет напротив его кровати, ждал своего часа.
Привкус вселенской любви
Зарыться в берлогу и спать до весны,
Забыв про заботы, ловить свои сны,
Прижавшись друг к дружке, тепло сохранять,
Довольным урчанием напасть отгонять.
Весною очнуться весёлым и злым,
Будя своим рыком леса озорным,
Косулю задрав и напившись крови,
Почувствовать привкус вселенской любви.
Секта
С того момента, как Валера попал в Секту, прошло больше года. Собственно, а какие ещё перспективы могли быть у парня, родившегося в маленькой южнорусской деревне и получившим неплохое высшее образование в провинции? Осесть дома и попробовать выбиться в люди, что в условиях тотального кумовства и коррупции практически равно шансу стать космонавтом межзвездной экспедиции «Энтерпрайз»? Оставался один путь: собрать нехитрый скарб и отправиться в Секту за лучшей долей.
Жизнь в Секте не отличалась особым разнообразием, но и дома, в провинции, разнообразием она тоже не баловала. Новички в Секте всегда селились на окраинах, центр занимали посвящённые Высших рангов и Духовные Наставники. Каждое утро толпы неофитов спешили со всех сторон к центру Секты, где им предлагалась нехитрая работа, которой всегда здесь было достаточно. Дорога к центру Секты занимала у неофитов значительное время, но в этом и был великий смысл ученичества.
Оттого что дорога к центру и обратно занимала много времени, Валера испытывал постоянное желание выспаться. Как любил повторять Великий Посвящённый, любовно именуемый сектантами Вождём, у неофита должно быть столько свободного времени, сколько требуется на шестичасовой сон. Депривация сна была непременным условием жизни неофитов, поэтому каждую свободную минуту они использовали, чтобы погрузиться в состояние полубредовой дремоты. Из-за того что неофиты испытывали постоянное желание выспаться, провинциальные эгалитарии, презиравшие членов Секты и, одновременно, втайне завидовавшие её руководству, называли неофитов «сонливыми», как бы намекая на ницшеанскую философию сверхчеловека. «Блаженны сонливые: ибо скоро станут они клевать носом», – сказал как-то усатый нордический философ, и провинциальные эгалитарии повторяли про себя за ним эту мантру, попадая в места скопления неофитов Секты.
После нескольких лет ежедневной депривации сна единственным желанием, сохранившимся у неофитов, было стремление перебраться поближе к центру Секты, чтобы выторговать несколько дополнительных минут сна. Провинциальные эгалитарии злобно шутили, что нет такого преступления, на которое бы не пошли неофиты Секты ради дополнительной пятнадцатиминутки сна.
Но Секта компенсировала это ежедневное страдание неофитов высокими доходами, о которых провинциальные эгалитарии могли только мечтать в своих деревнях и городах деревенского типа. И хотя сама Секта исподволь отбирала большую часть этих доходов, используя запредельные цены на аренду жилья, на потребительские товары и массу различных удовольствий и развлечений, главной компенсацией всегда являлось некое чувство принадлежности к Секте, маркирующее в массовом сознании провинциала богемность и элитарность. Но были и те, кто сбегал из Секты обратно в провинцию. Таких общественное мнение объявляло неудачниками и лузерами. Провинциальные эгалитарии, всю жизнь мечтавшие принадлежать к Высшему Совету Секты, однако в силу своей провинциальной лени не способные на столь решительный шаг, как обращение в неофиты и длительное прохождение по ступеням Посвящения, шептались злыми языками по своим провинциальным кухням об этической сомнительности удовольствий и развлечений и низком качестве продуктов питания в Секте, называя их презрительным провинциальным термином джумас, но старались в своих провинциях скопировать и насадить оные развлечения и продукты, активно используя сектантскую терминологию.
Однако социальный оруэлловский разрыв между членами Секты и провинциалами, терпимый в эпоху Золотого Дождя Вождя, стал раздражающим фактором, когда мощь струи Оного стала иссякать. И в первую очередь недовольство стало шириться среди неофитов Секты, доходы которых начали снижаться, а цена на товары и развлечения, наоборот, расти.
И именно в этот момент неофит Валера задумался, а не перебраться ли ему в Ашрам Ганжапыхово, что расположен на самом краю провинциального мира, где-то далеко в постапокалиптической Ставропольщине, и не вручить ли свою судьбу в руки Светоча Ставропольского Просветления и Всеобщей Электрификации Гуру Селёдкина…
Когда проснулся утром ранним
Когда проснулся утром ранним
И ощущаешь, что живой,
Пусть за окном сбежало лето
Куда-то в домик гостевой.
Спешить не нужно на работу
С больной от планов головой,
Будильник спит, а я проснулся
И ощущаю, что живой.
Лежу тихонечко в кровати,
Мыслями пачкая блокнот,
А за окном щебечут птицы,
И под бочком мурлычет кот.
Когда проснулся утром ранним,
И ощущаешь, что живой,
То понимаешь, что для счастья
Достаточно лишь быть с тобой.
Кинокритик
На жизнь Николай зарабатывал написанием рецензий к порнофильмам для нескольких глянцевых таблоидов. В былые времена, ещё до начала Холодной войны Хамона и Пармезана, Николай бы сам с большой долей иронии относился к подобной работе, но сейчас времена были не те. На месте модных бутиков и пафосных ресторанчиков, как когда-то в 90-х, вновь стали появляться комиссионные магазины, секонд-хенды и рюмочные. С лиц прохожих сошли улыбки, на улицах всё чаще стали попадаться плохо одетые попрошайки, а у мусорных баков – стаи бомжей и нищих. Устойчивому развитию первой десятки 2000-тысячных приходил полный стабилизец.
Поэтому, когда Николаю сделали предложение стать кинокритиком в жанре неигрового немецкого кино, он воспринял его в духе известной фразы из «Крестного отца» и с полной покорностью. Нет, ну вы, наверное, подумаете, что это за работа такая – кинокритик порнухи? Это же не работа вовсе, а просто мечта. Сиди, понимаешь, смотри в рабочее время то, что и так смотришь в нерабочее, а потом ещё и публично рассуждай обо всех достоинствах и недостатках увиденного, причём опять же за деньги. Ведь это не работа, а предел мечтаний любого бьюти-шмью-ти-блогера. Вот у вас, мой друг, сейчас даже мысль мелькнула, что за такую работу сам работник должен работодателю доплачивать. Нет, конечно, если такому блогеру лет двадцать, и он учится на физмате, то – понятно. Но Николай наш мало того что разменял пятый десяток, так ещё имел за плечами как минимум два высших образования, одно из которых было киноведческим.
К своей новой работе Николай подходил со всей ответственностью. Вот вы, мой дорогой друг, когда-нибудь досматривали порнофильм до конца? Вряд ли. Это только в анекдотах говорят, что наивные блондинки досматривают порно до конца в надежде на свадьбу. Но давайте спросим любую блондинку, и они все окажутся далеко не такими наивными. И если уж блондинки не досматривают порно до конца, то о других гражданах и гражданках и говорить не стоит. А Николаю как кинокритику приходится отсматривать такое кино от начала до конца, а ведь уже с первых минут ясно, какая будет сюжетная линия и чем она закончится. Так что, мой друг, это далеко не работа мечты, а тяжёлый и рабский труд в эпоху кризиса капитализма.
Но сегодня Николая ждало особое задание – рецензия на элитное лесбо-порно для таблоида «Крестьянка». На экране мелькали две хорошо сохранившиеся в этом бизнесе модели на фоне гламурного барочного интерьера, о котором мечтает каждая крестьянка. Как говорят у нас в подъезде, «дорохо-бохато» с непременным фрикативным гэ. Откуда эта любовь к позднему барокку у бывших потомков крепостных крестьян – вопрос, так и не ставший предметом серьёзного научного дискурса в силу мизерности финансирования оного. Однако, как уже смог заметить Николай, именно барочная обстановка была характерной особенностью лесбо-порно, и выбор редакцией женского таблоида именно этого фильма был жёстко обусловлен комплексами, о которых старина Фрейд мог лишь догадываться.
Глядя на экран, Николай поймал мысль о тяжкой бабьей доле работниц лесбо-индустрии, вынужденных в условиях жанрового отсутствия мужчин брать на себя их роль, и, неестественно корячась и потея от напряжения, имитировать то, что обычные мужики делают без какой-либо дополнительной симуляции. Идея соединить в тексте тяжесть крестьянской женской доли и аксиосферу гламурного лесбо-порно показалась Николаю интересной.
Но в этот самый момент, когда послушные зову сердца пальцы начали свою победную барабанную дробь по клавиатуре, искусствоведческий вкус Николая был унижен и оскорблён нелепо халтурной озвучкой фильма. Ведь вы же, мой дорогой друг, наверное, знаете, что в любом кино сначала снимают видео, а озвучка добавляется потом, и делают её, как правило, совсем другие люди, а не те, что мелькают на экране. Николай мог бы, подобно Великому гению Станиславскому, закричать «Не верю!», но дома, кроме него и двух моделей на экране, больше никого не было. Поэтому кричать голосом Великого Константина Сергеевича Николай не стал, а разразился в тексте пассажем о халтуре работников, стоящих за озвучкой фильма. А ведь их работа тоже не сахар. Только представьте себе, что вы должны озвучивать такие фильмы. Ну, вы скажете, что там сложного? Длинных монологов нет, сложносочинённые предложения не встречаются, деепричастные обороты тем паче, две-три стандартные фразы и остальное – охи-вздохи. Не работа, а удовольствие одно. Но опять же, если вам двадцать и вы на физмате. А если у вас за плечами ГИТИС или МИТРО, и вы всю жизнь мечтали о роли Гамлета или Офелии, а озвучиваете кино для взрослых в свои сорок пять?.. Это ж какая психологическая травма на почве когнитивного диссонанса получается.