- Я сама разогрею обед, — упредила она мать и, распахнув дверцу холодильника, оглядела полки. — Ох и вечер сегодня обалденный! Хочешь, в кино сходим на десять?
- У меня дома кино, — ответила мать. — Поясница ноет. Не заболеть бы.
- Бегаешь весь день по своим подъездам... Вечернюю почту разнесла? А то давай помогу.
Мать вздохнула. Что-что, а вздыхать она была мастерица. Вышла вот замуж за этого Петюню. Когда они вместе, кажется, что старшая сестра с братом, а не жена с мужем. Конечно, теперь он прописан в их квартире, не вытуришь. Да и любит она его. Ну и пусть любит. Неля и сама бы ушла, да некуда. Снять комнату — деньжищи нужны, да еще какие! А общежития в Универмаге нет. Да и вообще с этим вопросом в торговой системе полный завал, поэтому и сбегают девчонки кто куда. А если кому и выделяют комнату, так разговор идет по всему управлению. Да и кому? Старым сотрудникам, со столетним стажем. А на нее, на малявку, никто и внимания не обратит... Сердце щемила жалость к матери. Отец умер, когда Неле было три года. Мать жила с отцом как за каменной стеной, не работала, да и специальности особой не имела. А после кончины отца припекло — пошла работать. То счетоводом при ЖЭКе, то экспедитором на фабрике. Наконец пристроилась почтальоном. Работа суматошная, но занятость неполная. Ее и устраивало — можно подрабатывать шитьем. Мать долго была одна. А потом появился Петюня.
- Татьяне сегодня жалобу написали, — проговорила Неля, чтобы не молчать.
- Давно пора.
Мать не любила Татьяну. И все боялась, что та начнет влиять на Нелю.
- За что же ей жалобу написали?
Неля рассказала. И мать вдруг заняла сторону той «лошади»!
- И вообще, толку мало от твоей работы, вот что я тебе скажу, — подытожила мать. — Сохнешь на ней за гроши. Это ж надо! Другие хотя бы знакомства имеют.
- А я что, не имею? Вон какую колбасу принесла.
- Колбасу... В универсаме нашем и купила. Штамп за версту виден, на обертке... Хитрости твои!
Неля смутилась.
- Что же делать, мама... Если я такая.
Мать убрала ладонь с потертого хребта старенькой швейной машины. Хотела что-то сказать, но передумала, только глубоко вздохнула...
- И сама ты такая же, как и я, а говоришь, — помедлив, добавила Неля. — Мы с тобой такие... Павловы.
- Ну и хорошо, — еще раз вздохнула мать.
Неля достала из шкафчика тарелку, налила в нее суп. Села, привычно упершись пятками о перекладину табурета.
- Ну... как там твой директор, Фиртич этот, фордыбачит? — Мать была в курсе всех дел Универмага.
- Фордыбачит. — Неля выловила мясо и посолила. — Он такой... Да! Забыла тебе рассказать. — И Неля засмеялась. — Мне сегодня в автобусе какой-то парень глазки строил. Смех! Народ кругом зыркает, а он свое. Как тебе это понравится!
Но мать даже не улыбнулась. Она смотрела на Нелю, полуприкрыв глаза, словно на яркий предмет.
- Ты чего, мама?
- Между прочим, я с твоим отцом познакомилась почти так же. А через два дня зарегистрировались. И ни на секунду об этом не пожалела.
- Здрасьте! — озадаченно воскликнула Неля и заморгала в изумлении. — Выходит, мне надо было с ним сойти на первой же остановке?!
- Не знаю, — ответила мать. — Но смешного тут ничего нет. Может, это и вправду была твоя судьба!
- Таких судеб у меня на день сто раз, в магазине работаю. Каждый второй глазки строит. — Неля свела брови в прямую линию. — Могу дать тебе слово... Как только появится возможность, я съеду отсюда, сниму угол. Живи со своим Петюней спокойно.
Больше в тот вечер они не разговаривали.
8
Спекулянтка Светлана Бельская проснулась от лязганья замка.
- Бабоньки! Подъем! — послышался мужской голос.
Светлана резко приподнялась и села. Надорванный воротник пальто завалился набок. Яркий свет падал из распахнутой двери и освещал фигуру дежурного милиционера с мятым чайником, на носик которого были нанизаны две алюминиевые кружки.
- Позавтракаете. Подметете камеру, веник в углу... Если кому надо куда пройти, говорите сейчас. Потом будет не до вас.
Он подошел к железному, привинченному к полу табурету и поставил на него чайник. Вытащил из кармана несколько кубиков сахара.
Светлана осмотрелась. На соседних нарах, сунув кулак под щеку и подтянув красный платок к подбородку, посапывала цыганка. Заколка с золотым набалдашником выпала из немытых волос и валялась у самого лица. «Спит, дрянь, — тоскливо подумала Светлана. — А тут ошивайся из-за нее». Но злость против цыганки притупилась, уступив место тревоге.
- Послушайте... Долго мне здесь торчать?
- Днем приедет судья, определит кому сколько, — охотно ответил милиционер. — Что, пойдешь в туалет? Пользуйся. Дежурство сдавать буду. — Он принялся тормошить цыганку за плечо. — Подъем! В туалет.
Ресницы цыганки дрогнули, открывая затуманенные сном глаза.
- Чего дергаешь! Свою дергай! — Цыганка приподнялась. — Ну?!
- Не ну, а за дело! Камеру подметете. Придет судья — чтобы не злить по ерунде. А то всю катушку размотаете, пятнадцать суток.
- Ладно. Иди себе, — проворчала цыганка. — Уборная где?
- Я и жду. Тоже мне царевна-лебедь. Золото сыплется.
Цыганка подобрала булавку, сунула в чащобу черных волос, опустила с нар тощие ноги в теплых чулках. Нашарила сапоги. Натянула...
В коридоре было тепло. На деревянной скамье сидели два небритых парня. Один курил, пряча в ладони сигарету, другой вертел в руках шапку. Тут же, повернувшись спиной к парням, сидела старуха в тулупе.
- Курить запрещается! — строго напомнил милиционер.
- Слушаюсь, начальник, — бодро согласился парень и порыскал глазами, куда приткнуть сигарету.
- Шапку вертеть можно? — ехидно спросил второй.
- Повякай мне еще! — одернул милиционер. — Вам что, бабушка?
- Жалоба у меня. Сверху каплет, комнату заливает.
- Это не к нам. В ЖЭК вам надо.Так они ж еще спят. Замок на ЖЭКе.
- И ты б спала, бабуля, — посоветовал тот, с шапкой.
- Спала-а-а, — подхватила старушка. — На голову каплет. А кровать сто пудов, мне ее с места не сдвинуть.
- Перевернулась бы, надела бы боты да и спала. Есть боты? — Парню было скучно.
- Не острить! — приказал милиционер. — А что вы, бабушка, сами к соседям не подниметесь?
- Поднималась. С лестницы меня шуганули: «Придумала, старая, сухо у нас». А у меня течет.
Цыганка засучила ногами по свежевымытому линолеуму.
- Веди, начальник. А то и здесь натечет.
Светлана надеялась, что Платоша уже пришел. Но, кроме этих троих, никого в коридоре не было. И в тех комнатах, двери которых были распахнуты, никого не было. Милиционер остановился у двери в облупившейся голубой краске и повел головой...
Когда Светлана и цыганка вышли, он стоял в той же позе.
- Полотенце бы дал, — буркнула цыганка, обтирая лицо концом платка. — Или б духовку электрическую прибили.
- Не санаторий, обсохнешь. — И милиционер повел женщин в камеру.
- Ладно тебе! Санаторий... Ты хоть раз цыгана в санатории видел?
- Занялись бы делом — увидел! — веско ответил дежурный и приказал: — С чайником не задерживать, один на всех! Пользуйтесь, пока горячий.
Светлана села на нары, потом прилегла, поддерживая спадающий воротник. От досок тянуло кислым запахом сивухи. Она перевернулась на спину. Пахло меньше, но заныла спина. Еще бы, ночь провалялась на досках... Цыганка расставила кружки и принялась разливать чай,
- Горячий, — проворчала она. Взяла кружку, кусок сахара и поставила на доску рядом с головой Светланы. Со второй кружкой цыганка вернулась к своим нарам.
Она причмокивала, шмыгала носом, хрумкала и шумно глотала.
Светлана пролежала несколько минут. От кружки к щеке тянулось слабое тепло. Приподнявшись, Светлана подобрала сахар, сколупнула ногтем крошку табака. Пригляделась, заметила еще табак. Брезгливо скинула сахар на пол... Чай был теплый, с вонючим рыбным привкусом. Светлана сделала глоток и отодвинула кружку.
- Завтрак, — ворчала цыганка. — Теперь до трех жди. Принесут какой-нибудь суп... А тот мент вроде добрый. У тебя денег нет?
Светлана молчала. Сумку с кошельком, как и все ее вещи, отобрали при составлении протокола.
- Может, что-нибудь осталось в заначке? Попросим мента, он пирожков купит. — Переждав, цыганка вздохнула; — У меня есть три рубчика. В трусах спрятала...
- Ты что, в первый раз?.. Молчишь? Ну молчи, молчи...
Светлана не в первый раз попадала в милицию. Были приводы. Но все сходило с рук. И в участке ни разу не ночевала. Правда, однажды дело дошло до суда. Тот сержант, любитель кроссвордов, об этом напомнил. Но проходила она как свидетель — сама перекупила у какого-то типа шубу. Ее задержали. Сфотографировали. Видно, тот тип был уже на крючке, за ним следили. Потом пришла повестка в суд. Она не явилась. Еще повестка — опять не явилась. Вот и приехал за ней любитель кроссвордов. Кроме нее, свидетелями проходили еще несколько человек. Прижали того типа фактами и фотографиями. Дали срок. А Светлану отпустили, переслав бумагу в техникум: мол, покупает вещи у спекулянтов. Лето, техникум не работал. Так все и похерили...
Цыганка подошла к двери и постучала. Звякнул засов. В проеме показалось лицо дежурного.
- Чайник возьми. Позавтракали, — сказала цыганка. — Забыл?
- Быстро управились. — Дежурный вошел, взял чайник и кружки.
- Послушай, добрый человек, — цыганка протянула дежурному деньги, — купи пирожков. Без сдачи.
- Смену сдаю. Другого проси, — ответил милиционер.
- Ты ж добрый человек. Жена у тебя. Двое детишек. Мальчик и девочка.
Дежурный изумленно приподнял брови. Покачал головой. Взял деньги и аккуратно прикрыл дверь, осторожно брякнул щеколдой. Цыганка засмеялась детским смехом, встряхивая золотым браслетом. Шлепнула смуглой ладонью колено Светланы.
- Здорово он испугался, а? Здорово, да? Как же это я угадала?
И Светлана уже смеялась.
- Слушай, сколько тебе лет? — спросила она сквозь смех.