Есть серьёзные улучшения в том, каким образом электроника потребляет энергию. Во-первых, «у каждой литий-ионной батареи есть абсолютная электронная защита», отмечает Уиттингем, она представлена в виде компьютера, следящего за расходом энергии. «Они не хотят, чтобы её постоянно разряжали», что вывело бы батарею из строя.
Аккумуляторы будут развиваться и дальше. Понятное дело, что не только из-за пожеланий пользователей iPhone, но ещё и ради сохранения мира, который оказался на грани катастрофического изменения климата.
«Сжигание горючих ископаемых образует углекислый газ и прочие газообразные вещества, которые приводят к глобальному потеплению и загрязнению воздуха в городах, – постоянно напоминает Гуденаф. – Горючие ископаемые – истощимый ресурс, который не возобновляется. Современному рациональному обществу следует вернуться к добыче энергии из солнечного света и ветра. Растения собирают солнечный свет, однако нужны для еды. Фотоэлектрические элементы и ветряные мельницы могут обеспечивать людей энергией, не загрязняя воздух, однако эту электрическую энергию надо хранить, и батареи – самое подходящее для неё вместилище».
Вот почему такие предприниматели, как Илон Маск, усердно вкладываются в них. Его Гигафабрика, которая скоро в огромнейших масштабах поставит на поток литий-ионные батареи, уже сейчас является ясным сигналом того, что автомобильная и электронная промышленности выбрали своих лошадок для езды по двадцать первому веку.
Литий-ионная батарея – придуманная в лаборатории Exxon, доработанная светилом промышленности до колоссального изобретения, покорившая мир изнутри видеокамер японского производителя и созданная из компонентов, добываемых из глубин самого сухого и жаркого места на всей Земле – является пока невоспетой движущей силой машин будущего.
И её отец надеется, что мы воспользуемся дарованной нам мощью разумно и со всей ответственностью.
«Расцвет портативной электроники изменил способ общения людей друг с другом, и я несказанно рад, что он приносит пользу как бедным, так и богатым и позволяет человечеству понимать метафоры и аллегории различных культур, – говорит Гуденаф. – Однако сама по себе технология ни хороша, ни плоха, – добавляет он. – Всё зависит от того, как мы с ней обращаемся».
Глава 6Стабилизация изображения
«Ага, вот», – шепчет мне Давид Лураши, украдкой кивая на мужчину с прилизанными длинноватыми волосами и в жилете из морщинистой кожи, мужчина широкими шагами идёт в нашу сторону по бульвару Генриха Четвёртого. Как только он проходит мимо нас, Лураши тихонечко следует за ним и вьётся вокруг него, держа мой iPhone вертикально на уровне своей груди и быстро-быстро ударяя пальцем по экрану. Я тем временем сую руки в карманы и неловко оглядываю оживлённый перекрёсток Парижа. Я стараюсь не привлекать внимания, но всё больше ощущаю себя карикатурой на незадачливого американского шпиона.
Преследуя по всему Парижу в компании профессионального фотографа подходящих жертв, именно так я себя и чувствую весь день. Я отдал свой iPhone Лураши, который предложил показать мне, как он делает то, что делает, для чего, как оказалось, требуется сперва немалое терпение – дождаться и «выхватить» из толпы подходящего человека, – а затем ловкость, с которой можно следовать за выбранной моделью, не напугав её.
«Я хожу по городу с камерой и с наушниками в ушах, – рассказывает он. – С помощью регуляторов звука – вот эти кнопки – я делаю снимки»; такая маскировка помогает ему не слишком привлекать внимание. «Порой сложно. Нужно следить за тем, чтобы люди не начинали от тебя шарахаться, – объясняет Лураши, быстро улыбнувшись и попутно разглядывая толпу. – Но с такой камерой совсем не нужно прятаться».
Мы кружим по площади Бастилии возле монумента, украшенного строительными лесами и сетками. Лураши обращает внимание на женщину, которая идёт пританцовывая, и её правая рука грациозно парит в воздухе и делает прелестные снимки. Нам попадаются самые разные парижане: двадцатилетние модницы на высоких каблуках и в свободно летящих плащах, помятые мужчины со всклокоченными бородами, мусульманки в хиджабах; Лураши преследует их всех.
Лураши, франко-американский модный фотограф, изначально – как и многие другие творческие люди – не признавал Instagram и его ориентацию на готовые фильтры для изображений. «Это как тот же Спилберг, который снимает кучу скрипок в фильме о Холокосте, – говорит он. – Это совершенно ни к чему. Мир уже сам по себе достаточно стильный».
Но в итоге он всё же завёл аккаунт в Instagram и немало удивился, когда оказался в центре внимания благодаря серии своих фотографий, пронизанных общей тематикой: все его персонажи были сняты со спины и даже не догадывались о съёмке. Это сложнее, чем кажется.
Его снимки резонировали с идеей социальных сетей – возможно, потому что каждое безликое фото символизировало обитателя многолюдных и зачастую анонимных сообществ интернета. Какова бы ни была причина, фотографии стали получать сотни, а затем тысячи лайков, ими активно делились, и вскоре Лураши был известен как многообещающий талант. Люди со всего света начали присылать ему снимки людей, которых им удалось сфотографировать со спины.
Instagram, что и говорить, является одним из самых популярных и незаменимых приложений iPhone. Mashable, сайт, посвящённый цифровой культуре, оценивает его однозначно – приложение номер один. Выпущенный в 2010 году, сразу после подозрительно схожего приложения Hipstamatic (которое первым использовало фотофильтры и получило признание миллионов человек, однако не было бесплатным), Instagram быстро оброс огромной аудиторией и был приобретён Facebook за баснословную по тем временам цену, миллиард долларов, которая, однако, сегодня кажется слишком маленькой.
Известность в Instagram принесла Лураши более высокооплачиваемую работу, хотя в этой сфере было распространено мнение, что бесплатные фото новичков грозят профессионалам снижением расценок и контрактов. Однако Лураши, кажется, ни о чём таком не беспокоился.
«Мне всегда нравилось экспериментировать с цифровыми технологиями, – признаётся он. – Так как я больше все-таки сторонник традиционной фотографии, снятой на плёнку, мне импонирует, что телефон не пытается казаться цифровой фотокамерой. Стремление к „подглядыванию“ всегда играло значительную роль в фотографии, оставаться незамеченным, желание получить доступ к съемке чего-либо и нажить состояние, – рассказывает он. – Я обнаружил, что компактная мобильная вещица, которая легко умещается в кармане, упрощает эти задачи».
Если археологи будущего стряхнули бы пыль с рекламных слоганов самых популярных камер массового производства девятнадцатого и двадцать первого веков, они обнаружили бы поразительное сходство.
Экспонат № 1: «Вы нажимаете кнопку – мы делаем всё остальное».
Экспонат № 2: «Мы позаботились о технологии. Вам осталось лишь найти прекрасный вид и нажать на кнопку».
Первый экспонат пришёл к нам из 1888 года, когда основатель Kodak, Джордж Истман, подарил своей камере широкую популярность именно этими семью словами. Сначала Истман нанял агентство для рекламы своей корпусной камеры, однако отказался от их услуг, как только ему показали варианты, которые он счёл бессмысленно сложными. Отметив в рекламе основные достоинства своего продукта – что от покупателя требуется лишь сделать снимок и отнести камеру в магазин Kodak, чтобы там проявили и распечатали готовые фото, – он дал ход одной из самых известных кампаний в зарождающейся индустрии.
Что касается экспоната номер два – то это работа Apple, слоган для камеры iPhone. Посыл обеих кампаний, пусть и разделённых почти столетием, совершенно идентичен: обе делают упор на простоту использования и рассчитаны на обычного, среднестатистического покупателя, а не на профессионала фотоискусства. Такой подход позволил Kodak одарить камерами тысячи фотографов-любителей, и благодаря такому же подходу Apple занимает – хоть и спорную – позицию крупнейшей в мире компании по производству камер.
В статье 1890 года, опубликованной в экономическом журнале Manufacturer and Builder, говорилось, что у Истмана была «задумка объединить камеру – настолько малого веса и размеров, что можно взять её в руки, – с бесконечной светочувствительной фотоплёнкой, которая внутри камеры соединена с простым устройством памяти таким образом, что свободно можно сделать целый ряд снимков – целую сотню, – просто нажав на кнопку».
Kodak Brownie была не первой корпусной камерой; французская Le Phoebus опередила её почти на десятилетие. Однако Истман взял существующую технологию и переработал под широкого потребителя. И затем сделал ей хорошую рекламу. Вот что писала биограф Джорджа Истмана Элизабет Брайер: «Истман поставил своей задачей создание целой нации (и даже мира) фотографов-любителей, он интуитивно схватывал то, что другим людям в фотоиндустрии давалось с трудом: реклама – как материнское молоко для широкого рынка потребления. Как и в большинстве сфер своей компании, Истман взял все нюансы, связанные с рекламой, на себя. Он обладал даром – чуть ли не врождённой способностью – складывать предложения в слоганы, рисуя перед покупателями яркие и понятные образы». Никого не напоминает?
Kodak заложил тенденцию выпускать камеры, рассчитанные на массового потребителя. В 1913 году Оскар Барнак, глава немецкой компании Ernst Lietz, положил начало разработке лёгкой камеры, которую можно всюду брать с собой, отчасти потому, что сам он страдал от астмы и был заинтересован в портативной технике. Так появилась Leica, первая камера массового производства со стандартной плёнкой 35 мм.
Двухмегапиксельную камеру, встроенную в первый iPhone, сложно было назвать венцом инновации. Да никто и не собирался.
«К ней относились так: у всех телефонов есть камера, значит, и у нашего должна быть», – рассказывает старший участник самой первой команды iPhone. Дело не в том, что Apple не придавали большого значения камере, просто на тот момент они были сильно ограничены в ресурсах, и камера стояла не на первом месте. Даже сам основатель не считал камеру чем-то особенным: Джобс лишь вскользь упомянул о ней в своих изначальных тезисах.