Нгуен решил убить свой проект.
«Я планировал Flappy Bird как игрушку, которой уделяешь пару минут, когда расслаблен, – рассказал он в интервью Forbes. – Но она превратилась в наркотик. Я думаю, возникла сложная ситуация».
Критики не могли постигнуть, почему он отказался от прибыльного потока в пятьдесят тысяч долларов в день. Нгуен разработал приложение в одиночку, оно сделало его богатым. Но при этом он ощущал тревогу и страдал от чувства вины. Приложение оказалось слишком затягивающим. «Чтобы разрешить сложившуюся ситуацию, лучше всего было убрать Flappy Bird. Игры больше не будет».
Что возвращает нас к Алану Кею. «Новые информационные площадки заканчивают тем, что попросту симулируют развлекательные медиа, – говорит он. – Закон Мура работает. В итоге нас ждёт нечто относительно недорогое, обслуживающее потребительские привычки покупателя. Нечто, что можно преподнести как удобную форму для всех старых средств информации и вовсе не демонстрировать как совершенно новое медиа. Что, по сути, и произошло». И что объясняет, почему мы используем наши передовые устройства для просмотра комедийных шоу и игр.
«Поэтому если вглядеться в компьютер и задаться вопросом, чем же он действительно хорош, что в нём важного и незаменимого… что ж, вы обнаружите много общего с печатным станком, – говорит Кей. – Нужно было взаимодействовать с автодидактами (самоучками) в Европе, но не было известно, где они находятся. Поэтому появилась идея массового производства – лишь ради того, чтобы малый процент населения смог получить их. Этого было достаточно, чтобы изменить Европу. Он не изменил большинство людей Европы; он изменил только влиятельные круги, создававшие общественное мнение. Вот что произошло».
По стечению обстоятельств, кое-кто из наблюдателей обратил внимание, что некогда дававший равные возможности App Store теперь больше заботится о крупных компаниях, которые могут рекламировать свои приложения на других платформах или же через уже популярные в App Store приложения.
Колоссальная портативная компьютерная мощь iPhone используется, по большей части, для потребления. С какой целью вы чаще всего используете свой телефон? Если вы соответствуете описанию среднестатистического пользователя, составленному Дедью, то вы проверяете и размещаете сообщения в соцсетях, много развлекаетесь и пользуетесь навигационными функциями устройства, именно в таком порядке. Переписываетесь с друзьями, смотрите видео, ориентируетесь в незнакомом месте. Телефон стал восхитительным удобным преобразователем рутины и чудесным источником развлечений. Бесподобным катализатором. Как и говорит Кей, «закон Мура работает». Но Кея также печалит факт, что смартфоны спроектированы таким образом, чтобы минимизировать потребность в продуктивном и творческом взаимодействии. «Кто будет всерьёз сидеть над шестидюймовым экраном и рисовать или создавать произведения искусства? Все линии ни к чёрту», – поясняет он.
То, о чём говорит Кей, скорее философская проблема, нежели проблема техническая. Он говорит, что у нас есть технологическая мощь, способность создать сегодня настоящий Dynabook, однако потребительские нужды – особенно подогреваемые рекламными отделами технологических компаний – превратили наши мобильные компьютеры, как и следовало ожидать, в устройства массового потребления. Наши всё более мощные, более мобильные компьютеры, заточенные под потоковый звук, видео и графику высокого качества, пленили нас. Как же сделать так, чтобы всё изменилось?
«Нужно приклеить значок с предупреждением об опасности», – смеётся в ответ Кей.
Глава 9От шума к сигналу
С верхушки сотовой вышки, в десятках метров под которой расстилается широкое поле, клянусь, виден даже изгиб Земли: горизонт убегает далеко вперёд и пропадает на той стороне планеты. Ну, по крайней мере, так показано на одном видео с YouTube – сам-то я никогда не поднимался на верх сотовой вышки и в ближайшее время не собираюсь.
В 2008 году глава американского управления по охране труда, Эдвин Фулк, назвал работу монтажников, обслуживающих сотовые вышки (не добычу угля, не ремонт шоссе или борьбу с пожарами) «самой опасной работой в Америке».
И легко понять почему. Процесс подъёма на вышку высотой в полторы сотни метров по узенькой металлической лестнице с тринадцатью килограммами оборудования, свисающими внизу под тобой, и со страховкой в виде тонкого троса, который удерживает тебя от внезапного свободного полёта к матушке-земле, – что ж, спору нет, процесс действительно пугающий. (Именно поэтому такие щекочущие нервы видео собирают миллионы просмотров: монтажник, взбирающийся на вышку с экшн-камерой GoPro, является одной из самых животрепещущих рубрик на YouTube.) Тем не менее для кого-то это обычная работа: они забираются наверх для починки или обновления оборудования, которое позволяет нашим телефонам оставаться на связи.
В конце концов, чего бы стоили наши телефоны, не будь сигнала связи?
Как правило, мы ощущаем присутствие сетей, обеспечивающих нам почти постоянное наличие связи, лишь когда они начинают сбоить или, еще хуже, вовсе пропадают. Зона покрытия сотовой связи стала настолько повсеместной, что мы ожидаем её наличия везде: точно так же мы относимся к заасфальтированным дорогами и дорожным знакам, которые повсюду. Эти ожидания всё больше распространяются и на беспроводную передачу данных и, конечно, Wi-Fi: мы привыкли и ждём, что в домах, аэропортах, сетевых кофейнях и других общественных местах у нас будет доступ к беспроводному интернету. Но при этом мы редко задумываемся о том, каких человеческих усилий стоило – и до сих пор стоит – сделать так, чтобы мы постоянно были на связи.
На момент наступления 2016 года в мире с населением 7,43 миллиарда человек было зарегистрировано 7,4 миллиона сотовых абонентов (наряду с 1,2 миллиарда абонентов беспроводной передачи данных LTE). И факт, что они могут звонить друг другу с относительной лёгкостью, является колоссальным политическим, промышленным и технологическим достижением. Начнём с того, что для этого нужно просто огромное количество сотовых вышек: в одних только США их установлено 150 000 штук. (Это согласно оценке промышленной группы; точные данные по вышкам получить сложно, так как сложно отследить их все.) Что касается всего мира – речь идёт о миллионах вышек.
Корни таких широкомасштабных сетей уходят в вековую давность, во времена, когда технология только возникла, спонсировалась государством и контролировалась монополистами. «Большую часть двадцатого века, – говорит Джон Эйгар, историк, исследующий эволюцию беспроводных технологий, – мировые телекоммуникации управлялись едиными крупными государственными или региональными поставщиками»; телекоммуникациями такого рода заведовала Bell Telephone Company, начало которой в 1890-х положил наш старый друг Александр Белл и его «самый ценный патент», который помог ей превратиться в мощнейшую корпорацию за всю историю США до момента её роспуска в 1984 году. По словам Эйгара, появлением iPhone мы обязаны «переходу из того мира в наш мир: мир множества различных видов закрытых частных корпораций». Именно iPhone «сломал хребет телефонным операторам», как сказал однажды Жан-Луи Гассе, бывший исполнительный директор Apple.
Итальянский пионер радиотехники Гульельмо Маркони собрал первые рабочие телеграфные радиопередатчики, выполненные для состоятельного заказчика – Королевского военно-морского флота Великобритании. Только такая обеспеченная империя могла позволить себе в те времена подобную технологию. Так что Великобритания не испугалась баснословных затрат и выделила средства на разработку беспроводных средств коммуникации, по большей части ради того, чтобы дать своим военным кораблям возможность поддерживать связь во время плотного тумана, который часто окутывал регион. Способов разработать такие масштабные, сложные в производстве, дорогие и непростые в организации сети не так уж и много: вам нужен государственный субъект и веская причина для разработки сети – например, в США такой причиной стала необходимость радиосвязи для полицейских.
Вскоре после того, как Лаборатории Белла объявили об изобретении транзистора и технологии сотового телефона (её создатели считали, что структура сети похожа на соты, отсюда и термин «сотовый») федеральное правительство стало одним из первых, кто принял их с распростёртыми объятиями. Вот поэтому одни из первых радиотелефонов появились в американских полицейских машинах: офицеры использовали их во время патрулирования для связи с полицейскими станциями. Возможно, вам и в нынешнее время приходится сталкиваться с этой древней системой, которой до сих пор находится место, даже в эпоху цифровых коммуникаций – какой транспорт вам первым приходит на ум, когда речь заходит о диспетчерской радиосвязи?
Беспроводные технологии оставались прерогативой государства на протяжении большей части пятидесятых годов, с одним лишь исключением: бизнесмены-толстосумы. Навороченная мобильная техника нынешних дней кажется чрезмерно дорогой, но она даже рядом не стояла с первыми частными средствами радиосвязи, которые стоили практически столько же, сколько хороший дом. Богатые, конечно же, не использовали радио для борьбы с преступностью. С его помощью они связывались со своими шофёрами, а также использовали его для деловых целей.
К 1973 году сотовые сети стали крупными, а технология усовершенствовалась настолько, что Мартин Купер из Motorola смог анонсировать первый прототип мобильного телефона, призвав людей перейти на пластиковые сотовые телефоны размером с тостер. Но единственными мобильными телефонами, выпускавшимися в промышленных масштабах, оставались только встроенные в автомобили коммуникаторы, и так продолжалось до середины 80-х годов, до выхода в свет Motorola DynaTAC – серии телефонов, с которыми потом будет экспериментировать Фрэнк Канова, чтобы создать первый смартфон. Они оставались непомерно дорогими и встречались очень редко, отвечая запросам узкого рыночного сегмента: богатых бизнесменов-футуристов, таких как герой Мартина Шина в фильме «Уолл-стрит».