«После грандиозной демонстрации, – рассказывает Ординг, – инженеры стали задумываться: что же нужно, чтобы всё это по-настоящему претворить в жизнь? Как с точки зрения техники, так и с точки зрения софта». Сказать, что инженеры, первыми столкнувшиеся с поставленной задачей, с трудом верили в жизнеспособность устройства в ближайшем будущем, – значит, ничего не сказать. «Они смотрели и: „О боже, всё это… не знаю, просто целая куча работы. Даже представить сложно, как много ещё надо сделать“».
Предстояло столько всего сделать для того, чтобы воплотить мультисенсорный Mac в реальном устройстве со множеством новых, неопробованных технологий, что было сложно даже просто составить примерный план, как можно всё это из кусочков собрать воедино.
Разработка Rokr продолжалась на протяжении 2005 года. «Мы все полагали, что Rokr – это попросту шутка», – говорит Уильямсон. Известный своим активным участием во всем глава Apple не видел конечную версию Rokr до самого начала сентября 2005 года, когда ему предстояло представить новый телефон миру. И он пришёл в ужас от одного его вида. «По виду Стива читалось: „Что мы можем сделать, как нам его исправить?“ Он знал, что телефон получится так себе, но не представлял, что всё будет настолько плохо. Когда же пришло время анонса, Стив даже не хотел выходить на сцену и презентовать его, настолько сильно он был расстроен», – рассказывает Фаделл.
Во время демонстрации Джобс держал телефон так, будто в руках у него был вонючий носок. В какой-то момент Rokr не смог переключиться от телефонных звонков к музыкальному проигрывателю, и Джобса даже затрясло от негодования. Так что в тот самый момент, когда Джобс анонсировал «первый в мире мобильный телефон с iTunes», он размышлял только о том, как бы поскорее избавиться от него.
Rokr провалился с таким треском, что в итоге оказался на обложке журнала Wired с заголовком «И это вы называете телефоном будущего?».
«Когда он спустился со сцены, весь его вид выражал „Фу!“, сплошное отвращение», – говорит Фаделл. Rokr провалился с таким треском, что в итоге оказался на обложке журнала Wired с заголовком «И это вы называете телефоном будущего?» и вскоре был снят с производства со скоростью в шесть раз быстрее среднего отраслевого показателя. Полнейшая никчёмность телефона оказалась для Джобса большим сюрпризом – и гнев заставил его ещё крепче вцепиться в рычаги создания родного, собственного телефона Apple. «Не тогда, когда Rokr провалился. А когда он только вышел», – говорит Фаделл. «У него нет будущего, – сказал Джобс Фаделлу после презентации. – Сил никаких нет, да и просто тошнит от ведения дел с идиотами-телефонщиками».
«Это был поворотный момент, – рассказывает Фаделл. – Стало понятно: „К чёрту всё, мы будем делать собственный телефон“».
«Стив созвал большое совещание в зале совета директоров, – рассказывает Ординг. – Там были все: Фил Шиллер[37], Джони Айв и все-все». Джобс сказал: «Слушайте. Мы меняем планы. Будем делать эту штуковину на базе iPod, превратим её в телефон, потому что это самый реально возможный проект. Самый ожидаемый». Речь шла о проекте Фаделла. От сенсорного экрана никто не отказывался; просто инженеры пока приводили его в надлежащее состояние, Джобс дал задание Ордингу, Чаудри и членам команды пользовательского интерфейса разработать интерфейс для iPod-телефона: способ набора номера, выбор контактов и навигация в Сети с помощью старого доброго кнопочного колёсика на устройстве.
Так получилось два конкурирующих проекта, которые боролись за возможность стать iPhone, – этакий «конкурс на лучший пирог», как подшучивали некоторые инженеры. Обоим проектам присвоили кодовое название: P‐1 и P‐2, соответственно, – и высший уровень секретности. P‐1 – телефон на основе iPod. P‐2 – экспериментальный гибрид технологии мультитач и программного обеспечения Mac.
Если устанавливать точку отсчета для политического раздора, который вспыхнет позже и охватит весь проект, то она наверняка где-то здесь, в решении разбить проект на две команды: iPod-отдел Фаделла, который, помимо разработки прототипного iPod-телефона, всё ещё занимался обновлением товарной серии, и ветеранов ПО Mac OS под руководством Скотта Форсталла. А также в решении заставить их соперничать друг с другом. (Дизайнеры человеко-машинного интерфейса тем временем работали как над P‐1, так и над P‐2.)
В конце концов, исполнительные руководители, контролировавшие главные составляющие iPhone – программное и аппаратное обеспечения, а также промышленный дизайн, – не смогли ужиться вместе в одной лодке. Одни уходили, других увольняли, а кому-то предстояло стать единодушно признанным – и, возможно, единственным – воплощением нового гения Apple в постджобсовскую эпоху. Тем временем, пока наверху шла политическая борьба, дизайнеры, инженеры и программисты неустанно трудились, чтобы какими угодно способами превратить проекты P в рабочие устройства.
Итригу и разнообразие в каждый сверхсекретный проект Apple привносят кодовые названия. Проект iPhone стал – Пурпурный.
«В Купертино мы обитали в одном полностью изолированном здании, – рассказывал Скотт Форсталл, который отвечал за операционную систему Mac OS X и которому предстояло возглавить всю программу iPhone, касавшуюся программного обеспечения. – У нас был один этаж, где работала команда человеко-машинного интерфейса. Мы изолировали весь этаж. Поставили пропускные терминалы, камеры. Кажется, чтобы попасть в наши лаборатории, нужно было приложить пропуск к терминалам не меньше четырёх раз. Он звал это место„пурпурным общежитием“, потому что очень походило на общагу, люди проводили там всё своё время».
Они «повесили табличку „Бойцовский клуб“, потому что первое правило Бойцовского клуба – никому не говорить о Бойцовском клубе[38], а первое правило Пурпурного проекта – никому не говорить о проекте за стенами лабораторий», – рассказывал Форсталл.
Почему Пурпурный? Мало кто может припомнить. Одна из версий гласит, что название пришло в честь пурпурного игрушечного кенгуру, которого Скотт Херц, один из первых инженеров, пришедший работать над iPhone, сделал эмблемой Radar, системы, которую инженеры Apple использовали для отслеживания багов и глюков во всей компании. «Все неполадки в Apple отслеживались с помощью Radar, и много у кого был к нему доступ, – рассказывает Ричард Уильямсон. – Если вы любознательный инженер, вы можете исследовать отслеживающую ошибки систему и узнать, кто над чем работает. А если вам поручили работу над сверхсекретным проектом, то вам придётся задуматься над тем, как бы замести в этой системе свои следы».
Скотт Форсталл, рождённый в 1969 году, всю жизнь пропитывал свой мозг философией Apple. В средней школе его развитые не по годам умения в области математики и физики позволили ему перейти на программу углублённого изучения предметов, где выдавали доступ к компьютеру Apple II. Он научился программировать и делал это очень хорошо. Впрочем, Форсталл не дотягивал до образа классического айтишника-всезнайки. Он успешно участвовал в школьных дебатах и играл в мюзиклах старшеклассников – исполнял главную роль в «Суини Тодде»[39] и был напыщенным демоном-парикмахером. Форсталл окончил Стенфорд в 1992 году магистром в области информатики и устроился на работу в NeXT.
После выпуска непомерно дорогого компьютера, нацеленного на рынок высшего образования, NeXT потерпела крах как производитель оборудования, но сумела выжить благодаря выдаче лицензий на мощную операционную систему NeXTSTEP. В 1996 году Apple купила NeXT и вернула Джобса в игру, а также было принято решение использовать NeXTSTEP для переработки устаревающей операционной системы Mac. Она стала основой, на которой компьютеры Mac – и iPhone – работают по сей день. Когда Джобс возглавил Apple, карьера Форсталла быстро пошла в гору. Он полностью перенял модель управления и неповторимый стиль своего кумира. Журнал BusinessWeek называл Форсталла «учеником волшебника».
Один из бывших коллег боготворил его как умного, практичного лидера, но в то же время говорил, что он перегибает палку с поклонением Джобсу: «Он поистине выдающийся человек, но порой хотелось сказать ему: „Слушай, просто будь собой“». Форсталл стал вожаком в непростом деле: ему предстояло адаптировать программное обеспечение Mac под сенсорный телефон. Некоторые считали его эго и неприкрытые амбиции отвратительными – «вечный подхалим», как назвал его один из коллег, и «старфакер»[40], по словам другого, – а кое-кто даже сомневался в его умственных способностях и трудовой этике. «Не знаю, что там говорили о Скотте другие, – рассказывает Анри Ламиро, – но работать с ним было одно удовольствие». Форсталл привёл в проект P‐2 множество выдающихся инженеров, с которыми работал ещё со времён NeXT: Анри Ламиро и Ричард Уильямсон были в их числе. Уильямсон в шутку называл команду «мафией из NeXT». Не так уж далеко от истины, потому что порой они вели себя как тесно сплочённая подпольная (и высокоэффективная) организация.
Тони Фаделл – конкурент Форсталла.
«Если смотреть с точки зрения политики, Тони хотел присвоить всё руководство себе, – говорит Григнон. – Программное обеспечение, аппаратное обеспечение… как только люди увидели всю важность проекта для Apple, всем захотелось руководить им. Вот тогда и разгорелась легендарная битва между Фаделлом и Форсталлом».
Успев поработать с Форсталлом над Dashboard, Григнон оказался в необычной позиции по отношению к обеим командам. «Мы всегда смотрели на Форсталла и его ребят как на неудачников. То, как они пытались вклиниться в разработку… – рассказывает Григнон. – Мы на сто процентов были уверены в нашей победе, потому что проект вёл Тони, а на счету Тони – миллионы и миллионы проданных iPod».