Сюй и его друг попали в Foxconn случайно и даже не совсем по своей воле.
«Foxconn называют „лисьей ловушкой“, – рассказывает Сюй. – Потому что они обманывают толпы людей».
«Меня обманом завлекли на Foxconn. Я собирался идти работать в Huawei, – добавляет он, имея в виду китайского конкурента в сегменте смартфонов. – В Huawei условия намного гуманней, более доброжелательная корпоративная культура, более комфортная». На самом деле, по его словам, «все планируют проработать годик на Foxconn, а потом перейти в Huawei».
Но когда Сюй пришёл в центр трудоустройства, ему сказали, что вакансий в Huawei нет, поэтому они направили его в Foxconn. Он уверен, что сотрудникам там просто приплачивают из Foxconn, чтобы те приводили побольше людей: вербовщики попросту наврали ему, что в Huawei нет вакансий, хотя места были.
По его словам, это лишь первая часть «лисьей ловушки». «Они просто-напросто не выполняют свои обещания, и тем самым снова обманывают вас». Сюй рассказывает, что им сперва обещали бесплатное жильё, а затем заставили платить непомерно высокие счета за электричество и воду. Комнаты нынешних общежитий вмещают в себя по восемь человек, но когда там жили Сюй и его друг, их было по двенадцать человек на комнату. Foxconn не даёт никаких социальных страховок и либо задерживает, либо вовсе не выплачивает премии. К тому же большинство работников подписывают контракт, согласно которому из зарплаты вычитается солидная сумма в случае, если они увольняются раньше, чем закончится трёхмесячный испытательный срок. «Мы думали, что в Foxconn неплохо работается, но как только мы там очутились, поняли, насколько сильно ошибаемся».
В довесок ко всему, работа на заводе совершенно изматывала. «Чтобы получить стопроцентный оклад, без вычетов, приходится работать с трёхсотпроцентным усердием, – говорит Сюй. – Нужно уметь распределять свои силы» или в противном случае вас отчитают на глазах у ваших коллег. Вместо того чтобы обсуждать выполнение работы без свидетелей или с глазу на глаз тут же, у конвейера, руководители приберегают претензии на потом. «Когда начальство спускается вниз с проверкой, для работников это знак приготовиться, – рассказывает друг Сюя. – Если начальник заметит хоть какой-то промах, он не станет устраивать разнос прямо на месте. Он устроит разнос позже, на общем сборе на глазах у всех».
Такие общие сборы – часть повседневной рутины. В конце дня руководитель просит всех рабочих покинуть свои места и собраться вокруг. Помимо похвалы усердных работников и общего производственного отчёта, он по одному вызывает в центр тех, кто, как ему кажется, оплошал.
«Они постоянно оскорбляют и унижают людей, – говорит его друг. – Наказывают кого-нибудь в назидание остальным. Это происходит систематически, – добавляет он. – Можно получить премию, но если тебя отчитали, никакой премии не увидишь».
В особых случаях, если начальник решит, что ошибка подчинённого слишком дорого обошлась компании, рабочий должен подготовить официальное извинение.
«Им приходится вслух перед всеми зачитывать письмо, в котором они просят прощения… „Я больше не допущу подобной оплошности“». Один из его коллег, взявший на себя вину за чужую ошибку, чтобы защитить друзей, «рыдал, потому что слишком уж сильно его ругали».
Такая традиция, связанная с неимоверно стрессовой работой, нервотрепкой и унижениями, приводит к массовой депрессии.
Сюй рассказывает, что несколько месяцев назад случилось ещё одно самоубийство. Он видел его собственными глазами. Жертвой стал студент, работавший на конвейерной ленте по сборке iPhone. «Я немного знал его, мы виделись в столовой», – говорит Сюй. После публичной выволочки он принялся ругаться с руководителем. Кто-то из местных чиновников вызвал полицию, хотя рабочий не дрался, а лишь сердито высказывал своё недовольство.
«Он принял случившееся близко к сердцу, – говорит Сюй, – и не смог справиться с переживаниями». Три дня спустя он выпрыгнул с девятого этажа. «Я вышел перекусить и увидел, что вокруг творится какая-то суета. Он лежал на земле в луже крови».
«Почему же СМИ не рассказали о его самоубийстве?» – спрашиваю я. Сюй и его друг переглядываются, а затем пожимают плечами. «Когда здесь кто-нибудь умирает, о нём забывают на следующий же день, – откликается друг Сюя. – Его больше не существует».
Сюй Личжи, который покончил жизнь самоубийством в Лунхуа в сентябре 2014 года, оставил после себя дневники и стихи, которые пролили свет на подобное решение.
«Ворон пал на землю
Ворон пал на землю/ В ночи изнеможённый/ Рухнул вниз чуть глухо/ Кто-нибудь заметит?/
В точности как прошлый раз/В точности такая ночь/Сорвался кто-то из людей – на землю глухо пал…
Январь 2014 год».
«У нас всё под контролем. Мы рассматриваем каждый случай, – говорил Стив Джобс, когда поднялась новая волна суицидов. – Foxconn – не каторга. Это завод – но, чёрт побери, какой: у них есть рестораны и кинотеатры… хотя это всё же завод. Случилось несколько самоубийств и несколько попыток – а у них там 400 000 человек. Процент смертности ниже, чем в США, но всё же проблема есть». Тим Кук[61] посетил в 2011 году Лунхуа и, по имеющимся данным, встретился со специалистами по предотвращению суицидов и высшим руководством, чтобы обсудить вспыхнувшую «эпидемию».
В 2012 году сто пятьдесят рабочих собрались на крыше и угрожали спрыгнуть. Начальство согласилось улучшить условия труда и уговорило их спуститься вниз: по сути, рабочие использовали угрозу массового самоубийства для давления на руководство. В 2016 году группа рабочих, уже меньшая числом, повторила тот же поступок. Всего за месяц до нашей беседы, говорит Сюй, семь или восемь рабочих собрались на крыше и угрожали спрыгнуть, если им не выплатят обещанные зарплаты, которые им, очевидно, никто не выплатил. В конце концов, говорит Сюй, руководство Foxconn приняло решение выдать зарплаты, и рабочие спустились.
Все принялись использовать «призрак смерти» для воздействия на Foxconn. В Foxconn объявили, что работают над проблемой, но Сюй полагает, что даже руководство компании не знает, что делать. «Все думают, что завод проклят». Вдобавок к сетям на общежитиях и адвокатам, начальство испробовало и другие, более нетривиальные меры.
«Они построили башню, чтобы отпугнуть призраков, – рассказывает Сюй. – В каждом „подозрительном“ здании они, из-за суеверия, целыми днями не гасят свет».
Сюй и его друг считают самоубийство «нелепым» выходом и говорят, что они уволились из-за ежедневного нечеловечного отношения. Прежде чем они вырвались оттуда, им предложили стать надзирающими руководителями – наверняка очередная «лисья ловушка». Сюй начал проходить обучение. «Я не мог делать того, что мне говорили, – рассказывает он. – Просто не мог. Меня заставляли делать то, что мне было совершенно не по нутру», например, следить за дисциплиной и унижать рабочих. «Если ты не желал применять их драконовы методы, тебе урезали зарплату». Сюй не без гордости говорит, что хоть и думал, что способен на подобную работу, оказалось, не стоит даже тратить на неё время. Он не хотел причинять другим боль, говорит он. «Пусть мне и предлагали зарплату побольше, я попросту не хочу заниматься такими вещам». Учитывая всё вышеперечисленное, становится ясно, почему на заводе такая большая текучка кадров; по словам Сюя, очень немногие остаются здесь надолго. «Когда я только пришёл на завод, со мной пришли пятнадцать человек. Теперь осталось только двое». Не считая его: Сюй уволился и ушёл работать в магазин электроники. Он говорит, что «жизнь сделалась куда приятней, когда я уволился с завода». Когда я спрашиваю его об Apple и iPhone, он поспешно отвечает: «Мы не виним Apple. Виноват Foxconn». Я спрашиваю их, пошли бы они снова работать в Foxconn, если бы условия труда стали лучше, и они дают мне такой же честный ответ.
«Ничего там не изменишь, – говорит Сюй. – Никогда и ничего там не поменяется».
Может быть, слова Сюя – не просто догадка. Как-то вечером в Шэньчжэне я общался по Skype с Ли Вангом, исполнительным директором общественной организации «Охрана труда в Китае». Ли сам некогда был простым рабочим в Foxconn; пройдя через все ужасы компании, он стал профсоюзным организатором и борцом за улучшение трудовых условий. Он бежал из страны и теперь управляет «Охраной труда в Китае» из Нью-Йорка.
Когда поднялась волна суицидов и СМИ стали освещать данную тему, Ли надеялся, что это приведёт к реформам. «Огласка в СМИ помогает, – говорит он. – В 2011 году, когда появились сообщения о чрезмерных нагрузках в Foxconn и компании стали задавать вопросы о самоубийствах, зарплаты рабочих взлетели чуть ли не в два раза, а также улучшились условия труда. Думаю, всё из-за того, что СМИ напирали на то, чтобы Foxconn повысил зарплаты». По его словами, в 2009 году средний оклад рабочего составлял примерно одну тысячу юаней (145 долларов) в месяц, а к концу 2010 года повысился до двух тысяч. «Однако после этого СМИ переключились на другие темы, – рассказывает Ли. – Если сравнить положение дел в 2013 году и сейчас – ничего не изменилось. Может, Apple и сделали что-то в самом начале, но по сравнению с тем, что они обещали, это совсем крохи».
В Лунхуа нас с Ванг направили к центру трудоустройства и главному рабочему входу. Сюй позвонил своему другу Жао, всё ещё работавшему в Foxconn (его год назад повысили до управляющего этажом), и тот согласился попробовать применить свои ограниченные полномочия, чтобы мы могли пробраться мимо охраны, и устроить нам экскурсию.
На случай, если нам удастся попасть внутрь, он рассказал, что iPhone, насколько он знает, делают в заводском цехе G2.
Мы брели по периметру, который тянулся всё дальше и дальше: мы тогда и не подозревали, что это лишь крохотная часть всего завода.
С одной стороны оживлённой улицы нависают мрачные стены завода; с другой зияют входы в шэньчжэньские дома и магазины. Дешёвый светодиодный рекламный щит сообщает, что неподалёку располагается вербовочный центр; со щита на нас глядят довольные рабочие