В отличие от заводов Форда, китайским сборщикам, получающим от десяти до двадцати долларов в день (долларов 2010-х годов), пришлось бы пожертвовать трёхмесячной зарплатой, чтобы обзавестись самым дешёвеньким iPhone. На деле им пришлось бы сильно экономить и копить деньги целый год: вспомните, многим рабочим приходится работать сверхурочно, чтобы не жить впроголодь. Так что ни у кого из них не было iPhone.
Нам не попалось ни одного рабочего, ни одной работницы, кто бы участвовал в сборке сотен iPhone в день и при этом сам обладал заветным устройством.
Вот мы и на месте – возле G2. Здание ничем не отличается от монолитных блоков, громоздящихся вокруг и почти слившихся с неподвижным серым небом. Когда мы покинули центр, народу стало меньше; мы прошли КПП, через который пытались пробраться утром, и дорогу с центром трудоустройства, идущую по ту сторону заводских стен. Теперь мы чувствуем себя уверенней: проходим мимо охранников, большинство из которых не обращают на нас внимания. Я боюсь забыться и стать слишком беспечным, поэтому постоянно напоминаю себе держаться скромнее; мы провели на территории Foxconn уже почти час.
Впрочем, G2 кажется довольно пустынным местом. Снаружи рядком стоят проржавевшие насквозь камеры хранения. Вокруг никого. Дверь распахнута, так что мы заходим внутрь. Слева проход в просторный тёмный холл, мы направляемся к нему, когда нас вдруг кто-то окрикивает. С лестницы спускается управляющий этажом и спрашивает нас, что мы тут делаем. Моя спутница бормочем что-то о встрече с Жао, а управляющий выглядит растерянным – но затем показывает нам компьютерную систему наблюдения, с помощью которой он следит за процессом производства на этаже. Смены сейчас нет, говорит он, но вот так они и наблюдают за работой. Система выглядит слегка устаревшей: аналоговые средства связи и даже что-то похожее на электронно-лучевой экран. Сказать наверняка сложно – слишком уж темно, плюс ещё и духота, поэтому очень скоро моё сердце начинает бешено биться.
Никакого намёка на iPhone. Мы продолжаем путь. Снаружи G2 возле чего-то похожего на очередную погрузочную зону стоят, покачиваясь, стопки чёрных гаджетов, обёрнутых в полиэтилен. Мимо нас проносится пара рабочих. Мы подходим к запакованным устройствам поближе, чтобы разглядеть, – нет, тоже не iPhone: что-то похожее на Apple TV, только без логотипа компании. Мне ли не знать: всего за неделю до отъезда в Китай я прикупил себе такой. Перед нами лежат тысячи этих устройств, ожидая либо следующего этапа на сборочном конвейере, либо когда будут сделаны последние штрихи, и они отправятся по магазинам. Мы пробуем открыть дверь в здание – заперто. Пробуем другие двери – большинство не поддаются. Некоторые проржавели настолько, что возникают подозрения, а пользуются ли ими вообще. Раньше нам говорили, что рабочим, особенно тем, кто занимается продукцией Apple, нужно удостоверение, чтобы попасть на их заводской этаж; мне даже в голову не приходило, что я могу спокойно сюда ввалиться. Хотя, опять же, нас тут вообще не должно было быть.
Однако вот они мы, проходим мимо ещё одного здания, в котором собирается какое-то другое устройство. Здание просто огромное. Конечно, тут не везде занимаются продукцией Apple: Foxconn также делает телефоны для Samsung, приставки Sony PlayStation и прочие устройства и компьютеры всех видов.
Инфраструктура опять редеет, и так как не видно сооружений и каких-либо других внешних проявлений того, что тут занимаются сборкой или каким-то физическим трудом, место здесь выглядит ветхим и заброшенным. Если здесь и правда изготавливают iPhone и Apple TV, то условия для ежедневной многочасовой работы тут, скажем прямо, препаршивые: конечно, если не брать в расчёт любителей ржавчины и удушливого воздуха. Корпуса всё не кончаются, тянутся вперёд, и мы идем дальше. Лунхуа начинает походить на середину антиутопического романа, когда мрачная атмосфера уже явила себя во всей красе, а сюжет всё ещё стоит на месте; или на поздние уровни в какой-нибудь видеоигре, когда сюжет и формы начинают казаться отвратительно знакомыми, и уже трудно не клевать носом от бездумных повторений одних и тех же действий.
Чем дальше мы идём, тем более заброшенными становятся здания. Всё больше сломанных и проржавевших камер хранения. Мимо проходит группка подростков, явно занятая поиском чего-то здесь, на задворках; они похожи на ребят из фильма «Останься со мной»[63]. Мы спрашиваем у них, где мы очутились, на что они лишь пожимают плечами, как и всякие подростки.
«Что здесь такое? Ну, это место называют доками», – отвечает девочка и идёт с друзьями дальше.
Они не выглядят несовершеннолетними: у Foxconn уже был в прошлом инцидент на эту тему. В 2012 году представители Foxconn признались, что примерно 15 % их рабочей силы в летний период – это «практиканты», трудившиеся бесплатно: 180 000 человек в возрасте четырнадцати лет. В то время как компания настаивает на том, что их работа – чистой воды энтузиазм, и ученики всегда могут от неё отказаться, множество независимых расследований показали, что профессионально-технические училища всего региона принуждали своих студентов идти на сборочный конвейер, а в случае отказа угрожали отчислением. Зачем нужна была такая обязаловка? А затем, чтобы восполнить дефицит рабочей силы, вызванный возросшими спросом на iPhone 5s. Когда расследования были обнародованы, Foxconn пообещала переделать программу прохождения практик, и, скажу честно, мне ни разу ни попался кто-либо моложе шестнадцати лет.
Мы могли продолжить путь, но вдруг заметили слева что-то похожее на жилищные комплексы, может, общежития – с решётками на крышах и окнах, – поэтому мы направились туда. Чем ближе к общежитиям, тем больше народу и больше шнурков с удостоверениями, больше темных очков и потёртых джинсов с кроссовками. Вокруг столиков и на бордюрах собралась молодёжь, по виду – студенты, сидят курят. Здесь всё так же тихо, звуки приглушены, будто мы находимся под водой. Сотни тысяч людей, а шума всегда не больше, чем при вежливой, интеллигентной беседе.
И да, сетки для самоубийц тут тоже есть. Обмякшие и провисшие, они больше похожи на дырявые брезентовые покрытия, которые укрывают от дождя лишь часть того, что должны укрывать. Мне вспоминается Сюй и его слова: «От сеток никакого прока. Если человек хочет наложить на себя руки, он найдёт способ».
Мы снова становимся мишенью пристальных взглядов: наверное, вдали от заводов и магазинов у людей больше свободного времени и причин рассматривать незнакомцев, хотя бы из любопытства. Как бы то ни было, мы пробыли во владениях Foxconn больше часа. Не знаю, стал ли тот молодой охранник поднимать тревогу, когда понял, что мы не вернёмся, разыскивают ли нас или ещё что. У меня появилось ощущение, что не стоит дальше испытывать судьбу, хотя нам так и не удалось добраться до рабочего сборочного конвейера. Может, оно и к лучшему.
Мы возвращаемся тем же путём, что пришли. Очень скоро находим выход. Уже близится вечер, когда мы вливаемся в поток из тысяч людей и, опустив головы, минуем охранный пункт. Нам не говорят ни слова.
Благополучно выбравшись с территории гигантского завода, мы испытали большое облегчение, хотя настроение было подпорчено. Нет, нам не попались дети-рабочие со сбитыми в кровь руками, которые со слезами глядели на нас из окон. Речь о множестве вещей, которые наверняка встревожили бы Управление по охране труда США: отсутствие защиты у рабочих-строителей, утечки химикатов, которые никто не ликвидирует, обветшавшие, ржавые здания и так далее, – однако, скорее всего, и на американских заводах тоже хватает подобных вещей, которые разъярили бы Управление по охране труда. Наверно, представители Apple правы, когда утверждают, что эти предприятия приятнее, чем другие. И Foxconn не вписывался в наше привычное представление о каторжных условиях труда. Однако там распространены недопустимые вещи другого рода. Какой бы ни была истинная причина: то ли правила, запрещающие разговоры в цехах, то ли печальная репутация из-за множества трагедий, то ли общее чувство отвращения при виде самих условий существования, – но завод в Лунхуа оставляет тяжелый и даже гнетущий осадок. Кроме ресторанов и киберкафе (в том и в другом, надо заметить, рабочим приходится платить за проведённое внутри время), там нигде не было мест, созданных для человека, для его благополучия, или хоть каких-то организованных пространств для отдыха.
Что самое незабываемое в «городе Foxconn» – всё на его обширной территории продиктовано соображениями максимальной производительности и выгоды. Вам приходится либо работать, либо платить, либо просто шататься по серым улицам в перерывах между первым и вторым. Культ потребительства сжался до эффективного микрокосма. Есть, спать, работать, убивать время – всё на фудкорте имени Генри Форда. Оглядываясь назад, мне кажется, что те ребята, попавшиеся нам в доках, пытались организовать крохотное сопротивление.
Когда я пересматриваю фото, которые успел сделать, я не вижу на них ни единого улыбающегося лица. Неудивительно, что людям, находящимся в кабале длительной монотонной работы и сурового надзора, сложно проявлять какие-то радостные эмоции. Их тревога чувствуется почти физически: она исходит от самой окружающей среды. Как и говорил Сюй: «Людям тут не место».
С тех пор как поднялась волна самоубийств, Apple определенными общественными усилиями заставила своих поставщиков обеспечить более гуманные условия труда. Они начали проводить проверки полного цикла производства, делать доклады о соответствии и взялись за налаживание более благожелательной к рабочим политики, чтобы пресечь серьёзные нарушения. В 2012 году проверки Apple обнаружили 106 детей, работавших на китайских заводах; Apple разорвала контракт с одним из поставщиков – изготовителем компонентов и монтажных плат, у которого работало семьдесят четыре ребёнка в возрасте до шестнадцати лет, и заставила компанию оплатить все затраты, связанные с отправкой детей домой. Apple стала первой технологической компанией, которая присоединилась к Ассоциации справедливого труда (Fair Labor Association), объединившей предприятия, заинтересованные в соблюде