шой iPod Mini, который в буквальном смысле размещался в алюминиевой трубе с пропиленным для экрана окошком».
«Мы создали рабочие прототипы, снабжённые электронной начинкой, – говорит он. – Получилось просто очаровательно, как и всё, что делает Джони, но у них были острые углы».
Эти острые углы мешали всем, кто тестировал прототипы. Как ни печально, Extrudo был неудобен в обращении – веская причина, чтобы выбыть из состязания.
К тому же цельнометаллическая оболочка почти напрочь блокировала любой сигнал. Двум инженерам Apple, Филу Кирни и Рубену Кабальеро, специалистам по антеннам, пришлось на собрании директоров озвучить Джобсу и Айву плохие новости. «А разъяснить всё было не так-то просто, – говорил Кирни. – Большинство дизайнеров – люди искусства. В последний раз им приходилось сталкиваться с наукой классе в восьмом. Однако они обладали огромным влиянием в Apple. И вот они спрашивают: „А почему бы просто не сделать небольшое отверстие, откуда будут вылетать радиоволны?“ А тебе нужно объяснить им, почему это бессмысленно».
Поэтому пришлось команде выдумывать, как бы решить проблемы с неудобными краями и антенной. «Мы изрисовали различными набросками целые горы альбомов, стараясь найти удачный вариант дизайна для антенны, пытаясь устранить тяжёлые и острые углы и так далее, – рассказывал Дуг Сатцгер. – Но казалось, что все решения, добавляющие удобство, полностью меняют исходный дизайн».
В итоге Джобс отказался от Extrudo. «Я не спал всю прошлую ночь, – говорил Джобс, – потому что вдруг понял, что он мне попросту не нравится». Он рассказывал, что, по его мнению, дизайн недостаточно подходит к экрану, что он был слишком уж ориентирован на мужскую аудиторию. «Помню, меня до глубины души поразило, что он сделал подобное замечание», – говорил Айв, но тут же добавлял, что Джобс, конечно, был совершенно прав.
«Однажды Джони и Стив просто решили: „Нам надо его переделать“, – улыбаясь, рассказывает Тапман. – Поэтому мы обратились ко второму варианту. И не прогадали. Но претворить его в жизнь оказалось совсем не простым делом». После того, как Extrudo отправили в утиль, команда взялась за Sandwich, дизайн Говарта. Однако прототипы получились слишком толстые и уродливые: команде промдизайна пришлось отложить их до лучших времён, до появления iPhone 4, в основу которого можно было заложить такой дизайн, потому что чипы и прочая техника уже уменьшились до нужных размеров.
В конечном счёте они остановились на одном из самых ранних дизайнов, на том, который больше всего походил на первые задумки команды. Невозможно сказать, что именно вдохновило на его создание – справедливее всего будет назвать его гаммой из нескольких идей: намёки на это можно найти, изучая патент на дизайн первого iPhone. Самая первая ссылка в одном из самых первых патентов на дизайн iPhone, которые получила команда, относилась к планшету для рисования, запатентованному в 1944 году мексиканским врачом Хосе Угальде. О его работе почти не осталось записей, за исключением двух статей в старых газетах, где говорилось о вызывающей дождь ионизационной машине, которую он изобрёл незадолго до своей смерти, – и о его планшете для рисования, оказавшем впоследствии влияние на iPhone.
«В устройствах, подобных iPhone, всё вертится вокруг дисплея, – говорил Айв. – В таких продуктах мы по большей части занимаемся тем, что уходим от дизайна. Я думаю, что при таком подходе получаются не просто какие-то произвольные, а более естественные формы. В них не чувствуется преднамеренности. Ощущение, будто – ну да, так всё и должно быть, а как иначе?»
Дэвиду Тапману досталась незавидная работа: его крохотной, но по уши заваленной делами команде приходилось налаживать постоянно изменяемое дотелефонное аппаратное обеспечение. «Моя команда, которая отвечала за все электронные системы внутри телефона: знаете, радиочастотные системы, системы GSM, Wi-Fi, процессор приложений, шифрование-дешифрование, камера, аудио, микрофоны и всё прочее, – она была, откровенно говоря, мала, – рассказывает Дэвид Тапман. – Кажется, шесть человек – где-то около того». Бывший исполнительный директор Apple называл Тапмана «героем» аппаратного обеспечения iPhone.
Тапман родом из Англии, и его неунывающий дух гармонирует с безграничными познаниями в области инженерии и логистики. До прихода в Apple, где он стал движущей силой в разработке iPod, он работал над смартфоном Motorola, который в итоге забросили. Он охотно взялся за непростые задачи, связанные с разработкой iPhone. Во-первых, его ждала непрерывная борьба за размеры: Джобс и команда промдизайна желали, чтобы телефон был максимально тонким. «Точно так же мы всю дорогу бодались из-за iPod. У нас даже появилась мантра: „Главное, чтоб потоньше“», – рассказывает Тапман. Конечно же, из-за этого постоянно разгорались дебаты о форме и функциях. «Сможем ли мы заставить батарею проработать достаточно долго и одновременно получить тот вид, о котором мечтает Джони?» – говорит он.
С самого начала, по словам Фаделла, Айв настаивал, чтобы в iPhone не было ни разъёма под наушники, ни места под SIM-карту. «Нам пришлось приложить все возможные усилия, чтобы сохранить SIM-карту в самом первом iPhone», – рассказывает Фаделл.
Рвение Джони сделать как можно более тонкий телефон оставило конкурентов iPhone далеко позади. Однако, тонкий или нет, телефон прежде всего должен работать. «То есть мы могли сделать его в дюйм толщиной и увеличить срок службы батареи, – говорит Тапман. – Приходилось бороться за каждый микрон. Каждый микрон толщины, квадратный миллиметр толщины и площади платы, и на какие только выдумки ни приходилось идти, чтобы заставить устройство работать».
Тонкость – причина того, почему почти из всех телефонов, начиная с iPhone, было сложно, а то и вовсе невозможно, извлечь батарею. «Опираясь на прошлый опыт, могу сказать, что везде, где есть соединительный проводник, есть и проблемы, – говорит Тапман. – И вот батарея, ваш главный источник питания. Если у вас в цепи есть сопротивление или комплексное сопротивление, особенно в случае 2G-радиосистем, батарея быстро разряжается. Если у вас в цепи вообще есть импеданс[77], её производительность будет страдать. Поэтому лучший способ понизить его – воспользоваться пайкой. Такое соединение не испортится со временем в отличие от коннектора».
«Нам не давали установку „сделать устройство подлежащим ремонту“, – добавляет Тапман. – наша миссия состояла в том, чтобы „создать величайший продукт, который можно продать“. Мы не думали о том, как извлечь аккумулятор из устройства. Ни из одного iPod нельзя вынуть батарею. Так что, когда начинаешь делать что-то подобное, ты ничем не связан. К тому же мы все были очень наивны. В нас же не было ничего от телефонных инженеров».
Одним из важнейших решений, которое им пришлось принять, стал отказ от 3G: слишком уж большие и энергозатратные чипсеты, команда отказалась от них в пользу долгоживущей батареи. «За это нас ругали, но благодаря этому решению у нас имелся огромный плюс в виде Wi-Fi, – рассказывает Тапман. – Никто никогда ещё не снабжал сотовые телефоны настоящим Wi-Fi.
Работа была, конечно, сложная. Нам приходилось решать ежедневно тысячи проблем.
Каждые две недели у нас проходило собрание отделов, на котором присутствовали Стив, Джони Айв, Тим Кук и все рабочие команды, а также мы сами, я, Тони и остальные руководители проекта iPhone. И вот мы садились за стол и начинали перебирать все наши проблемы, – смеётся Тапман. – Стив всё это ненавидел. Ненавидел совещания о ходе выполнения работ. Он просто с ума сходил. Стив ненавидел слушать о проблемах, он хотел слышать о том, как с ними успешно справились. Приходилось говорить ему: „Ну, вот это нас беспокоит“, потому что через две недели, когда ты скажешь ему: „Ну, с этим ничего не получилось“, он спросит: „Почему вы ничего не сказали мне в прошлый раз?“ Поэтому приходилось балансировать: как бы ему рассказать о проблеме так, чтобы он был в курсе дела, но не сказать слишком много, чтобы он не заскучал, не разочаровался и не начал психовать».
Одна из таких проблем заключалась в том, что у команды не было центрального процессора. Не было специально доработанного чипа, который мог бы стать мозгом iPhone. А без мозга особо не обойдёшься. «Проблема явила себя во весь рост в феврале 2006 года, когда мы подумали: „Через год нам уже надо выпустить продукт, а у нас нет главного процессора“, – рассказывает Тапман. – „У нас на него даже нет времени. Откуда нам его взять?“»
К счастью, у команды аппаратного обеспечения была запланирована встреча с Samsung, который изготовлял чипы для iPod, и Фаделл спросил, есть ли у них что-либо с ARM 11. Оказалось, да: чип для телеприёмника, его технические характеристики были как раз подходящими.
«Мы сказали: „Отлично, мы хотим модифицировать его, и вот каким образом“, – рассказывает Тапман. – „И вот ещё что – чип нам нужен очень скоро“. И добавили: „Через пять месяцев“». Обычно разработка чипа занимает от года до восемнадцати месяцев. «А мы пытались изготовить его на основе последних технологий разработки процессоров и получить первый образец через пять месяцев».
Конечно же, представителям Samsung не рассказали, что новые чипы предназначены для iPhone, однако компания прекрасно знала, что iPod – значимый, ведущий продукт Apple, а Apple – ценный клиент. «Samsung поставили всех на уши, чтобы сделать заказанный чип, – говорит он. – Они действительно приложили все усилия. Они направили свои команды в Купертино, мы работали с инженерами в Корее, и всё получилось наилучшим образом». Инженеры Apple тесно сотрудничали с Samsung, потому что они ещё даже не закончили с дизайном чипа. «То есть мы разрабатывали характеристики, а они ровно в то же время уже работали над самим чипом».