Мияко сильнее сжала его руку. Рон увидел на ее лице нетерпение, смешанное с восторгом.
К горлу Рона подступила тошнота, и он вновь вспомнил о Матери-Наставнице и о Сатане.
Профессор развернул шелк. На крышке рояля оказался набор ножей.
Коултер повернулся к собравшимся и ухмыльнулся.
– А теперь, – сказал он, – настало время для кровавых игр.
Глава 11
Глава 12
I
«Книжные шкафы на трех верхних этажах библиотеки забиты бесконечными книгами, а сами шкафы расположены параллельно белым трубкам флуоресцентного освещения, вделанным в потолок. Книги расставлены в порядке математической прогрессии, от букв к цифрам и к датам. Здесь история плавно перетекает в философию, философия так же плавно – в политические науки, и так дальше, и дальше, и дальше. Все выглядит аккуратным, упорядоченным, логичным. Все и есть аккуратно, упорядоченно и логично. За исключением книг по компьютерам, которые слишком рьяные компьютерные фанатики разбрасывают где попало.
А шестой этаж…»
Фэйт остановилась и перечитала написанное. Слова лились легко и быстро, ручка просто порхала над желтой разлинованной бумагой, и писала она с такой скоростью, что не была уверена, имеет ли написанное какой-то смысл. Но, взглянув на написанный абзац, увидела, что слова без усилий цепляются друг за друга, а фразы подчиняются некоему естественному ритму.
Фэйт была удивлена. На литературное творчество она записалась лишь потому, что оно показалось ей никому не нужным курсом, на котором легко получить высшую оценку, и, по ее мнению, этот курс должен был выступить в качестве противовеса более трудным и обеспечить ей нормальный средний балл. До этого она написала несколько стишков, начала несколько кошмарных подростковых эссе с названиями типа «О любви» или «Об искусстве», но писала Фэйт всегда медленно и с трудом, а результаты ее творчества получались практически нечитабельными даже после многократного редактирования и переписывания.
А вот сейчас – почему-то – ее мысли были ясными, идеи получались законченными и легко ложились на бумагу. Это было поразительно, будто существовал акведук, по которому к ней текли эти слова, и Фэйт задумалась, не так ли чувствуют себя настоящие писатели, когда говорят, что являются лишь посредниками для передачи посланий и что их работы принадлежат не им, а являются результатом божественного прозрения.
Не менее тревожил ее тот факт, что она никогда раньше не писала ничего, что хоть отдаленно напоминало бы хоррор, – ее стишки всегда были или слащавыми сонетами, или ультрамодными, свободно рифмованными виршами на злобу дня. А сейчас перед Фэйт лежало начало рассказа ужасов. И не просто начало. В голове у нее уже сформировалась вся история, и теперь, возвращаясь к ней, она уделяла основное внимание конкретному описанию героев, их специфическому языку и уже сложила для себя завершающую, убойную фразу.
Фэйт хотела остановиться, лечь в постель и закончить историю утром, перед тем как ехать в универ, но поняла, что не сможет этого сделать. У нее просто не хватит на все времени. Презентовать работу она должна уже завтра, а до этого еще надо сделать копии для всех студентов курса.
Кроме того, у Фэйт появилось странное ощущение, что рассказ, каким она его задумала, будет зудеть у нее в голове, пока она его не напечатает, и совершенно не важно, сколь долго она будет откладывать сам процесс написания.
Фэйт вновь перечитала написанное и взяла в руки ручку.
«Я не знаю, что особенного было в шестом этаже, что так привлекло мое внимание…» – начала она.
И полностью погрузилась в работу.
Кит появился, когда она уже перепечатывала написанное в гостиной, барабаня по старой раздолбанной клавиатуре пишущей машинки матери. Когда он вошел, Фэйт подняла на него глаза. Кит подстригся, полностью сбрив волосы на левой половине головы, и теперь зачесывал на эту лысину длинные пряди с правой стороны. Прическа выглядела нелепой, но Фэйт ничего не сказала брату – лишь проследила за тем, как он свалил кучу купленных книг на диван.
– Все еще участвуешь в этой крысиной гонке? – поинтересовался Кит.
– Вообще-то это называется «получать образование».
– То образование, которое они тебе навязывают, вполне может быть не тем, которое тебе нужно. – Брат пожал плечами.
– Слова настоящего продавца пластинок.
Он взглянул на нее, хотел что-то сказать, но передумал и вышел на кухню.
Фэйт сразу же пожалела, что раскрыла рот. Почему она все время к нему прикапывается? Разве не достаточно того, что их мамаша не дает ему ни минуты покоя? Она сидела, прекратив печатать и глядя на кухню. У брата было страдальческое выражение лица, и ей стало не по себе от осознания того, что виновата в этом она сама. Кит молод и еще не успел повзрослеть, вот и всё. И хотя его псевдоинтеллектуальные закидоны могут вывести из себя кого угодно, ей не следует слишком остро на них реагировать. Надо держать себя в руках.
Подумав немного, Фэйт встала и вышла на кухню. Кит пил апельсиновый сок прямо из кувшина, который достал из холодильника. Когда она вошла, он посмотрел на нее.
– Ну что, будешь нудить, что надо было взять стакан?
Фэйт покачала головой. Она хотела извиниться перед ним, но знала, что не сможет этого сделать. Не так они жили раньше… Девушка открыла шкаф и достала коробку «Принглз», хотя есть ей не хотелось.
– А где ма? – спросила она.
– А кто ее знает…
– Последнее время она здорово тебя достала.
– И что в этом такого необычного?
Они посмотрели друг на друга. И все встало на свои места.
Брат допил сок и поставил пустой графин в раковину.
– Как думаешь, сколько мужиков она трахнула?
– Кит!
– Да ладно тебе. Ты знаешь ее не хуже, чем я. Так сколько?
– Не знаю, – Фэйт покачала головой и пожала плечами.
– А как ты думаешь, она трахалась на стороне, когда был жив… па?
– Нет.
Отрицание вырвалось у нее мгновенно и было произнесено от души. Она уже много раз задавала себе этот вопрос, вспоминала о той, прошедшей, жизни и все время приходила к одному и тому же выводу.
– А как ты считаешь, она вела бы себя так, если б па был с нами?
– Не знаю. Не думаю. Мне кажется… Мне кажется, она была слишком молода, когда все произошло. И не знала, как жить со всем этим.
Кит, кивнув, отсыпал себе чипсов из ее коробки и, выйдя из кухни, направился к себе в комнату. Она услышала, как он запер дверь.
Постояв несколько минут, Фэйт убрала чипсы и вернулась в гостиную, заканчивать свой рассказ.
Из дома она уехала рано утром, не позавтракав. По дороге заскочила в «Кинко» и сделала копии рассказа еще до того, как началась алгебра, ее первая в тот день лекция.
По пути из здания физического факультета в Нельсон-холл Фэйт вдруг занервничала. Она не любила читать перед аудиторией, особенно если это было ее собственное произведение, и вера в то, что она написала хороший рассказ, которая появилась у нее накануне вечером, испарилась.
На ходу Фэйт стала еще раз перечитывать написанное, уставясь на страницу в руках. И, хотя думала, что видит, куда идет, и что заметит краем глаза возникающие перед ней препятствия, она не заметила студента, пересекавшего ее путь, и со всего размаха врезалась в него, попав вытянутой рукой ему в плечо.
Смутившись, Фэйт подняла глаза:
– Простите. Мне очень жаль.
Юноша взглянул на нее пустыми, ничего не выражающими глазами.
– Отвали, сука.
Она следила за ним, пока он шел в сторону факультета общественных наук. По ходу тоже врезался в проходящего парня, и тот толкнул его. Первый ответил. И через несколько мгновений они уже дрались друг с другом.
Что не так с этим местом?
Фэйт отвернулась от драки, прижала рукой бумаги и заторопилась в Нельсон-холл.
Тайной мечте о том, что большинства студентов на занятиях сегодня не будет, не суждено было сбыться. Когда Фэйт вошла в аудиторию, то увидела, что та полна и свободными остаются лишь несколько мест в первом ряду.
Когда она садилась, доктор Эмерсон улыбнулся ей.
– Готовы?
Фэйт покачала головой, стараясь выглядеть более уверенной, чем чувствовала себя на самом деле.
– Нет, но, думаю, смогу притвориться.
– Доктор Эмерсон!
Оба они посмотрели на задние ряды, где тянул руку бледный молодой человек.
– Слушаю вас, мистер Килер, – сказал преподаватель.
– На следующем занятии меня не будет, а я должен читать на нем свой рассказ. Можно, я поменяюсь и сделаю это сегодня?
– Я не возражаю, но главная у нас тут мисс Пуллен. Не возражаете, если мы позволим мистеру Килеру почитать сегодня?
Фэйт обернулась на бледного студента – и не почувствовала того облегчения, которое должна была бы почувствовать, когда ее сняли с крючка и перенесли на следующее занятие. И тем не менее она согласно кивнула:
– Конечно.
– А вы сделали копии? – спросил доктор Эмерсон молодого человека.
– Не-а. Я забыл.
– Тогда, может быть, отложим до того момента, как вы вновь появитесь на занятиях?..
– Рассказ совсем коротенький. Я могу сейчас прочитать его, а копии оставлю в вашем ящике, и вы раздадите их в следующий раз.
Что-то в голосе этого студента, какое-то проскользнувшее в нем отчаяние, заставило Фэйт почувствовать себя не в своей тарелке.
Доктор Эмерсон задумался.
– Хорошо, – согласился он и посмотрел на часы. – Думаю, мы можем начинать. Готовы?
– Ага.
– Так начинайте, – преподаватель кивнул. – Вам слово.
– А мне надо встать перед аудиторией? Или можно читать с места?
– Как вам будет удобнее.
Студент осмотрелся. На мгновение его взгляд остановился на Фэйт, и у нее заколотилось сердце. Что-то в выражении его лица показалось ей знакомым, что-то, чего она не могла определить, что-то, что заставило ее занервничать.