– Ты можешь посещать лекции в Фуллертоне, в Ирвайне…
– Брея ближе… – Она, прищурившись, взглянула на него. – Уж не прячешь ли ты от меня какую-нибудь студенточку-милашку, а?
– Нет, – пренебрежительно ответил Эмерсон. – Дело не в этом.
– А в чем тогда?
– В этом семестре у нас в кампусе очень много… насилия.
– И что в этом такого нового?
– Это само по себе новость. Массовые беспорядки, нападения, самоубийства…
– Самоубийства? А какое отношение это имеет ко мне?
– Мне кажется, в университете небезопасно.
– Я шесть лет проработала в самом центре Лос-Анджелеса и могу за себя постоять.
Йен взглянул на нее. Он хотел рассказать ей правду, хотел рассказать, как ощущает себя и что думает в действительности. Но здесь, в спальне, рядом с ней, рядом с телевизором, включенным для фона, все мысли показались ему глупыми. Глупыми и детскими. Университет, полный Зла? Даже для него сейчас это звучало нелепо.
– Давай поговорим об этом позже. – Йен поцеловал ее в щеку.
– Мы вообще больше не будем об этом разговаривать. Я хочу прослушать курс, и я это сделаю. И покончим с этим. Тебе слова никто не давал.
– Вчера произошло массовое самоубийство. И пропали две девушки.
– Меня это не касается.
– Хорошо, – согласился Йен усталым голосом и выключил лампу на своей тумбочке. – Делай как знаешь. А я ложусь спать. – Он забрался под одеяло и лег на живот.
– Иногда ты бываешь просто невыносим, – сказала Элинор.
На это Эмерсон ничего не ответил.
– Но я все-таки тебя люблю.
– И я тоже. – Йен закрыл глаза. Несколько секунд спустя он услышал, как она погасила свою лампу и пристроилась рядом.
Йен обнял ее и крепко прижал.
Засыпая, он все еще держал ее в своих объятьях.
Эмерсон проснулся в шесть, с самыми первыми лучами солнца, проникшими сквозь полузакрытые оконные шторы, и первой его мыслью было, что он забыл поставить будильник и теперь опоздает на утреннюю лекцию.
С бельем в руках он уже почти дошел до душа – и тут вспомнил, что сегодня суббота.
Йен остановился, глубоко вздохнул, протер глаза и посмотрел на кровать. Элинор, свернувшись калачиком, все еще спала – ее совершенно не обеспокоила его паническая попытка не опоздать на работу. Он подумал было, не забраться ли к ней под бочок, но было видно, что она устала и ей надо еще поспать, а он уже совсем проснулся. Так что Эмерсон прошел в ванную, надел белье, набросил халат и направился в кухню готовить кофе. Поставив кофейник и засунув пару ломтиков хлеба в тостер, вышел на улицу, чтобы взять газету. Сегодня ее оставили при въезде, в самом начале подъездной дорожки, и, чтобы забрать ее, Йену пришлось пройти мимо своей машины и машины Элинор.
Возвращаясь на кухню, он просмотрел заголовки. «ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ТОРГОВЫХ ПЕРЕГОВОРОВ МЕЖДУ США И ЯПОНИЕЙ», «ГЛАВВРАЧ БОЛЬНИЦЫ ОСУЖДЕН ЗА МОШЕННИЧЕСТВО», «ЧЕТЫРЕ ПАЛЕСТИНЦА УБИТЫ ВО ВТОРОЙ ДЕНЬ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ», «ПРОФЕССОР УБИЛ СВОЮ СТУДЕНТКУ-ЛЮБОВНИЦУ».
Йен остановился и перечитал заголовок.
«ПРОФЕССОР УБИЛ СВОЮ СТУДЕНТКУ-ЛЮБОВНИЦУ».
Он весь похолодел, пока просматривал текст в поисках названия университета, о котором уже догадался.
Университет в Брее.
Оно было именно там, где он и искал его, – в первой строчке первого абзаца. Йен поискал имя профессора. Доктор Томас Чанг. Имя он слышал, но самого профессора не знал. Чанг был новым преподавателем философии, которого наняли в конце прошлого семестра вместо Гретты Джеймс, официально находившейся в творческом отпуске, а неофициально слегшей с нервным срывом.
Студентку звали Лиза Харрисон. Ее он не знал вообще.
Йен медленно, не отрываясь от статьи, прошел на кухню.
Закончив читать, он положил газету, статьей вверх, на стол перед местом Элинор.
Может быть, это заставит ее изменить свои намерения.
Они планировали провести день вместе – то есть это он решил, что они проведут его вдвоем. Но ей надо было закончить какую-то работу, так что пришлось уехать домой, к персональному компьютеру и базе данных, и теперь его ожидал день, в который ему нечем было заняться.
Он подумал, не позвонить ли Бакли, но вовремя вспомнил, что тот уехал на выходные в Санта-Круз, чтобы принять участие в панельной дискуссии на кинофестивале Расса Мейера.
Поэтому весь день Йен провел, посещая свои любимые книжные магазины, магазины грампластинок и дискаунтеры. Он заскочил в «Мьюзик маркет», «Мьюзик март» и «Мьюзик сюрплас» в Коста-Меса, притормозил возле «Гудвил эз из йард» в Гарден-Гроув, прошелся по «Алладин букс» и «Бук харбор» в Фуллертоне и, наконец, закончил свой поход в «Самсинг уикед»[62] в Брее.
Припарковавшись прямо перед зданием бывшего банка, в котором сейчас располагался магазин, Эмерсон прошел внутрь. Резкий запах выхлопных газов, наполнявший улицу, исчез за дверями магазина – с загрязнением окружающей среды боролась стена прохладного кондиционированного воздуха, заполнившая дверной проем. И резкий запах города мгновенно сменил мягкий, приятный аромат книг.
Ф.В., продавец, беседовал с молодой стильной парой, одетой в одинаковые черные куртки и серебряные браслеты, так что Йен просто помахал ему рукой и прошел по дальнему проходу в тот угол, где хранился читаный хоррор в мягких переплетах. Остановился перед полками, заставленными книгами в черных обложках, и стал изучать их корешки, чтобы понять, появилось ли что-то новенькое с момента его последнего посещения.
Он нашел издание «Подвала» Ричарда Лаймона, британское издание «Повара» Гарри Крессинга и третий том антологии «Тени», который он когда-то одолжил одному студенту, да так и не получил назад.
Это он удачно зашел.
Йен перешел в следующий проход, чтобы посмотреть литературную критику. В следующем семестре ему предстояло читать курс по европейской литературе. Прошло уже очень много времени с того момента, как он читал его в последний раз, но колесо истории повернулось, и вновь наступила его очередь. Будет гораздо проще освежить память, читая критику, вместо того чтобы перечитывать сами произведения.
В конце прохода пара в черном просматривала пользующиеся стабильной популярностью полки с произведениями битников.
– Берроуз – это что-то божественное, – сказал молодой человек. – «Обед нагишом»…
– «Стили Дэн»… – добавила женщина.
– «Интерзона»…
Слушая эту беседу, Йен ухмыльнулся себе под нос. Модные словечки. Литературная шелуха. Он помнил, как сам грешил этим в юные годы, пытаясь накопить энциклопедические знания, читая книжные суперобложки. На них всегда были краткое содержание произведения, краткая биография автора и список других его работ. Тогда это казалось важным, и, как и другие его сокурсники, он жил одновременно в страхе и в то же время в ожидании «литературных» дискуссий, для которых заранее готовил аргументы, подбирал необходимые, на его взгляд, доводы, долженствующие подтвердить, что он читал книгу, до которой у него на самом деле так и не дошли руки.
Текст, написанный автором, его смысл казались тогда не такими важными, как возможность небрежно вспомнить о нем в дружеской беседе.
Постепенно Эмерсон понял, что все эти модные словечки не так важны, как концепция произведения, а подробности содержания нельзя сравнивать с его идеями и лейтмотивом. Так что от всего этого выпендрежа он отказался еще в старших классах средней школы. Мнимые знания сводили литературу на нет и являлись кощунством по отношению к Искусству. И теперь он говорил на лекциях, что лучше прочитать книгу и полностью забыть ее содержание, чем узнать о ее содержании из сторонних, вторичных источников. Ведь самое важное – это сам процесс чтения, и даже если ты не помнишь детали прочитанной книги, она уже выполнила свою задачу, повлияла на тебя, изменила тебя.
– А как насчет Буковского? – спросил молодой человек.
– «Любовь – это пес из преисподней». – Женщина кивнула.
– Эй! – крикнул продавец из-за прилавка. – Профессор!
Йен вышел в проход и посмотрел на кассу.
– Да?
– Я достал ее для вас. Книгу.
– Какую книгу? – Эмерсон прошел к прилавку.
– Ту, которую ваш друг просил попридержать для вас.
Йен нахмурился. Он никого не просил придерживать для него книгу.
Ф.В. достал с полки за кассой книгу и положил ее на прилавок.
– Это было непросто. Я искал по компьютеру и нашел всего два экземпляра. Один – в Северной Каролине, второй – здесь, в Санта-Барбаре.
Йен взглянул на название.
«Борьба со сверхъестественным с помощью огня».
Автор – Гиффорд Стивенс.
Эмерсон взял книгу в руки. Тонкое дешевое издание. Скорее всего, пилотное, изданное лет десять-двадцать назад. Он открыл обложку и посмотрел на дату. 1979 год.
– Я ее пролистал, – сказал Ф.В. – Довольно интересно.
Йен поднял на него взгляд.
– А кто вас попросил найти ее для меня?
– Какой-то профессор. Я записал на карточке… – Продавец взял книгу у Йена, открыл ее на последней странице и достал карточку три на пять дюймов. – Доктор Джон Монтегю.
Доктор Джон Монтегю.
Профессор из «Призрака дома на холме»[63].
Йен почувствовал мурашки на руках.
Элинор[64].
Все это становится чертовски жутковатым.
– А как выглядел этот доктор Монтегю? – спросил он, уже заранее зная ответ. Ему просто нужно было подтверждение.
– Густая борода, пиджак… э-э-э… среднего роста. – Было видно, что Ф.В. озадачен.
Стивенс.
– А почему вы спрашиваете? Вы что, его не знаете?
– Знаю, – ответил Йен, еще раз посмотрел на книгу и достал бумажник. – И сколько?
– Доктор Монтегю уже заплатил. Скажу больше – переплатил. – Продавец заметно беспокоился. – Мне сдачу вам вернуть или подождать, пока доктор Монтегю вновь нас посетит?..