— Интуиция вас не обманывает. Только что это "страшное" выперло меня из редакционной комнаты. Я вылетел как ошпаренный.
Джим быстро изложил все, что произошло. Про компьютер, про лицо, про визжание, про колонки, которые сами включились, про электрический свет, который сам выключился...
Ян внимательно выслушал.
— Идемте, — сказал он, — я хочу взглянуть своими глазами. Возможно, эта рожа все еще на экране.
Возвращаться в редакционную комнату Джиму совершенно не хотелось. Но было очень важно, чтобы профессор увидел то, что захватило экран компьютера... и не увидел Джимову трусость.
Быть может, профессор Эмерсон сообразит, что делать в этой дикой ситуации. А если он и не подскажет выход, то по крайней мере засвидетельствует сверхъестественное явление. Одно дело рассказ студента, совсем другое — подтверждение со стороны солидного профессора.
К тому же чего бояться-то? Ведь страшная рожа не выпрыгнет из компьютера, не укусит...
Но с чего он решил, что не выпрыгнет и не укусит? Очень даже запросто выпрыгнет и в миг оторвет их глупые головы...
С такими невеселыми мыслями поднимался Джим по лестнице вслед за профессором Эмерсоном.
В редакционной они обнаружили Фарука. Джим совсем забыл про него!
Фарук сидел за своим столом и преспокойно уплетал сандвич.
Верхний свет горел, и вообще не было никаких признаков того, что в помещении совсем недавно происходило нечто сверхъестественное.
Компьютер на столе Джима был выключен, экран не горел.
— Клянусь... — начал Джим, невольно краснея.
— Я верю вам, верю! — быстро сказал профессор. Джим включил свой компьютер. Появилось обычное начальное меню. Он выключил машину и посмотрел на профессора Эмерсона.
— Почему вы решили сделать поворот на сто восемьдесят градусов? — спросил он тихо, чтобы Фарук не слышал их беседы. — Вдруг безоговорочно мне поверили?
— Я вам и прежде верил.
— Зачем же вы лгали? Ян пожал плечами:
— Ну, сейчас это не важно.
Джим пристально смотрел в лицо профессору и думал, не свернуть ли разговор. Пусть Эмерсон уходит — и вся эта история остается без последствий. Он ощутил неловкость и сомнительность своего положения. Коль скоро профессор так и не увидел зеленой компьютерной рожи, то их общение остается столь же трудным, как и раньше.
— Ну и что нам теперь делать? — робко осведомился Джим.
Ян печально усмехнулся и потряс перед Джимом тоненькой книжкой, которую он прихватил из своего кабинета.
— Согласно этому тексту, мы должны взорвать университет.
— Взо... взорвать? Что вы имеете в виду?
— Ну, я имею в виду именно то, что говорю, — сказал Ян и руками показал взрыв:
— Ба-бах! — Затем он протянул книгу студенту и пояснил:
— Здесь написано, что университет следует уничтожить. Это работа моего в кавычках друга — того самого бородача, с которым вы имели столь взволновавшую вас беседу.
Джим нервно облизал губы.
— И что же мы сделаем? — спросил он почти шепотом. — Достанем динамит или еще что-нибудь в этом роде?
Ян отрицательно мотнул головой.
— Это не я говорю, что университет следует взорвать. Это он так думает. Не рискну утверждать, что я целиком и полностью поддерживаю его мнение. Однако я собираюсь побеседовать с ним, сообщить ему о последних событиях, посоветоваться — заодно и послушать, что новенького узнал он.
— А что, по-вашему, нам надо сделать?
— Понятия не имею.
— Быть может, прибегнуть к какому-то ритуалу по изгнанию нечистой силы? Что-то вроде обрядов экзорсизма...
Ян улыбнулся:
— Вам непременно надо походить на мой курс литературы ужасов. Я думаю, вы будете первым учеником в группе.
— А что, если... эта штуковина вернется? Вдруг страшная рожа снова появится на дисплее?
— Что ж, просто выключите компьютер... — Тут профессор осекся. — Погодите, к вашей машине подсоединен принтер?
Джим утвердительно кивнул.
— Нажмите клавишу "печатать с экрана". И попробуйте запечатлеть эту рожу на бумаге. Будет хоть какая-то зацепка для начала серьезной работы.
Джим вспомнил страшную голову на дисплее и невольно содрогнулся.
— Хорошо, — произнес он, — я обязательно попробую. Говоря по совести, я испугался до смерти. Мне жаль, что я не сообразил нажать кнопку "печатать с экрана".
— Не стыдитесь своего страха, — сказал профессор. — Я отлично понимаю, что вы испытывали. — Он огляделся и спросил:
— Послушайте, а у вас тут есть старые подшивки "Сентинел"?
— Да.
— Случайно они не введены в компьютер?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Я бы хотел попросить вас о маленькой услуге. Надо провести кое-какое исследование. Если вас это не слишком затруднит, просмотрите как можно больше старых номеров "Сентинел" и подсчитайте количество смертей, случившихся на территории университета с самого его открытия. Всех смертей — включая самоубийства, убийства, несчастные случаи, необъясненные внезапные кончины и так далее. Надо обращать внимание и на все сопутствующие странные факты. Словом, помимо статистики смертей необходимо собрать информацию обо всем странном, из ряда вон выходящем, что произошло здесь на протяжении всей университетской истории.
Джим кивнул:
— Я понимаю, чего вы хотите. Постараюсь.
— Трудно предугадать, что это нам даст. Однако всякое знание — сила. И быть может, мы случайно натолкнемся на что-либо интересное, полезное.
— Ну а пока что? Просто сидеть сложа руки и ничего не предпринимать?
— Если вы предложите какие-то позитивные конкретные действия, я охотно выслушаю. Только не заходите слишком далеко в своих проектах. Университет взрывать меня что-то не слишком тянет... Хотя, похоже, взрыв пока что является единственной конкретной программой действий. Впрочем, можно кое-что попробовать. Поговорите о происходящем со всеми своими близкими друзьями — с теми, кто, по вашему мнению, способен вас выслушать и не поднять на смех. Попытайтесь предупредить их об опасности. Чем больше людей знает об опасности, тем лучше. Может, кого-то осенит, как с ней надо бороться. И, конечно же, держите уши и глаза открытыми. — Ян пожал плечами. — Словом, что я могу посоветовать... Будьте начеку.
— Куцая получается программа действий, — со вздохом сказал Джим.
— Вы правы, — согласился профессор. — Пока что придется ограничиться этим.
Джим так и не смог окончательно выкинуть из головы слишком яркое воспоминание о компьютерном лице. Однако он сумел вытеснить его на периферию сознания до такой степени, что все-таки взялся за, работу и отредактировал остальные статьи.
В начале вечера номер был сдан точно вовремя. Вот! Могут же, когда постараются! Если бы в редакции прекратились раздоры и все трудились добросовестно, то номера сдавались бы по графику и редакция имела бы реноме группы компетентных профессионалов, которые работают быстро и эффективно.
Однако теперь, после конца рабочего дня, Джим испытывал неприятное чувство. Он, спешил уйти из редакции вместе со всеми. Было даже страшно представить, что он может остаться вечером один в этом помещении. Особенно когда стемнеет.
Эта тварь запросто вырубит свет!
Но становилось не по себе и от мысли, что будет после того, как все сотрудники уйдут, свет будет выключен, все двери заперты.
Джим представил себе, как в темном помещении разом загораются экраны всех компьютеров и на каждом высвечивается зеленая объемная голова, которая то ли верещит от боли, то ли угрожает кому-то на непонятном языке.
Джима так и подмывало рассказать о своей тайне другим сотрудникам редакции, но он понимал, насколько это рискованно. Его примут за чокнутого. В Фаруке он не сомневался — парень умный и восприимчивый. Если он подслушал хотя бы часть беседы Джима с профессором Эмерсоном — не велика беда. Так или иначе, он не подал вида, что слышал что-то или о чем-то догадывается. Когда Джим попросил его выключить свет и запереть дверь, что главный редактор делал обычно сам, Фарук подчинился безропотно.
Джим ждал его в коридоре, на полпути к лифту, и упрекал себя за то, что послал приятеля, ни о чем не предупредив. Мало ли какие там могут быть неожиданности...
Но тут появился Фарук.
— Большое спасибо, — с чувством произнес Джим. Фарук странно покосился на него и бросил:
— Не за что.
Джим сделал все, чтобы к лифту они шли большой группой. Когда Джин вспомнила, что забыла в комнате какую-то папку, он остановил коллег и заставил дожидаться, когда она вернется. Джим не мог найти предлога послать с ней еще кого-нибудь, а сам пойти не решился — струсил.
Его поведение, наверное, удивило сотрудников, но ему было наплевать. Сегодня он предпочитает быть в коллективе до тех пор, пока не окажется на улице. И по мере сил не подставлять других.
Фарук понес готовый номер в типографию. Джин направилась в библиотеку, а остальные зашагали в студенческий клуб — отдохнуть и расслабиться. Они приглашали Джима с собой, но он вежливо отказался — сказал, что ему надо заглянуть к больному Хоуви.
Расстались у выхода здания. Джим зашагал в сторону автостоянки, за которой находилось здание общежития. Но как только его сотрудники скрылись за поворотом, Джим побежал, словно за ним собаки гнались.
И не останавливался и даже не замедлял бега до самого общежития. Только там он ощутил себя в безопасности.
3
Бакли мог лишь гадать, что случилось: он ли сегодня был из рук вон плох, или студенты слушали невнимательно. Так или иначе, занятие не задалось, и он отпустил учащихся своего чосеровского семинара на целый час раньше.
Сегодня намечалось обсуждение "Рассказа мельника" — обычно это кульминация всего курса, самое оживленное и любопытное занятие. Но сегодня семинар тянулся, как жила в сосиске, и расшевелить студентов не удалось — каждый его вопрос встречал такие кислые лица, что Бакли ощущал себя зубодером.
И в конце концов он сдался. Ему надоело слушать одного себя, стало противно от того, что прелестные, полные юмора эпизоды новеллы падают словно на глухие уши — у студентов были тупые отсутствующие лица. Бакли распустил группу, велев написать к следующему занятию трех- или четырехстраничный разбор "Рассказа мельника", ориентируясь на определение юмора, данное не Нортропом Фраем, а Хью Холманом.