Ричард громко откашлялся и окликнул:
— Извините, мисс...
Она остановилась и повернулась к нему. Какие глазищи! Умереть и не встать!
Он ослепительно улыбнулся и заговорил солидной скороговоркой :
— Видите ли, я ведущий фотограф газеты "Сентинел". В данный момент я работаю над темой "Первая неделя в университете" — или что-то в этом роде. Снимки пойдут на первую полосу. Не могли бы вы попозировать мне? Ничего особенного делать не надо. Просто сойдите по ступенькам, как вы только что сошли. И пусть у вас будет серьезное, сосредоточенное лицо, будто вы спешите на занятия.
Еще прежде чем он договорил последнюю фразу, девушка решительно замотала головой.
— Нет, нет, я вынуждена отказаться.
— Почему "нет"? Ваш снимок и ваше имя будут на первой полосе университетской газеты. Чем плохо? Кстати, а как вас зовут?
— Марша.
— Я серьезно, Марша. Ваш снимок действительно будет на первой полосе "Сентинел"! Я позабочусь, чтобы вы получили два десятка экземпляров — сможете разослать родным и друзьям. Итак, вы согласны?
Она снова отрицательно мотнула головой.
— Не люблю, когда меня фотографируют. На снимках я всегда на черта похожа.
— Это от фотографа зависит. На моих снимках вы будете сущим ангелом. Еще ослепительнее, чем в жизни! — Ричард победно усмехнулся. — Право же, бросьте ломаться. Мне эти снимки позарез нужны.
Срок поджимает. Если я опоздаю с материалом — главный голову снесет!
Девушка, видимо, заколебалась.
— Какой вы... Я, честно говоря, не знаю...
— Ну, пожалуйста...
Оно упало как раз между ними. Совершенно неожиданно — не было ни крика, ни шума; похоже, не было даже звука рассекаемого воздуха. Просто нечто большое свалилось откуда-то сверху, и, прежде чем оба опомнились, раздался глухой шлепок и во все стороны брызнула кровь.
На пару секунд Ричард остолбенел, потом сознание вернулось, и он понял, что это тело мужчины. Бедняга упал на асфальт не головой или ногами вперед и даже не плашмя, он приземлился на странно поджатые колени — из-за чего кожа на его животе прорвалась и внутренности вылетели наружу. Кишки, не потеряв связи с телом, еще покачивались. Голова погибшего была расколота, из нее вываливался мозг. Лицо превратилось в кровавую кашу.
Марша словно к земле приросла от ужаса. Наконец девушка в достаточной степени пришла в себя и завизжала, таращась на изуродованный труп. Она даже не заметила, что ее голые ноги и белые шорты забрызганы чужой кровью. Да что там ноги!.. Ричард заметил капли крови на ее лице и в волосах!
Но тут его замешательству пришел конец. Он деловито поднял глаза вверх, потом опустил их на труп, осмотрелся, выбрал наилучший угол съемки, стремительно перебрал в уме варианты композиции. Затем окинул визжащую Маршу быстрым пытливым взглядом — кровь на белых шортах и на белых ногах. В цвете это получится вульгарно. Зато в черно-белом варианте будет отличный контраст.
Он сделал несколько быстрых шагов назад, одновременно срывая защитный колпачок с объектива.
Затем припал на одно колено, проворно направил камеру на Маршу и окровавленный труп.
2
И хладнокровно принялся щелкать кадр за кадром.
В редакции было еще оживленнее, чем за неделю до начала семестра, когда верстали первый номер нового учебного года.
Сотрудники рекламного отдела давно закончили работу и разошлись по домам, но небольшая комната была набита людьми: литсотрудники, соперничая за места за столом, вычитывали статьи; ответственный секретарь сидел перед экраном единственного компьютера и вносил последние срочные изменения в верстку, а две его помощницы лихорадочно переклеивали макет. Радио было включено — какая-то станция непрестанно гнала в эфир ядреный хэви метал.
Чтобы его услышали, Джиму Паркеру пришлось кричать во весь голос:
— Десять минут! Мы обязаны закончить через десять минут! Типография велела, чтобы к восьми все было готово.
Ноль реакции. Словно никто и не расслышал отчаянный вопль главного редактора. Однако Джим знал, что все его услышали и не подведут.
Он подошел к ближайшему столику и просмотрел спортивную страничку. Две статьи и ни одного снимка. В иное время он пришел бы в ярость. Не далее как на прошлой неделе пришлось устроить выволочку заведующим отделов: слишком мало даете фотографий! У страниц нудный вид. В любом разделе должен быть хотя бы один снимок, а колонку редактора следует сопровождать рисунком. Однако сегодня Джим Паркер был озабочен более серьезными делами, чем веселенький вид каждой страницы.
Джим протолкался сквозь группу литсотрудников и принялся изучать первую полосу. В конце ударной статьи зияло небольшое белое пространство, но Тони уже трудился ножницами, раздвигая абзацы. "Шапка" гласила:
СТУДЕНТ ГЕОФАКА ПРЫГАЕТ НАВСТРЕЧУ СМЕРТИ ИЗ ОКНА КОРПУСА СОЦИАЛЬНЫХ НАУК
Джим прочитал заголовок вслух — так сказать, взвесил на языке. Не бог весть как оригинально, зато доходчиво и броско. Сразу под "шапкой" помещался снимок первокурсницы Марши Толмасофф; девушка в ужасе таращилась куда-то вниз, на невидимый труп. За ее спиной было то самое здание, из окна которого выпрыгнул самоубийца.
— Славный снимок, — констатировал Джим. Ричард оказался поблизости, расслышал похвалу и отозвался:
— Спасибо, босс!
В проявочной висели черно-белые фотографии, снятые Ричардом на месте трагедии. Он нащелкал не один десяток кадров — и самые впечатляющие крепко засели в памяти Джима. К сожалению, большинство этих кадров никак не подходили для университетской газеты. Крупные планы кишок на асфальте и беловатых ошметков мозга, забрызганное кровью, искаженное криком ужаса лицо Марши Толмасофф... Зрелище не для слабонервных. Но самый душераздирающий кадр — общий план: скорченный труп на асфальте и толпа радостно возбужденных зрителей, ожидающих прибытия полиции.
Джиму вдруг подумалось: а ведь судя по тому, как Ричард усиленно подчеркивает свое равнодушие к происшедшему, он тоже потрясен увиденным.
Тем временем Джин и ее помощницы закончили возню с макетом. Все статьи были вычитаны и на месте.
— Готово! — торжествующе провозгласила Джин. Джим облегченно вздохнул.
— Теперь надо отправить в типографию. Кто понесет?
— Давайте я, — вызвался Ричард, деловито поправляя ремешок камеры на плече. — Мне все равно по пути.
— Спасибо, — сказал Джим, еще раз взглянул на первую полосу, тряхнул головой и положил листок в коробку — к остальным. — В этом семестре готовый номер будем относить в типографию по очереди. Надо составить график.
Ричард ушел, а Джин с помощницами занялась уборкой столов. Главный редактор повернулся к остальным сотрудникам, которые выжидающе смотрели на него.
— Отлично поработали, друзья, — сказал Джим. — На сегодня все. Увидимся завтра. — Тут он кивнул Стюарту. — С утра выясни побольше об этом самоубийце. Пошли репортеров.
— "Репортеров"? — насмешливо переспросил Стюарт. — Стало быть, у нас есть репортеры? Вот это новость! Покажите мне хоть одного!
Все рассмеялись. Первый номер был целиком составлен с помощью штатных литсотрудников, которые должны были в принципе только редактировать чужие материалы. Они же были единственными авторами и второго номера.
— Ладно, — сказал Джим, — по домам. Сотрудники стали расходиться. Джим оглянулся на Джин — надо бы извиниться перед ней за то, что он ее так безбожно задержал. Но тут в коридоре раздалось знакомое жужжание мотора инвалидной коляски Хоуви.
— Ах ты черт! — процедил Джим. В суете перед сдачей номера он совсем позабыл о своем обещании заехать за приятелем в книжный магазин.
Джим двинулся в коридор, ожидая заслуженной нахлобучки от Хоуви, который, видимо, кипит от праведной ярости. Однако у приятеля был обычный невозмутимо добродушный вид.
— Извини, — поспешно сказал Джим, прежде чем Хоуви успел раскрыть рот. — Тут такая запарка!.. Нам пришлось сдвинуть время сдачи номера из-за самоубийства — целиком переделывали первую полосу..
Хоуви улыбнулся и махнул рукой: дескать. Бог с ними, с извинениями.
— Ладно, простил. Я же понимаю, что такое сдача номера. Когда ты вовремя не появился, я сразу сообразил, что у вас аврал, и направился сюда своим ходом.
На Хоуви был его привычный старенький джемпер, но глаз Джима заметил справа на груди приятеля новый значок. Он нагнулся, чтобы прочитать мелкие буковки.
— "Ешь дерьмо и вой на луну", — со смехом подсказал Хоуви. — Какой-то тип продавал рядом со студцентром. Как я мог устоять перед соблазном!
— Покупочка в твоем духе. — покачал головой Джим. — Ладно, сейчас по-быстрому собираю манатки, и дуем куда-нибудь перекусить. Умираю от голода!
— Заметано, — отозвался Хоуви, нажал переключатель на подлокотнике инвалидного кресла и покатил вслед за Джимом в редакционную комнату. Там он приветственно кивнул Джин и ее помощникам, а потом обратился к Джиму, который собирал какие-то бумаги:
— Так что там случилось-то? Какого хрена парень сиганул из окна? Разбитое сердце? Я слышал, вроде неудачный роман...
— Достоверно еще не знаем, — ответил Джим. — Записки пока не нашли. Возможно, бедолага оставил записку дома или еще где. Полиция пытается связаться с его родителями — пока безрезультатно.
— Вряд ли это из-за учебы. Ведь только одна неделя прошла.
— Пока можно только гадать, — сказал Джим, застегивая молнию рюкзачка. К этому времени они остались в комнате одни. Джим махнул рукой — "сваливаем отсюда!" — и выключил свет.
В этот час в университетском городке стояла удивительная тишина. Пока друзья двигались к автостоянке, в вечернем воздухе были слышны только стук каблуков Джима да жужжание мотора инвалидной коляски. Дневные студенты давно разошлись по домам, а вечерники были на занятиях. Только несколько студентов сидели на террасе кафе рядом с естественно-научным корпусом — пили кофе с пирожками. Хотя осень только-только начиналась, в воздухе царила прохлада, и уже выпала роса.