— Да, — ответил Джим.
Он чувствовал необычайное возбуждение.
Ему стало стыдно. Он осознал, что это возбуждение не от того, что он такой благородный и с риском для жизни сумел покарать зло. Нет, он так возбужден, потому что хочет услышать взрыв, увидеть пламя.
Джим искренне пожелал, чтобы взрыв уничтожил всех-всех психов в библиотеке.
Это была грешная, плохая мысль, и он постарался выбросить ее из головы.
Они погибнут, но радоваться этому не следует. Они не виноваты. Не сами они стали такими...
Ян и его друзья стремглав побежали прочь от библиотеки.
Но через несколько десятков метров дорогу им преградила группа из восьми или десяти профессоров, которые прятались до этого в кустах, а теперь выскочили из темноты.
На них были странные черные мантии, какая-то пародия на судейские.
Ян узнал среди этой шайки профессора Йенкса, преподавателя философии, и профессора Хикмана, специалиста в области коммерческого законодательства.
— Эй вы, куда так спешите? — крикнул профессор Йенкс.
Хотя он обращался к Яну, ему ответил Бакли:
— Туда, куда спешили бы и вы, не будь вы фашиствующими псами на службе у поганого Университета!
— Я не к тебе обращаюсь, придурок! Так куда вы так спешите?
— Туда, куда спешили бы и вы, не будь вы фашиствующими псами на службе у поганого Университета! — с вызовом повторил Ян.
— Я знаю, почему вы убегаете, — сказал Йенкс. — Только не забывайте: вы тоже часть Университета. Причиняя вред Ему, вы причиняете вред себе!
— Ешьте свое дерьмо сами! — в бешенстве крикнул Бакли.
Йенкс развернулся к нему и сердито гаркнул:
— Я не с тобой говорю.
— А я — с тобой! — Бакли проворно подскочил к Йенксу и схватил его за грудки...
И в этот момент грянул взрыв.
Из окон первого этажа библиотеки вылетели клубы огня, свет во всех университетских зданиях замигал...
Что было дальше, ни Джим, ни Ян не видели. Они бросились на землю. Джим увлек за собой Фейт, которая растерялась и продолжала стоять.
Над их головами пролетели массивные осколки. Грохот был чудовищный. Люди Эмерсона не успели отбежать достаточно далеко от библиотеки, и теперь их жизни висели на волоске.
Затем раздались еще два взрыва — один за другим: рванули мины на третьем этаже.
Из подземного туннеля возле студенческого центра, перекрывая шум взрыва, донесся чудовищный рык, словно кричало гигантское раненое животное.
И этот рык становился все отчаяннее.
Одновременно с первым взрывом Джим ощутил чудовищный удар в грудь... изнутри. Два следующих взрыва, которые довершили разрушение библиотеки, отозвались в груди еще более сильными ударами. Теперь его грудную клетку распирало с растущей силой. Как будто сердце хотело срочно эвакуироваться, а ребра согласились расступиться и дружно навалились изнутри на мышцы. Дыхание сперло, в глазах потемнело...
Джим в ужасе покосился на свою грудь, схватился за нее обеими руками. Наверное, что-то подобное происходит с водолазами, которые слишком быстро поднимаются на поверхность: их разрывает изнутри... Неужели и он обречен на такую жуткую смерть?.. Неужели Университет именно так отомстит ему?..
Но через несколько мгновений боль отпустила — именно тогда, когда Джим потерял надежду и решил, что через секунду его грудь лопнет, как воздушный шарик. Боль стала отступать именно с того момента, когда оглушающий дикий рык из туннеля вдруг прекратился.
Когда осколки перестали лететь, Джим поднял голову и увидел, что все его друзья целы и невредимы. Бакли уже поднялся на колени и вставал. Ян и Фарук, слегка контуженные взрывной волной, мотали головами, сидя на земле, но крови на их лицах и на одежде вроде бы не было.
Зато все профессора в черных мантиях корчились на земле и отчаянно визжали от боли и ужаса, словно взрывом им выпустило из животов все кишки.
Через несколько секунд все они затихли в неестественных позах. Они были мертвы.
Боже, да ведь они действительно были частью Университета, подумал Джим. Они только воображали, что действуют сами по себе. И вред, который Джим и его друзья причинили Университету, оказался гибельным для этих людей.
Но и Джим являлся частью Университета — что было доказано этой страшной болью в груди. Он тоже был на волосок от смерти...
Похоже, у нас получилось, подумал Джим. Мы здорово навредили Университету. Монстр в буквальном смысле взвыл от боли!
Однако что же произойдет с ними самими — теперь, когда они нанесли такой сокрушительный удар по Университету?
Выживут ли они?
Боль не до конца ушла из груди. Ребра все еще распирало, но с гораздо меньшей силой. Неужели пронесло?
Джим встретился глазами с Яном. Тот взглядом показал на мертвых профессоров в мантиях и горестно покачал головой.
— Мы дешево отделались, — пробормотал Ян, потирая грудь.
— Как, вы ощутили то же? — спросил Джим.
Ян кивнул.
Оказалось, что все уже похоронили себя, когда у них стало распирать грудную клетку. И теперь чувствовали себя заново родившимися.
— Ладно, — сказал Ян, — нечего тут баклуши бить. Нам не следует торчать у всех на виду.
Он решительно зашагал вперед. За ним двинулись Фарук и Бакли. Джим ласково обнял Фейт, и они последовали за друзьями.
Люди, которых они встречали по пути, выглядели как тяжелораненые, хотя ни у кого на теле не было ран. Несчастные стонали, охали, взвизгивали, вертелись на месте или катались по земле.
Яну было отрадно это зрелище. Что-то в людях изменилось. Они стонали, и визжали, и вертелись на месте, и катались по земле как нормальные люди, которые испытывают боль, которые охвачены паникой и ужасом. Они больше не походили на механических кукол или на тупых маньяков, у которых искажены буквально все человеческие реакции.
То ощущение нереальности окружающего, что царило с самого утра, наконец исчезло. До этого Яну казалось, что он внутри сказки, в стране, где все изуродовано злым волшебником. Сейчас же перед ним была картина едва ли не страшнее прежней: горящие руины, сотни корчащихся от боли людей. Но это была знакомая картина крупной катастрофы, и чувство реальности происходящего вернулось. Это чудесным образом ободряло.
Но не рано ли они радуются?
Действительно ли весь ужас позади?
Фарук остановился, оглянулся на горящие руины библиотеки и присвистнул:
— Ух ты! Этот Стивенс разбирался в таких вещах. Сработано на "отлично". Джим согласно кивнул.
— И все? — спросил Бакли. — Мавр сделал свое дело, мавр может...
Ян мрачно замотал головой:
— Конечно, нет. Надо побыстрее отыскать грузовичок Стивенса, забрать остальную взрывчатку и разнести в прах и все прочие здания.
Друзья некоторое время молча переглядывались. Нарисованная Яном перспектива никого не обрадовала. Но все понимали, что он прав: успокаиваться рано и следует довести дело до конца.
— А что произойдет, когда здесь камня на камне не останется? — хмуро осведомился Бакли. — Я полагаю, все мы испытали одинаковые ощущения в груди.
Ян кивнул. Да, у него тоже грудную клетку чуть не разорвало. И что произойдет при следующих взрывах — одному Богу известно!
— Эти сукины дети в черных мантиях были правы, — продолжал Бакли. — Мы причинили боль Университету — и сами почувствовали ее. Так что же произойдет, если мы покончим с Университетом? Он погибнет — а вместе с ним и мы? Ведь это очевидно: все клетки организма неизбежно погибают после того, как погибает сам организм...
— Не знаю, не знаю, — сказал Ян, разводя руками. Фейт посмотрела в сторону городской улицы.
— Быть может, все уже кончено, — промолвила она. — Быть может, нам ничего больше не придется делать.
— Что ты имеешь в виду?
Девушка показала рукой влево. Там университетская территория смыкалась с улицами Бреа.
Джим посмотрел в указанном направлении и удивленно заморгал глазами.
То, что он увидел, было прекрасно. В это просто не верилось.
Он с усилием сглотнул слюну. У него выступили слезы. Слезы потекли так обильно, что перед глазами все расплылось. Джим вытер слезы ладонью и покосился на Яна. Похоже, профессор Эмерсон тоже готов был вот-вот расплакаться...
— Быть может, все уже кончено, — повторила Фейт.
Ян медленно кивнул.
— Возможно, ты права, — сказал он.
6
Это было настоящее чудо.
Фейт наблюдала за тем, как несколько десятков полицейских машин и бронетранспортеров национальной гвардии въезжали на территорию университета. За ними следовало великое множество пожарных машин. Полицейские и солдаты, со щитами и в пуленепробиваемых жилетах, без единого выстрела заняли построенные бунтарями баррикады и теперь надевали наручники на побросавших оружие студентов и преподавателей.
На Томас-авеню стояла огромная толпа.
Сотни и сотни людей.
Ян и его друзья узнали позже, что в этой толпе почти не было досужих зевак, а состояла она целиком их родных и близких тех студентов и преподавателей, которые во время трагических событий оказались на территории университета. А также из новых слушателей, которых записала Эленор.
Как только полиция и солдаты овладели баррикадами и в них были спешно проделаны проходы для продвижения техники, измученная тревогой толпа навалилась на полицейские кордоны и прорвала их.
Сотни людей устремились на территорию университета.
Фейт увидела в толпе много знакомых лиц. Билл, добрый и могучий хозяин гамбургерной. Симпатичный рассудительный араб, владелец бензоколонки "Тексако" на углу Империал-стрит и Кампус-драйв...
И вдруг она заметила совсем родное лицо.
Кейт!
Брат тоже увидел ее и стремглав побежал навстречу Наконец-то на его лице не было привычного выражения надменной апатии! Оно светилось радостью.
Счастливо улыбаясь, Кейт остановился возле сестры. Она порывисто обняла его. Вначале он смутился и был как бревно в ее объятиях, а потом наконец отдался чувству радости и тоже неловко, но крепко облапил ее.