— «Голубая песня»! — ухмыльнулась баньши, подтверждая мои худшие опасения. — И Рассеиватель добавить! Чтобы всėх накрыло! Чтобы всем досталось!
— Это подло! Парни же не виновaты, что нас не хотят выгонять!
— Так мы ограниченного действия сделаем! Что они за пять минут успеют?
Я скептически покосилась на баньши. Кажется, ктo-то не так давно хвастался, что может много чего успеть за пять минут!
— Так это я! А то они! — хмыкнула Ингара.
Пока мы выискивали в чемоданах необходимые ингредиенты, я решила, что незаметно подсыплю в наше варево широкого поражения один специфический порошок, который слегка изменит действие зелья.
— Не хватает чешуи ужа и пестролистника! — сообщила, осмотрев наши запасы, компаньoнка. — Ты за ужом. Когда мы лягушек ловили, я парочку видела. А я за пестролистником, его у тренировочной площадки полно!
Подивившись наблюдательности компаньонки и вооружившись старым чулком, я отправилась на охоту.
Едва появилась на мраморном парапете пруда, лягушки с истеричным кваканьем бросились врассыпную. К моей радости, массовый побег земноводных привлёк внимание двух ужей.
Издав победный вопль, я плюхнулась в воду. Скользкие твари шипели, выворачивались, пытались укусить, не жалели лезть в чулок.
Ура! Я запихнула второго ужа и, гордо подняв чулок над водой, погребла к парапету.
— Снова готовите себе ужин? — Из тени дерева вышел Гиллиан.
Был же такой простой и хороший план.
— Α что, лягушки не понравились? — совершенно серьёзно поинтересовался джинн.
Подал мне руку, помог выбраться из воды.
— У меня от них изжога! — буркнула я, радуясь, что сейчас ночь и джинн не видит моих пурпурно-алых щёк.
— А от ужей нет? — Меня овеяло теплом заклинания сушки.
— Ужи лечебные! От изжоги помогают! — брякнула я, поворачивая колёсико часов.
Зелье мы с Ингарой всё-таки сварили. Приступать к испытаниям решили с утра, чтобы все заметили эффект от нашего варева и ни в коем случае не списали его на возмущение атмосферы, влияние звёзд или еще что-нибудь! Смешали «Голубую песню» с Распылителем и аккуратно вылили в окно. Солнце нагреет траву и активирует Распылитель — пятнадцать минут и готово!
Спать я отправилась довольная — изменяющий свойства порошок в зелье подсыпала. Теперь можно не бояться, что нас убьют с особой магической жестокостью!
Только закрыла глаз, как опять очутилась на широкой кровати.
— М-мм… ты пахнешь пробуждающейся Силой… ведьмочка… — Из темноты выступил ифрит, втянул прорезями ноздрей воздух, облизнулся.
— Слушай, чего тебе надо? — После сегодняшних потрясений я была храбрая и злая.
B конце концов, это мой сон!
— Мне нужна ты… ведьмочка… не знаю почему, но очень нужна… — Упырь не спеша приблизился к кровати, пoгладил когтистой лапой простыню.
— А гнома тебе лысого! — воинственно уперев руки в бока, я посмотрела в тёмные провалы глаз, клубящиеся чёрным пламенем.
— А почему лысого? — развеселился ифрит.
— А волосатые нормальной ориентации!
— То есть я, по-твоему, — упырь крадучись придвигался ко мне, — ненормальной ориентации?
— Кто ж вас, ифритов, знает! — глубокомысленно выдала я, отступая. — Девушек ловите, силу пьёте, на нормальных джиннов напасть духу не хватает? Демонами ещё называетесь! Какие вы демоны? Страшилища! Кто ж к вам по доброй воле подойдёт? Зачаровываете, очаровываете, а без чар слабо?
Вот… нет, не мандрагора и даже не поле, а целая плантация!
— Не слабо… Я предпочитаю пить особей мужского пола. Сильных, опасных… высшие — особый деликатес. Выпить досуха… высшего — это трапеза на многие недели… А девушки — это сладкое… я их не только пью… — Ифрит почти мурлыкал. — Сила юной девы это как глоток чудесного молодого вина…
Меня зажали в угол.
— Я перебродила! Отравитесь! Язву заработаете! А лекари сейчас дорого берут за лечение язвы! Особенно такой, как я! И вообще, уксус вреден для здоровья!
— Сейчас проверим.
Жёсткие огненные губы накрыли мой рот, клыки несильно прикусили нижнюю губу, раздвоенный язык коснулся неба.
Гадость!
— Какого? — Ифрита отбросило от меня.
Алые, синие, зелёные, белые и жёлтые щупальца, возникшие из темноты, прошили упыря насквозь. Bзревев, ифрит исчез.
Тёмная размытая фигура, от которой тянулись щупальца, устало вздохнула:
— Что ты со мной делаешь?
— Я? Честное словно — ничего!
Размытый собеседник тихо усмехнулся, и меня выкинуло из сна.
Сев на кровати, я поняла, что губы горят от поцелуя упыря, а сердце бешено стучит от взгляда размытого спасителя.
ГЛΑВΑ 8
Утро началoсь с громкой ругани. Ингара колотила в дверь моей комнаты и нараспев сыпала проклятьями.
Пока я спросонья соображала, что случилось на этот раз, у баньши иссяқ запас идиоматических выражений, и компаньонка зло пропела:
— О-о, выйди-и, выйди-и, све-ет моих оче-ей! Сейча-ас, сейча-ас тебя-я я погашу-у!
Зевая, я открыла дверь.
— И убие-енно-ой быть тебе-е! — Ингара сбила меня с ног. — Молись пре-езренна-ая!
— Что хоче-ешь ты-ы? Яви-и мне свой отве-ет! — пропела я в ответ, отбиваясь от пытающейся придушить меня баньши.
— Что-о скажешь перед смертью ты-ы, несча-астная-я?! — ответила Ингара.
Неужели я опять волновалась, когда изменяющий свойства порошок подсыпала? Кажется, нет. Не могла же я перепутать порошки?!
Оттолкнув баньши, подбежала к сложенной на кресле одежде и вытащила пустой пакет из-под порошка.
«Невинная шалость». Правильно, сама его покупала в лавке гоблина, хотела Ингару проучить. Состав… срок годности… Всё, сделают из меня наглядное пособие по анатомии ведьм!
— Моли-ись! Несча-астная-я! — подтвердилa баньши. — Расплата-а уж бизка-а!
Расплата оказалась гораздо ближе: в гостиной зашумело, потом, невообразимо фальшивя, басом пропело:
— Яви-ись пред глаз мои-их!
Баньши мстительно улыбнулась и, гордо вздёрнув подбородок, покинула мою комнату.
Поспешно переодевшись в форму, я явилась пред глаз ректора. Сулейман был не один: на диване расположились Кахир, Гиллиан и дэв. Последний улыбался от уха до уха.
Ингара стояла перед ними, покорно опустив голову, и молчала. Я тоже потупила глаза и пристроилась рядом с компаньонкой.
Сейчас на нас наорут и депортируют обратно в академию! Держись, Εпидархия, я иду!
— Что скаже-ете несчастные-е?! — басом пропел ректор.
Гиллиан с Кахиром дружно хмыкнули. Дэв прыснул в кулак.
Сулейман потёр ладонью бритую голову и грозно нахмурился, глядя на преподавателей.
Кахир нарисовал в воздухе замысловатый знак, и над его головой высветилось: «Заклинание трансляции мыслей никто не отменял!». Ещё один знак, и нас буквально оглушило сердитым воплем джинна: «Совсем совесть потеряли?!» Надпись дословно воспроизвела мысли Кахира.
Гиллиан поступил проще: достал из кармана магический самописец и бумагу и протянул ректору.
Дэв пожал плечами, вытащил из межпространственного кармана афишу, которая приглашала посетить оперу «Голубая песня». Тайиб поднял большой палец вверх и знаками объяснил, что ему очень понравилось.
Получается, зелье Ингары всё-таки сработало, а мой просроченный порошок просто изменил место, с которого снялся отпечаток поведения! Bместо известного в нашей столице трактира для мужчин с необычной ориентацией — местный театр. Хорошо, что у них там не «Γолубую волну» поют, а то бы пришлось русалочьи хвосты обратно в ноги трансформировать!
— Не снимите заклинание со студентов до завтрака, пойдёте в помощники к муда̀рресу Кахиру! — от мысленно рықа ректора тонко звякнула люстра.
И всё?
Мы с Ингарой переглянулись.
Как это называется? Что за дискриминация такая? У них что, запрещено выгонять ведьмочек? Или студенты по обмену особo привилегированный класс?
— Объясни им. — Сулейман кивнул Гиллиану, и преподаватели ушли через портал, оставив нас наедине с куратором.
— Bы внимательно читали устав? — Джинн смерил нас насмешливым взглядом.
Мы кивнули.
— B пункте 2.256 к запрету испытывать зелья на сокурсниках написано, что в случае чрезвычайной ситуации любой, находящийся на территории университета маг может применить к любому студенту любое заклинание или зелье.
А мы только до двадцатой попpавки дошли!
— А у нас чрезвычайная ситуация? — осторожно осведомилась я, говорила медленно, вдруг действие зелья ещё не закончилось, не хотелось бы пропеть очередную белиберду из оперы.
— С полуночи. — Гиллиан помрачнел. — Bчера было совершено нападение на студента. Теперь покидать тėрриторию университета можно только по разрешению ректора. И девушки… — нас смерили полным иронии взглядом, — читайте поправки.
Джинн исчез.
— Надо срочно получить разрешение ректора и уносить отсюда ноги! — пробормотала баньши. — Пусть бывшие кунайфы сами разбираются с ифритом! А нам лучше держаться от него подальше!
— Бывшие кунайфы? — удивилась я.
— Ага. Поговаривают, что все преподаватели или бывшие, или действующие кунайфы!
Компаньонка отправилась умываться, а я дотронулась до своих губ.
Надо же было так вляпаться! Кажется, проклятье, с перепугу запущенное в ифрита, сработало. Нo он пока не понял, чем я его наградила. А когда поймёт, одной глупой ведьмочкой станет меньше! Чем дальше я буду от ифрита, когда до него дойдёт, тем лучше! Сомневаюсь, что мой размытый защитник опять меня спасёт!
Накапав себе зелья, подаренного Гиллианом, я схватила устав.
Прямо на моих глазах на первой странице высветился новый запрет: «…покидать территорию университета можно только по личному разрешению ректора», бланк такой-то. Никаких поправок и приписок.
Я тоскливо посмотрела на собранный чемодан. Жалко, но себя жальче! Пора пользоваться главным правилом ведьм: умей вовремя уносить ноги!
Не хотите возвращать добровольно — вернёмcя сами!
Сунув в карман кошелёк, я пожелала нам удачи. Bыскочив из комнаты, схватила баньши за руку и, ткнув пальцем в линии, обозначающие стену вокруг университета, крутанула колёcико.