— Как?
— Воспользоваться ситуацией.
— Так что ж не воспользовался? — резкая фраза заставила Гоу поймать колкий взгляд печальных девичьих глаз.
— Потому что так правильно, — пояснил парень.
— Правильно? — зло переспросила Алиса. — Почему в моей жизни все всегда решают за меня, что правильно, а что нет? Почему все всегда знают, как лучше, и лишь для меня это «лучше» оборачивается очередным разочарованием? Почему мои желания никого не волнуют? — поинтересовалась, подняв лицо вверх, вглядевшись в сеть черных трещин на лакированном потолке кабины. — Почему, ответь? Ведь я хочу, чтобы все закончилось иначе! — потребовала настойчиво и громко.
В унисон с ее словами, лифт вновь конвульсивно дернулся, грозно завыли, задребезжали стальные тросы, окончательно исключили всякое движение.
Алиса выронила туфли, не удержалась и рухнула в объятья Гоу. Беспрепятственно обвив его шею, почувствовала, как сильные руки сковали ее поясницу, не позволяя не то что упасть, даже пошатнуться…
Терпеть можно долго, но только всякому терпению приходит конец. Можно долго и правдоподобно играть в безразличие, но истинный интерес все равно пробьется на волю сквозь толщу бутафорского холода. Говорят, настоящий мужчина не должен показывать своих эмоций… до поры до времени.
Они оба понимали, что никому не дано справиться с притяжением, превосходящим земное. В воздухе, словно перед грозой, витало напряжение, только что молнии не проскакивали — слишком долго длилась вся эта издевательская прелюдия с надуманными предлогами к срочному расставанию, с намеками на то, что можно просто так разойтись и, быть может, даже забыть о существовании друг друга. Заняться своими делами, утонуть в волнах прежней жизни, стереть из памяти странный сон про встречу в баре и ее продолжение. Но не вышло. Они и так слишком долго тянули…
Свет погас лишь на миг, мигнула потревоженная остановкой лампочка. Последнее, что Алиса осознала отчетливо и ясно — пламенные отсветы в глазах Гоу. Спустя пару секунд абсолютного мрака она уже лежала под ним на полу, закрывая глаза и давясь глотком воздуха, застрявшего в легких. А потом — приятная твердость, прижимающаяся к ее бедру и обжигающие губы на шее, и на губах, и на груди.
Огонь поцелуев заставляет сознание уноситься к небесам. Ощущение такое, будто небоскреб под ними наконец-то решил рухнуть — и весь мир рушится следом, свивается в диком водовороте эмоций и красок. Закрываешь глаза — и идут «вертолеты», как после лишней выпивки, только сильнее, бешенее…
Алиса захлебывается от протяжного стона, упирается ногой в стенку лифта, вторую закидывает на спину Гоу и сходит с ума, ощущая, как член его задевает черное кружево белья, отведенного в сторону, чтобы не мешало. А потом словно волны, все поглощает движение. Девушка трется спиной о жесткий пол лифта. Сыплются с платья слезинки оторванных страз, разлетаются в полумраке кабины слепящими искрами. Только Алисе на это плевать, потому что ей хорошо. Так хорошо, как никогда не бывало прежде, поэтому тело ее ненасытно и жадно требует новых ласк, без промедлений, без ожидания — здесь и сейчас!
Алиса упивалась происходящим, давала волю голосу и острым ногтям. Это была ее свобода, ее правда, ее настоящая жизнь, ее месть всем и вся за надуманные правила и ограничения. Видела бы ее сейчас госпожа Такаши… как жаль, что не видела! Это был ее день и ее вечер, даже женская природа подыграла — сегодня календарь позволял все…
Именно поэтому, когда в момент кульминации партнер попытался стянуть ее с себя, она, словно бешеная, вцепилась в него руками и ногами, шепча сумасшедшим, безумным голосом:
— Сегодня мне можно… можно…
Небоскреб на окраине. Лифт. За некоторое время до настоящего момента
Она даже успела немного поспать, совершенно потеряв связь с собственным телом, прижалась к широкой груди Гоу и вырубилась. Несколько минут беспросветного, как черная яма, забытья оборвались настойчивым зовом телефона.
Аппарат валялся рядом — наверное, выпал из наспех отброшенной сумочки. Экран засветился. Заиграли пестрой рябью черные буквы вспыхнувшего сообщения.
Алиса вздохнула, понимая, что ничего хорошего ждать не стоит. Хорошее не в юрисдикции ее сматрфона. Помедлив пару секунд, она все же взяла его, равнодушно глянув на экран, закрыла, не читая, брезгливо отшвырнула в сторону.
Этой пары секунд хватило и Гоу. Читать чужие сообщения некрасиво и неправильно, но профессиональный навык — есть навык. Он привык за секунду считывать и запоминать любую увиденную мельком информацию. Он слишком долго этому обучался, так что дошло до автоматизма. Он не хотел читать, но чертовой секунды хватило, чтобы глаза сами сканировали текст: «Здравствуй, моя милая невеста, надеюсь, ты хорошо спала? Жду тебя сегодня в лучшем свадебном бутике — выберем украшения для нашего торжества»; и часть переписки до: «Дорогой мой Сашияма, спасибо за чудное колье, оно очень дорогое и красивое, я в восторге…» «Не за что, моя прекрасная Арисо, я несказанно рад, что ты рада подарку… жду встречи завтра с нетерпением…», «… я тоже, буду в лучшем платье»…
Гоу не подал вида, не шелохнулся, позволив девушке плотнее прижаться к нему, но в душе черной кляксой расползлось пятно злой пустоты. Словно пролитая в море нефть, оно расходилось вширь и губило все светлое и живое, сминало эмоции и чувства, обволакивало сердце черной липкой слизью. Гоу сжал зубы — а чего он, собственно, хотел? Это все! Сказка кончилась, солнечные лучи испепелили дивный сон, оставив лишь горстку пепла в сердце и ожоги на душе. Кто бы что ни говорил, а принцессам не место в трущобах. И если даже они заходят сюда в поисках приключений, то потом всегда возвращаются обратно в свою красивую жизнь. Так что радуйся тому, что было, парень, и не обнадеживайся тем, что будет. Вот тебе ворох сладких воспоминаний — на ближайшее время хватит…
Алиса снова задремала, завозилась, прижимаясь теснее, и Гоу не сдержался, притянул ее ближе, обнял обеими руками, чтобы согреть как следует, перед тем, как она уйдет. А она ведь непременно уйдет — в том он не сомневался…
…Девушка окончательно пришла в себя лишь когда по другую сторону лифта послышалась возня. Кто-то легонько ударил по дверям — они медленно, со скрежетом отворились. На площадке стояла худенькая сморщенная старушка в лиловом кимоно и с большим подносом в руках.
Алиса вздрогнула, смущенно покраснела и принялась судорожно разглаживать помятое платье, понимая, что все это бесполезно — по их с Гоу вид совершенно ясно, чем они тут занимались до утра.
— Доброе утро, госпожа Хигамбана, у вас опять что-то сломалось? — невозмутимо поинтересовался Гоу.
Алиса взглянула внимательно на лицо старой женщины и поняла, что та абсолютно слепа. Девушка облегченно выдохнула и аккуратно вернула на положенное место повисшие под коленкой кружевные трусики.
— Доброе утро, деточки, славное утро, — прошамкала бабуля, хитро улыбаясь. — Спасибо, мой мальчик, у меня все в порядке. Вы ведь целую ночь тут проторчали? Оголодали, наверное, бедные. А я вот вам булочек испекла, на завтрак, так сказать…
По тону и выражению лица госпожи Хигамбаны Алисе стало ясно — бабуся в курсе всего произошедшего, тут и на слепоту надеяться не стоит! Девушка вновь зарделась, ей почему-то стало невероятно стыдно. Кое-как взяв себя в руки, поднялась с пола, обреченно переглянулась с Гоу и, стыдливо оправив платье, вышла на площадку.
— Мне пора, наверное — пылая от кончиков пальцев ног до кончиков ушей, попрощалась Алиса и попыталась сбежать.
Она почти добралась до лестницы, но чья-то властная рука остановила ее. Девушка вздрогнула, повернулась. За спиной, словно тень, возникла еще одна старушенция. Эта была зрячая, с разными, как у ведьмы, глазами, высоченная и пугающая.
— Какая милая девочка, — кровожадно заулыбалась «страшная» бабуля, потрепав Алису за алую щеку. — Уже уходишь?
— Да, мне пора, — испуганно пискнула девушка.
— Я провожу, — Гоу сделал шаг к ней, но госпожа Хигамбана тут же сунула ему в руки свой поднос и беспомощно прокудахтала. — Ох, я, кажется, опять запамятовала, где мой этаж — наверху или внизу?
— Не беспокойся, мой мальчик, я сама провожу твою подругу, — коварно заявила «страшная» бабка, и довольно улыбнулась, — идем милая.
— Ладно, госпожа Нома, — сдался Гоу, и в его глазах вновь мелькнула тоска, грусть потери, понимание мимолетности и фатальной случайности произошедшего.
Алиса так и не попрощалась с ним нормально, не пообещала вернуться, хотя, надо было это сделать, наверное… Чувство неловкости затмило все, мешало, путало действия и мысли…
Вниз они с госпожой Номой шли неспешно и долго. Монотонность движения полностью оторвала Алису от реальности, но голос госпожи Номы вернул с небес на землю.
— Не бойся нас так, милая. Наш Гоу — славный мальчик, и мы очень рады, что у него появилась такая хорошенькая подружка, как ты.
Алиса взглянула на спутницу исподлобья, не зная, как реагировать, что сказать в подобной ситуации, но госпожа Нома и не требовала ответа — продолжила сама:
— Знаешь, милая, я ведь всю ночь не спала, все вспоминала своего покойного мужа, — и тут же поинтересовалась, а вернее, констатировала факт. — Тебе ведь он нравится.
— Гоу? — зачем-то переспросила Алиса.
— Кто же еще? — оскалила острые зубы бабуля Нома.
— Да, наверное, — не желая открывать искренних чувств, пролепетала Алиса.
— Нравится, точно, — однозначно подытожила собеседница, поясняя. — Женщина не будет стонать так сладко и кричать так громко в объятьях мужчины, который ей нравится «наверное».
Алиса подавилась воздухом, схлынувший жар стыда вновь окрасил ее лицо и грудь румянцем.
— Ну, милая, не смущайся, — тяжелая рука старухи доверительно легла на девичье плечико, — и не сомневайся в себе. Знаешь, обстоятельства могут сложиться по-разному, разные люди могут окружить тебя. Так бывает, когда тебя загоняют, как зверька, и доверять уже вроде бы некому, но иногда верить стоит.