Я к этой истории причастен настолько косвенно, насколько вообще возможно. Даже имея на руках все факты, официально мне предъявлять просто нечего, не считая осуждения общественности.
– Луи Жан-Батист Лепин, – повторил я, вспоминая досье и успокаиваясь. А ведь пожалуй, и лучше, что… хм, беседовать со мной будет сам Лепин. При всех талантах префекта, именно что сыщицких за ним нет.
– Тогда зачем? Политический жест? А ведь похоже… демонстрация усердия в чистом виде. Хм…
Стратегию общения префектом я выстроил на удивление быстро. То ли первоначальный испуг так раскочегарил мозги, то ли ещё что, но хватило буквально пяти минут, и ещё с десяток на доводку.
Разбудив Мишку, я довёл до его сведения ситуацию с Лепином, и свои соображения на этот счёт.
– Дельно, – зевнул брат, выслушав меня, – Ладно… поправлю свою версию в соответствии с твоими идеями. Всё, иди! Дай поспать!
Только что слушавший меня с совершенно ясными глазами, Мишка отмахнулся, да и тут же засопел, приоткрыв рот и раскинувшись руками во все стороны. Я же, прикрыв за собой дверь, принялся заново разбирать письма, залипая то и дело на продумывании деталей нашего с Лепином разговора, да поглядывая то и дело на часы.
– Нет, так дело не пойдёт! – и отложив решительно письма, взялся за тренировку, прервав её за пятнадцать минут до прихода префекта. Умотав себя самым жестоким образом, я наспех помылся, и вытирая на ходу волосы, встретил в гостиной префекта, пришедшего раньше срока.
Невысокий, грациального телосложения, префект не выглядел серьёзным противником, но на деле это грозный и опасный боец. Такой себе… парижская, и более цивилизованная версия Саньки. Отчаянный храбрец, он обладает ещё более редким видом мужества – гражданским, и всё это в придачу к отточенному интеллекту.
– О, простите, месье капитан… – Лепин рассыпался в ничего не обязывающих извинениях, и я ответил такими же общими фразами. Потренировав немножко начала этикета, успокоились, и я нажал на кнопку звонка, вызывая горничную. До её прихода мы развлекали друг друга светскими беседами и разного рода байками.
– Месье… – поставив поднос на стол и получив чаевые, горничная удалилась. Мы же, сделав по несколько глотков и отдав должное птифурам, перешли к сути визита.
– Месье капитан, – начал француз, восседая в кресле напротив, – нам известно, что у… скажем так, русской фракции Южно-Африканского Союза были некоторые трения с президентом Крюгером.
– Секрет Полишинеля, – фыркнул я, заедая фырк птифуром.
– Вы так просто относитесь к факту конфликта? – вежливо приподнял бровь полицейский.
– Пф… Месье префект, я понимаю суть беседы, но… – глоточек кофе, – я даже не знаю, смогу ли вам помочь. Мою биографию вы вкратце знаете?
– Знаю, – принял подачу Лепин, – но разве факты вашей безусловно интересной биографии могут помочь в расследовании?
– Скорее запутать, – отвечаю я, и полицейский, взяв кофе, кивает поощрительно, всем своим существом обращаясь в слух.
– Моё… хм, трущобное прошлое, притом и не такое уж давнее, изобиловало приключениями и приучило к подозрительности. А ещё – к недоверию. Ну… думаю, вам это понятно.
– Поэтому… – вздохнув чуть, усмехаюсь кривовато, – когда я услышал о случившемся, то подозревать начал – всех!
– Есть основания? – подался он вперёд, чуточку переигрывая.
– Основания всегда есть, – снова кривая усмешка, – и разногласия Русских Кантонов с Крюгером в том числе. Но есть и разногласия в среде самих буров, и хотя я не слишком интересовался ими, но там есть как политические, так и имущественные претензии к покойному ныне президенту.
– Всё как у всех, – чуть развожу руками, видя прищур полицейского, – буры, при всех своих достоинствах, имеют и недостатки. Покойный… скажем так, несколько вольно обращался с имуществом Союза.
– Даже так?
– Месье… не делайте такой удивлённый вид!
– Не буду, – усмехнулся Лепин в усы.
– Вы обещали! – и некоторое время мы перебрасываемся тонкими шуточками, и эту партию ожидаемо выигрывает полицейский.
– Фракций этих… или союзов, назовите как хотите, как минимум пять.
– Даже так? – нахмурился префект, – И вы, разумеется…
Вместо ответа я перечисляю интересантов, но уточняю тут же:
– Но это неточно! Это смесь фактов, слухов и домыслов. А я просто не имел ни желания, ни тем паче возможностей, копаться в этой навозной куче.
– Наверное, – пожимаю плечами на скептический взгляд полицейского, – мне бы и ответили, но… вот слово чести – неинтересно! А точнее, не настолько интересно, чтобы жертвовать сном ради пустого любопытства. Будет время перевести дух… метафорически выражаясь, и я непременно выслушаю эти занимательные истории.
– Я ожидал, что вы сделаете подачу в сторону Англии, – отозвался префект задумчиво, – или вы считаете междоусобицу более вероятной, нежели убийцу со стороны?
– Англия, – снова фыркаю я, – это настолько очевидно, что не хочется даже упоминать! А также Германия, Российская Империя, Франция… да-да, месье Лепин, не вскидывайтесь возмущённо! Прекрасную Францию невозможно исключать из этого списка просто потому, что покойный президент Крюгер тяготел к Германии.
– Пожалуй, – чуточку нехотя согласился француз, – хотя эту вашу версию можно и оспорить, притом аргументировано. Впрочем, не стану досаждать вам своими домыслами. Как полицейский, я обязан проверять все версии, даже если они мне и не нравятся.
Рожа у него сделалась не то чтобы кислой, но этакой… служебной. Такой себе очеловеченный бульдожка по психотипу.
– Я рад, – приподняв чашку кофе, как бы салютую, – Сюда же плюсуйте США и Аргентину, да и некоторые латиноамериканские кланы могли бы поучаствовать. Есть там… умельцы. Да и наглость порой зашкаливает, превосходя всякое воображение.
– А интересы?
– И они есть, – киваю полицейскому.
– А вот с доказательствами… – усмехаюсь смущённо, и даже не лукавлю, – сложнее, и здесь снова придётся напомнить о фактах моей биографии. Я, разумеется, могу высыпать на вас ворох фактов из числа не то чтобы вовсе общеизвестных, но и никак не сакральных. А вот по части догадок и умозаключений – увы.
– Я… – выдыхаю, – как вы помните, литератор, репортёр и поэт, так что… Как только узнал о смерти дядюшки Пауля, то богатое воображение моё подкинуло в топку фантазии десятки версий, и некоторые из них вполне литературные. И чем более они выходили литературные, тем более воображение моё, подстёгиваемое подозрительностью, дорисовывало детали. Боюсь, в моей голове реальность изрядно дополнилась фантазией.
– Н-да… – поскрёб префект щетину на подбородке, – хотя и звучит несколько странно, но с творческими личностями я сталкивался, так что понимаю, хотя и не могу сказать, что меня это радует. Что, совсем плохо?
– Давайте так… – чуть задумываясь, вспоминаю о ждущих меня бумагах, и лицо еле заметно искажается в недовольной гримасе, – я опишу вам свои соображения, но вот ручаться за их подлинность не могу. Ровно как и не могу быть уверенным, что воображение моё не сыграет дурную шутку с вами, не уведя по ложному пути.
– Попробую справиться, – кивнул префект, – и всё же! Что вы можете сказать о разногласиях Русских Кантонов с покойным президентом Крюгером.
– Немного, на самом-то деле, – подлив себе кофе, собираюсь с мыслями, – Не то чтобы я совсем не интересовался, но как я уже говорил, трения были, а вот именно что конфликта – нет!
– Вижу ваше недоверие, – киваю спокойно, – но это действительно так, если говорить о русской фракции вообще. Его идею, хм…
– Пожертвовать Кантонами? – любезно подсказал Лепин.
– Пожертвовать, да… благодарю, я подбирал слово из числа обсценных. Сам факт мне лично не понравился решительным образом, но и не могу сказать, что особо удивил. Да-да, месье префект, особого пиетета к бурам у меня нет. Так себе народ, не для протокола…
– Но не понравилась мне скорее подлость Крюгера, а не сама идея отделиться от ЮАС. Говоря откровенно, не вижу ничего страшного в самостоятельности. Поле для политических манёвров в таком разе открывается куда как более широкое.
– К примеру? – поинтересовался иронично Лепаль, положа ногу на ногу.
– Податься за защитой к Кайзеру, или…
– … к Великобритании.
– Кхе-кхе-кхе! – прыснув кофе себе на брюки, раскашлялся полицейский, и на некоторое время воцарилась суета с салфетками.
– Вы… серьёзно? – поинтересовался француз, приведя себя в порядок.
– Вполне! Понимаю, что репутация у меня… хм, кровожадная, но я не являюсь убеждённым англофобом, да и англофобом вообще. Обстоятельства сложились так, что я воевал на стороне буров, только и всего. Не считая Британию образцом цивилизованного государства, в сравнении с бурами они всё ж таки имеют много преимуществ.
– Однако… – попытался остаться невозмутимым Лепаль.
– Захваченные нами территории принадлежали Родсу, но не входили в состав Британской Империи, и таким образом, собственно Британии мы не нанесли никакого ущерба. Пришлось бы, конечно, вернуть часть земель наследникам Родса, но и здесь мы не сильно проигрываем. Не успели, знаете ли, ощутить их своими.
– Да и… – усмехаюсь, – шахты и рудники по большей части отошли бурам.
– И многие так думают? – севшим голосом поинтересовался Лепин, пытаясь казаться невозмутимым.
– Немногие… вроде бы. Есть, знаете ли, некоторая победная эйфория и чувство единения с бурами. В основном посматривают в сторону Германии.
– Кхе! Несколько странная точка зрения, – качнул головой префект.
– Думаете? Я вот считаю, что если правильно отыграть ситуацию, можно получить много бонусов. Ну например… мы пришли на помощь тем, кого считали правыми в этом конфликте, а сейчас разобрались… ну и так далее. Великобритания в таком случае получает некие моральные преференции, а мы сохраняем за собой земли, пусть и в составе Британской Империи.
– Ну ты и… – Мишка, как был в пижаме, так и упал в кресло, закрутив головой, не в силах подобрать слова, – силён врать! Я когда тебя слушал, так верил! Щипал себя, вон…