– Пузырики! – выговаривал мне Мишка, умывая меня холодной водой, – Нашёл отраду! Да ещё и коньяком сверху… как только продержался?! В подъезд строевым, и тут же – нате, развезло! Хорошо ещё, не встретился никто, а то стыдобушки бы хватили…
– Всё… всё! Отошёл мал-мал… – вытерев физиономию докрасна, поворачиваюсь к нему, – Виноват! Но тут такое дело… мы пока ехали, я тут подумал…
– Боже… – закатил Мишка глаза, а Чиж захихикал, делая в блокноте зарисовки.
– … да нормально подумал! Слушай… Бляйшман же теперь де-юре – вассал Кайзера, как и вся их Иудея?
– Ну, – осторожно кивнул брат.
– Помнишь меч…
– А это причём тут?! – удивился Мишка.
– Ну так… – я покрутил пальцами, – намётки пока… с символизмами. Наш меч, мы, рыцарское посвящение позагадочней придумать за-ради дяди Фимы… я же обещал жидо-масонский заговор?
– Свят-свят-свят… – закрестился Мишка, а Санька залился беззвучным смехом, – ты што…
– Ага! Вилли мистику любит… а? И пусть потом ищут то, чево нет!
Глава 24
– Хе! – сев на постели, я мотнул головой, выбрасывая армады тряпошных самолётов из головы, и выключая жестяно дребезжащий будильник.
– Хотя… – задумавшись, я отбросил одеяло и встал, нашаривая босыми ногами тапки. Ах да… штаны не забыть! А то опять мудями через всю квартиру просвечу. Не то штобы мужикам такое в диковинку, но и, чай, не баня!
– Сон дурацкий, – бубнил я, возясь с кофемолкой, – но што-то этакое в нём есть! Понять бы, што именно! Вот же ж…
Зевнув душераздирающе, наконец поджёг спиртовку, и вскоре по квартире начал расползаться запах кофе, будя жильцов лучше будильника.
– Утречка! – зевая, прошлёпал мимо меня растрёпанный Санька, направляясь в ванную.
– А што на завтрак? – поинтересовался он пять минут спустя, усевшись за стол.
– Што приготовишь.
– А?
– У меня думка, – поясняю брату, – вползло што-то в голову тараканом, вот боюсь упустить.
– А… о чём хоть твои тараканы нашептали? – зевнув, поинтересовался он, умащивая зад на стуле и подпирая тяжёлую поутру голову рукой, облокоченной о стол.
– Да так, бред всякий! Авиация и наши летадлы, как основа армии. Наземные силы защищают границы, флот – берега, а стратегические задачи решает авиация.
– А што не так? – не понял Санька, – Сверху-то… ого! Ого-го даже. Хоть бомбами сыпь, хоть пулемётами строчи.
В дискуссию включился сперва подошедший Мишка, а потом и пилоты.
– Авиация, как ни крути, а основа-основ выходит! – горячился Адамусь, возясь у плиты со сложносочинённой яишницей, – Да вот взять мосты, к примеру! Хоть разбомбить сверху, а хоть бы и сесть неподалёку, высадить пару подготовленных ребят из коммандо, и дальше они сами, хех!
– Гладко выходит, – задумчиво сказал непроснувшийся ещё толком Мишка, нарезая хлеб толстыми ломтями, – но чую подвох.
– Не без этого, – киваю, пока Адамусь наваливает мне яишенки с чуть колыхнувшимся желтком, – в общем, вроде и неглупая тема выходит, но именно что вроде.
– А! Плацдарм не считается захваченным, пока яйца твоих пехотинцев не повиснут над вражескими окопами! – отозвался Мишка, – Так?
– Угу. Резкий перекос в военной доктрине опасен, хотя и выглядеть может соблазнительно. Нет опыта массового применения, а это значит, что вся теория – пшик!
– Ага… – Мишка завис ненадолго, – высокотехнологичное производство способно съесть огромные ресурсы, а на выходе…
– Ага, – он сощурился, – подкинуть яичко кукушье хочешь? И кому?
– Не знаю пока, – ковырнув кусок яишницы, пережёвываю, – так-то соблазнительно, но и подводных камней много. Нам, то бишь мне и интересантам, может большой кусок пирога отломиться. А в целом… не знаю, Миш, здесь думать надо. Как на Кантонах скажется, на России, на Британии… ну и вообще.
– Ага… – повторил он, цепко щурясь, и я сразу подобрался, – и как видишь?
– Видишь… – хмыкаю смущённо, – веришь ли, не знаю пока! Приснилось, а потом уже, вроде как по горячим следам. Такие, знаешь… армады тряпошные, навроде наших.
– Тряпошные?! – вскинулся Илья, – Да это…
– Годика через три-четыре увидишь, – улыбаюсь ему, и помор кивает, запоминая обещание.
– Тряпошные, да… – вздыхаю я, – это всё пока так, макет летающий. Пулемёт приспособить нормально, да бомб побольше, да возможность перевозить грузы… Вот уже са-авсем другая машинерия выходит! Не рейки и ткани, а… ну не знаю… фанера, што ли! А можно ещё на поплавки и по воде…
– Та-ак… – Мишка странно булькнул горлом, – по воде, говоришь?
– Ну… – такой его физиономии я даже малость испугался, – технически это несложно. Как, примерно уже представляю, а дальше расчёты и эксперименты. При наличии денег – полгода максимум. А што?
– Да много чего, – не сразу ответил брат, – и так-то не мелочь, а при вдумчивом использовании это такой козырь, что и туза побьёт! Ты вот што… штоб ни словом, ни полслова! Ясно?
– Вас, мужики, – повернулся он к Илье и Адамусю, – это тоже касается. А с этой… фанерой твоей, как?
– Посложней чуть, но не критично, – пожимаю плечами, – Тоже ни слова ни полслова?
– Угум, – кивнул Пономарёнок, кусая губу, – Тряпошные, как ты говоришь… долго им ещё в этой нише расти?
– Может, лет десять, но не поручусь. А может и больше, тут не угадаешь.
– Ну и не надо пока, – постановил Мишка, – мы всё равно пока не потянем… я ведь правильно понял, што технологии там посложнее будут?
– В разы, – киваю, вцепившись в табуретку ступнями, и вытирая ломтем хлеба тарелку, – не паровозный уровень, но где-то рядом. Металлургия мощная не нужна, а вот хорошую – вынь да положь! Станочный парк неплохой, и лучше бы – отличный. Ну и по мелочи – фанера качественная, что между нами, не так-то просто. Лаки-краски-смазки и прочая химия. Навскидку, так-то наверняка ещё несколько позиций накидать можно.
– Накидай, – постановил Стратег, – только в голове!
– Я тут подумал… – начал было Санька, – да вот же ж падлюки! Умею я думать, умею! Хватит рожи корчить!
– Ладно, ладно… – погасив усмешку, похлопываю его по предплечью, – што надумал-то, философ?
– Продать твою идею можно, – снова заулыбался Чиж, – а значит, и нужно! Погоди! Дай договорить! Ежели, допустим, ты сливаешь её французам, как своё виденье будущего авиации. Дядя Фима немцам, а… ну и так далее!
– Дядя Фима, это да, – соглашаюсь я, переглядываясь с Мишкой, – он под это дело себе титул выбьет, он такой! Ну то есть, если МЫ решим пускать эту идею в массы.
– Сделать контролируемую утечку, – подхватил Адамусь, ставя тарелки в мойку, – так можно и не только немцам слить! А… да всем, пожалуй. Всем крупным игрокам. Подвести нужных людей под целевую вербовку… потянем?
– Должны, – отозвался я за Мишку, снова переглянувшись с ним, – шпиЁнов к нам засылают и будут засылать, и если можно сделать резидентуры на родимой сторонушке насквозь своими и просвечиваемыми, то значит – нужно!
– Вы в деле, – приказным тоном сказал Стратег, строго глядя на пилотов. Илья только кивнул равнодушно, а Ивашкевич оскалился предвкушающе. Азартен!
– Ох и навертелось же клубочком! – мотаю башкой, – А всего-то – сон!
Женщины истекали потом и миррой, улыбаясь так фальшиво и старательно, как только могут лучшие подруги, когда у одной из них сильно да, а у остальных – как обычно. Вот бывают же такие гадины, которые сперва ухватывают интересного мущщину, а он, подлец, оказывается ещё и успешным!
– Не знаю, шо и делать, – вздыхала Эстер Бляйшман, и бриллиантовое колье на полной её груди колыхалось в такт, – Фима пишет, шо скучает за мине…
Она выразительно колыхнула грудью, разбрасывая бриллиантовые искорки, и скрежет зубовный стал воистину библейским, а губы подруг раздвинулись ещё сильней, демонстрируя уже не зубы, а дёсны.
– … и понимаю его, как никто! – продолжила Эстер, удовлетворённая реакцией подруг до подмокших панталон и женского счастья, – Это же Фима! Стоило отпустить его в Африку, где он пообещался немножечко поприключаться, и подарить себе немножечко бизнеса, а мине интересное колье к годовщине, так шо ви думаете?
Бляйшман выразительно посмотрела на подруг, дожидаясь ответной реакции, и таки продолжила, жмурясь нашкодившей сытой кошкой.
– Фима, этот султан моево сердца, решил на сдачу от бизнеса взять целую страну! Такие хлопоты…
Эстер выдохнула печально и опустила глаза.
– … ну ви мине понимаете!
Подруги закивали отчаянно, шо они таки понимают!
– Это немножечко похоже на бакалейные лавки, как у твоего мужа, Идочка, – ласково улыбнулась Эстер носатой четвероюродной сестре, мстя за прошлые годы, когда та – да и хвасталась, а Фима – по-всякому, – Только вместо двух… трёх? Вместо трёх лавочек – целая страна! Ой, даже не знаю…
Бляйшман попустила голову, трогая колье.
– … ведь он, султан моево сердца, себе взял страну, а мине подарил алмазные шахты.
Пота, мирры и фальши стало источаться ещё больше, а зависть стала осязаемой, придавив подруг тяжким гнётом понимания, шо им таки достались не те мужья!
– Фимочка сказал, шо ево любовь к мине не влезет в одно колье, – продолжила Эстер, – потому каждый камешек в нём, это одна алмазная шахта из моих!
Ида задышала предобморочно, глядя на колье выпученными глазами, а Ракель, Сарра и Дебора, часто моргали, пытаясь перевести количество камней в шахты, а шахты в деньги. Не получалось от слова «совсем», потому шо такие цифры, они только в сказках, и немножечко у русского царя!
– Пишет и пишет… – вздохнула Эстер, – ой… ви би знали, шо он такое пишет!
Бляйшман схватилась за покрасневшие щёки, и прекрасные глаза её затуманились долгим отсутствием мужчины.
– Песнь песней[54], только ещё немножечко и Камасутра! – горлицей проворковала она, смущая подруг, которые в последние годы если и да, то только с мужьями, неинтересно и под одеялом.