– Надо ехать, – как бы нехотя постановила Бляйшман, снова вздыхая, – а то ведь боюсь оставить одного.
– Уведут? – с робкой надёждой спросила Ида.
– Фиму? У мине? – высокомерно улыбнулась Эстер, и всем сразу стало ясно, шо та, которая четвероюродная Ида – точно дура, и это по другой линии!
– Присмотреть за ним надо, – снизошла женщина, забрасывая в рот несколько зёрнышек граната, – потому как с государством он справиться и без мине, но он же затеял строить дом, и даже два! А как такое, и мужчине?!
Сарра закивала, и пользуясь снисходительным молчанием Эстер, рассказала, как её муж купил интересное для дома, и без неё! Получилось, разумеется, как всегда – дорого и со скандалом. Но сюрприз удался, это да!
– Вот и я думаю – надо ехать! – постановила Бляйшман, – Но с другой стороны – Ёся!
– А шо Ёся? – робко поинтересовалась молчавшая доселе Дебора.
– Как?! – всплеснула руками Эстер, – Ви не знаете? Ёсю хотят сделать послом через консульство!
– В России? – невпопад удивилась Ида, и все на неё посмотрели так, шо она таки и сама поняла, шо дура!
– В Константинополе, – со вкусом выговорила Эстер, – но это потом! Он пока в Дурбане самый главный. Ну то есть на бумагах это другие, уважаемые кем-то люди, но ви же понимаете, шо если мальчик отвечает за финансы и имущество, то на бумаги – тьфу!
– Ёсечке жениться пора, – осторожно вставила Дебора.
– И это ой! – всплеснула руками Эстер, демонстрируя их белизну, холёность, и самое главное – дорогие перстни в больших количествах, – Хоть пополам! С одной стороны – Фима и дома, а с другой – Ёся и всякие вертихвостки! Окрутит ещё какая-нибудь… какая мине не понравится, и шо?!
Подруги переглянулись, и в глазах у них возник козырный интерес до сибе, и наоборот до подруг. Если даже они сами и не слишком да замужем, то кто им мешает облагодетельствовать Ёсика своими дочами, племянницами и прочими кровиночками! А если нет совсем, то по крайней мере, они будут первые, которые об этом да!
Заулыбавшись хозяйке дома ещё слаще, они замёдоточили комплиментами ей, мужу, которому здоровья побольше, и Ёсику, этому золотому мальчику! В воздухе запахло золотом, кровью и женской дружбой.
Глава 25
Подпрыгивая от возмущения и по котячьи пуша седые усы, глава округа Менимольтан наскакивал на меня, пытаясь выразить всю глубину своего недоумения, и немножечко, очень аккуратно – возмущения.
– Месье капитан… – в грудь набирался дымно пахнущий городской воздух, после чего следовала новая тирада с петушиным совершенно наскоком, – я не оспариваю ваше право проводить любые конкурсы! Франция – демократическая страна, и если большинство жителей квартала – за, то кто я такой, чтобы говорить против?!
– Месье Лангле, – я с трудом смог вставить своё слов в этот поток возмущённого сознания, – боюсь, я не вполне понимаю суть ваших претензий…
– Какие претензии, месье капитан?! – замахал руками выборный чиновник, разгоняя претензии и любопытных прохожих, – Напротив…
Через несколько минут удалось-таки продраться к сути, и оказалось, что всячески приветствуя художественный конкурс в квартале Бельвиль, Эжен Лангле предлагает…
И немножечко настаивает!
… провести его не в одном только квартале Бельвиль, а в двадцатом округе целиком, обещая поддержку помощь, и при желании – руку и сердце!
Чьё? Неважно, совершенно неважно… можно даже и своё, если месье капитан…
Месье капитан категорически (и даже с некоторым испугом) отказался, и чиновник выдохнул не без облегчения, но…
– … зараза такая! – рассказывал я Саньке часом позже, когда мы встретились в условленном ресторанчике пообедать, – Смутил так, что согласился со всего размаху, и ни времени на подумать, ни… тфу ты!
– Силён! – подхихикивал брат, утирая выступившие от смеха слёзы, – Говоришь, готов был жопку свою подставить, лишь бы продавить нужное для округа решение?
– Жены, дочерей, свою… – кивнул я, поёжившись, и заново переживая тот… не то штобы ужас, но всё-таки – шок.
Подошёл официант с переменой блюд, и мы замолчали, только Санька всё не прекращал хихикать.
– А что, – прожевав, поинтересовался он, – по деньгам сильно накладно?
– Да нет… по большому счёту, провести конкурс можно на средства горожан. Отчасти, как минимум. Проблема именно в организации. Такое дело… – замолкнув, я попытался подобрать подходящие сравнения, – Если грубо, то это как после роты на хозяйство в полку встать. Вроде бы четыре квартала вместо одного, а ворох проблем и проблемок не в четыре раза увеличивается, а минимум в шестнадцать. Скорее даже больше.
– В основном документация чего стоит, – вот чую, морду у меня в этот момент знатно покорёжило! – внутри квартала всё едва ли не кулуарно решается, а на уровне округа, это уже на мэрию выходить надо, что значит – совсем другой пакет документов. Ну и организационно-хозяйственные вопросы, куда ж без них!
– Угу, угу… – закивал брат с набитым ртом, и проглотив, выпалил:
– Это как с маршем, да?! Вести отделение вёрст по сорок – тьфу! Следи только, штоб портянки как следует намотали, да вода с запасом была. А рота, это уже извини-подвинься! Имущество ротное, полевая кухня, фельдшер и прочее всё! Так?
– Ага, – выдохнул я, – только с бюрократией… Ладно, прорвёмся. Загвоздка больше не в самом проведении конкурса, а в том, чтобы провести его под нашим контролем, силами наших людей.
– Та-ак… – посерьёзнел брат, – перехватывают?
– А кто бы и не да?! – развёл я руками, – Здесь и сейчас – Выставка, да африканские головокружительные миражи, да личный наш авторитет. Громко можно сделать, ярко! Лучшие художники, газеты Европы… а если удастся сделать конкурс повторяемым, то и вообще здорово! Ему, Лангле, за это памятник поставят!
– Вот падла! – Санька в сердцах звякнул вилкой о тарелку и засмущался косых взглядов, суетливо поправляя столовые приборы без нужды.
– Да нет… всё он правильно делает! Кварталу и округу это на пользу, а мы… так, дополнительный штришок к красивой городской легенде. Нормальный чиновник, толковый! Даже, пожалуй… слишком. Вот никогда бы не подумал, что такое скажу!
Хмыкнув, Санька замолк, и некоторое время мы ели молча, пережёвывая пищу и мысли.
– А нам оно надо? – поинтересовался он чуть погодя, подбирая остатки еды на тарелке.
– Надо, – киваю со вздохом, – причём как лично, так и Кантонам. Это долгоиграющая политика, ещё одна ниточка, протянутая от твоей… ну то бишь моей руки, к Парижу. Здесь по чуть, там… глядишь, и нас уже воспринимают иначе, как почти своих. Какое-то политическое решение продавить проще, да и… хм, экономическое. Да хоть с заводом!
Брат откинулся назад, взмахом руки подзывая гарсона и заказывая ему сладкое.
– Понимаю, – сказал он после ухода официанта, расковыривая пирожное, – Если ты затеешь строить здесь завод, то хорошее отношение как жителей округа в целом, так и будущих работников в частности, это да…
– А ведь можем, – не слишком внятно пробубнил он, роясь в карманах в поисках блокнота, – ах ты ж… забыл, в кои-то веки!
– Гляди, – Санька начал рисовать прямо на льняной салфетке, – схемка вырисовывается в общем-то реальная. Потом, канешна, править и править… но вчерне так.
– Ты… – ткнул он карандашом, – глава конкурса вообще, я – твой зам по искусству. Цепляем кого-нибудь похозяйственней из русской фракции.
– Да… – брат почесал карандашом наморщенный лоб, – здесь не просто хозяйственного надо, а штоб с интересами в Париже. Есть такие?
– Найдём! Сам не соображу, так с Мишкой посоветуемся, он-то точно знает!
– Ага… сюда же можно дядю Фиму прицепить, но неофициально… или советником каким-нибудь? С правом голоса? Всё-таки глава полугосударства, лишним не будет…
– … или будет? – засомневался он.
– Это уже мелочи, – отмахиваюсь я, – давай дальше, раз накатило!
Суть я уловил, но Санька нечасто радует стратегическими озарениями, так почему бы и не подыграть немножечко?
– Снимана можно, – продолжает он, выводя на салфетке имя, – каким-нибудь почётным сопредседателем. Ну и дальше…
Карандаш чертит линии и квадратики, но даже и они выстраиваются так, что сразу видно – Искусство! Сейчас только понимаю, насколько Чиж вырос как художник, и даже оторопь берёт…
… и немножечко – злость! Сколько таких Санек по деревням и городским трущобам? Без малейшей возможности вырваться из затхлого, полуголодного существования, и не понимая даже, что живут они – в аду!
– … дробим на кварталы и далее. Да! Желательно помельче! Нам надо впихнуть невпихуемое… да чево ржёшь-то!
– Впихивай! – замахал я на него руками, зажимая рот, – Всё, всё…
– Тебе хаханьки, – наставительно сказал Чиж, – а тут стратегия! Во-первых, мы так всех наших со всеми ихними перезнакамливаем! Вплоть до мельчайших чиновников и всяких там… этих, активистов. Возможность пообщаться лично, познакомиться, подружиться… Скажешь не надо?!
– Надо! – отвечаю задумчиво, – Формальные контакты, плавно переходящие в неформальные, это да… сильный ход. Не ожидал. А ведь казалось бы, на виду…
– Так-то! Делегация у нас большая, – продолжил брат, – и стал быть, народу хватит. Вся русская фракция должна хотя бы формально быть представлена на этом… хм, празднике урбанистического пейзажа.
– Эк!
– А то! – выпрямился он, улыбаясь жизнерадостно, – Годится название?
– Ещё как!
– Во-от… можно впихнуть ещё и представителей нейтралов и всяких там дружественных фракций… но это уже к Мишке.
– Угу. Ну-ка… – я отобрал салфетку с каракулями, пряча её в карман, – сделаем так, и пла-авненько подведём это как мероприятие, проводимое Русскими Кантонами.
– От нас – организация, деньги, краски… – откинулся Санька на спинку стула, – а этому… Лангле? Штоб не обидеть?
– Хм… задачка! – задумываюсь, и подзываю гарсона, заказывая кофе, – Совсем в сторону отодвигать не будем, а… да пожалуй, всячески подчеркнём, что идея провести конкурс в двадцатом округе, а не только в квартале Бельвиль, это идея замечательного человека Эжена Лангле! А я, дескать, напуганный предложением… хм, руки, сердца и волосатой жопы, развил столь бурную деятельность.