Наговорившись больше, чем бабы за неделю, устроились спать вповалку, накрывшись парусиной от моросящего холодного дождика. Зевая, Фаддей сонными, закрывающимися глазами глянул на неправильного жида, который и вовсе не ложился, спеша удалиться за ночь от русских берегов…
… да и заснул.
Снилась ему Нюра и малые, и собственный дом, и Африка, и всё у него было хорошо…
Глава 30
– Формируем три десятка групп… хотя нет… – я оторвался от записей, – Миш!
– Аюшки! – отозвался невнятно брат, выглядывая из ванной с зубной щёткой и вопросительно вскинутыми бровями.
– Сколько народу из наших по катакомбах побегать смогут?
– Ы? – вылупил он глаза и скрылся за дверью, отплёвываясь и отфыркиваясь. Минуту спустя Пономарёнок вышел, вытирая на ходу лицо вышитым полотенцем.
– Сколько народу…
– Да понял я, понял! – отмахнулся он, перекидывая полотенце через плечо и падая на соседний стул, – Я не ты, с самово утра задачки решать не умею, соображалка ещё не проснулась. Навскидку если, так человек двадцать подключить можно, а што?
– Так… – встав, подхожу к окну, и отодвинув слегка занавески, гляжу на улочку с её утренней суетой под светом фонарей, – подумал, а што если добавить немножечко переменных?
– Смотри! – отпустив занавеску, сажусь назад, – Изначально ведь как? Каждый берёт группу из местных, а я тут подумал – што, если не одну, а? Три-четыре группы у каждого, вроде как под кураторством. И сами пусть выбирают, ходить им сегодня с какой-то группой, или ну его на…
– Интересно, – Мишка задумался, потирая переносицу костяшкой пальца.
– Доброе утро, – выполз из спальни Санька, встрёпанный и сонный.
– Доброе, – хором поздоровались мы.
– Охват? – поинтересовался Пономарёнок деловито, начиная напоминать штабного офицера, а не полусонное зевающее нечто.
– Он самый, – киваю согласно, – но и не это главное. Слежка за нами будет? Непременно! Так пусть филеры на части разорвутся!
– Под эту сурдинку можно будет легализовать и знакомство с нами русских французов, – задумался Пономарёнок.
– О! – тыкаю в его сторону карандашом, – А говоришь, соображалка поутру не работает!
– И личные связи с разным резким народом, – добавляет переминающийся с ноги на ногу Санька, так и не дошедший до ванной.
– Не помешает, – переглядываемся с Мишкой.
– Основание для таких знакомств самое фундаментальное, а главное… – спохватившись, дописываю в блокноте, дабы не забыть, – при совместных приключениях, притом с выраженным благородным оттенком, пуд не пуд… а пару фунтиков подъедят вместе!
– Агентура? – скептически сощурился Пономарёнок, ловя мысли ещё до того, как они влетели в собственную мою голову.
– Она… да не щурься ты так! Кто там случайные, а кто агентура, Сюрте забодаются проверять! А мы ещё знакомых их знакомых… ну ты понял!
– Ой, – Санька затанцевал на месте, – мне совсем надо! Я в ванну, а вы без меня што ни-ни! Мне, может, тоже интересно!
– Утречка! – проорал он Адамусю, обгоняя литвина на пути к Большому Белому Другу.
– Дитё, – пожал плечами Мишка, не тая усмешку. Угукаю согласно, ибо Санька… это Санька! Чуть опустило…
… и где тот грозный Медоед? Одуванчик! Вечно улыбающийся, солнечный и такой безобидный, што кажется – муха забодает!
Операция «Катакомба» разрабатывалась начерно за завтраком, и свои копеечки вложил каждый из нас. Адамусь с Ильёй мужики тёртые, бывалые, и если они не могут посоветовать ничего по собственно катакомбам, то по «резким и дерзким» они специалисты.
Как вербовать, на что обращать внимание при разговоре, при каких ситуациях стоит насторожиться, а при каких – стрелять сразу. На што я хитрованец и молдаванец, а уроками не побрезговал.
– Обрафяй фнимание… внимание, – поправился Илья, глотая недопрожёванное и назидательно водя перед собой облизанной вилкой, – не на авантюристов, а прежде всего на обывателей. Таких, знаешь…
Он задумался, подбирая слова.
– … для которых это не просто очередное приключение, а Приключение! Понимаешь?
– Угу, – озадачился я, хмуря брови, – Людей, которые переступили свои страхи и комплексы… а, понял! Вербовка, да?
– Она самая, – закивал помор, отправляя мясо по назначению, – Скучная жизнь… а потом ты, а вокруг интриги, Приключения и интересные знакомства. Не каждый годится не то што на вербовку, но и вообще… для приключения. Но и их не отбрасывай. Координация, помощь какая-никакая… даже придумать можно на этот случай чево-нибудь… не вовсе бесполезного.
– Для вербовки – да, а так-то… – заспорил с ним литвин, отстаивая авантюристов для поиска. Оба говорили по делу, с примерами из жизни, и слушать их было – будто отрывки из приключенческих романов!
– А… всё! – прислушался Илья, – Слышишь? За нами приехали!
Они спешно засобирались в лётную школу, а Санька вздохнул, не в силах разорваться на нескольких маленьких Чижиков. С одной стороны – полёты! А с другой – художественный конкурс, и это тоже – да!
Засвистел закипающий чайник, и Санька, водя конвертом над паром, пропел:
– Ма-арочки… – и тут же заойкал, сунув обожжённую руку под спешно включенную холодную воду.
– Сань! – оторвался Мишка от увлекательного (для него!) военного чтива, заложив страницу пальцем, – Ты бы не все подряд хоть марки отпаривал!
– А што так? – поинтересовался озадаченно Чиж.
– На конверты глянь, – посоветовал Мишка, – там на ином – такая история с географией, что ценность марки, на мой дилетантский взгляд, возрастает кратно.
– Думаешь? – засомневался Санька.
– Посоветуйся со знающими людьми, – пожал плечами наш стратег, вновь принимаясь за «Стратегия Перикла, описанная через стратегию Фридриха Великого[59]», хмыкая то и дело и помечая что-то прямо на страницах.
«– Надо и самому, што ли, прочесть» – подумал я, вновь принимаясь за почту, раз уж есть свободное время. Мешками приносят, и в основном мусор, мусор, мусор… Полусумасшедшие изобретатели, мутные авантюристы всех мастей, и… вишенка на этом тортике из говна – девицы, иногда даже с фотографиями. Ню.
Санька их коллекционирует, и если изначально со вполне определёнными целями, то сейчас именно что и да! Коллекционирует.
– Ага… – зацепив взглядом бандероль от Агапия Папаиоанну, подтянул её к себе. Чудаковатый грек, которого и приятелем-то первоначально мог назвать разве что с большой натяжкой, стал потихонечку если не другом, то как минимум добрым знакомым. В каждой его бандероли – непременно многостраничные письма-отсчёты и книги, книги… Все новинки культурной жизни Эллады, обычно с автографами автором.
Ну и ответно, не без этого… фотографии, приятные сувениры всей Элладе, ценные в основном своей памятностью. Трофейное оружие, купленная у кафров ритуальная маска и прочее. Мелочь.
И не то чтобы греки очень нужны мне… чего нет, того нет. При всем их культурном первородстве, как-то не срасталось пока. Выстрелы вхолостую. Но…
… это пока!
Пару часов спустя, спускаясь по лестнице вслед за братьями к ожидающему нас таксомотору, я разминал ноющую кисть, уставшую от писанины, и в который уже раз обещал себе…
… найти, наконец, секретаря!
«– … и шофёра» – подумалось мне получасом позже, когда мы приехали-таки в Бельвиль. Попробовал прикинуть, сколько времени мы тратим впусте, катаясь на общественном транспорте и ожидая то такси, а то извозчика. Пришёл к неутешительному выводу, что все мои попытки жить скромной жизнью…
… тупое жлобство! Сколько полезного я мог бы сделать в эти упущенные часы!
– Месье коммандер! – бросился ко мне Лангле, и экспрессивно размахивая руками, вывалил кучу претензий, не всегда адекватных. Художники, негодяи такие, отказываются слушать администрацию, а члены комиссии…
– Месье Лангле, – я закрыл дверцу автомобиля и переломил бровь треугольником, надевая маску человека, сдерживающего негодование, – мы с вами договаривались…
… и далее, с холодком в голосе, объяснил чиновнику, что если конкурс проводится силами ЮАС и на мои средства, то художники будут слушать членов комиссии, а члены комиссии – меня!
Сделав несколько попыток оспорить мои слова, чиновник как-то очень быстро сдался, и на физиономии его крупными буквами отпечаталось:
«– Не вышло, ну и ладно… но попытаться-то стоило!»
Сопровождаемый галдящей стайкой художников, чиновников и местных жителей, я медленно двигаюсь по улице Денуае, буквально заставленной холстами и листами ватмана. Картины и наброски стоят, загромождая проходы, висят на стенах домов и на протянутых меж ними проволоках и верёвках.
Голова идёт кругом от попыток увидеть все картины, выцепить из тысяч работ мало-мальски годные, а творцы по-волчьи рвут меня за рукава и полы пиджака, пытаясь обратить внимание, подтащить…
– Месье коммандер…
– … обратите внимание, – надрывается пахнущий чесноком тучный коротышка с лицом провинциального учителя на пенсии, тыча рукой куда-то вверх, – набросок боя на Тугеле! Это…
– … не вполне африканские мотивы, – интимно шепчет мне крепкий малый лет тридцати, прижав к груди холст и пытаясь забежать с ним вперёд, – а скорее библейские сюжеты, оформленные на новый лад. Взгляните на мои…
– Георг! – сквозь толпу протискивается Пабло, энергично здороваясь и не отпуская, – Оцени мои работы! Здесь я…
– … и особое внимание обратите на пометки в углу картин! – семенит рядом активист из местных жителей, – идея возникла стихийно, но мы поддержали её. Видите!? Вон… да, треугольная печать! Это значит, художник обязуется раскрасить стену полностью за свои деньги. Ну как? Как вы…
– Джордж! – крепыш Жан-Жак крепко жмёт мне руку и вцепляется в локоть, сияя широкоскулой физиономией, – Где ты, там всегда интересно!
Он буксиром распихивает самых назойливых, не пытаясь советовать, рекомендовать и обращать внимание, и становится чуть легче.