Услышав такой приказ, Галфи вздрогнул. На него пришлось даже прикрикнуть, так как, прежде чем сунуть в печь очередную книжку, он сначала зачем-то перелистывал ее.
Очень быстро унтер разжег печку. И когда двое незнакомцев вошли в комнату, в печке весело потрескивал огонь. Как-никак горели сухие ножки от стульев.
Рядовой Фекете доложил Мольнару о том, что унтер-офицер Шухайда привел пленного.
Как только Шухайда появился на пороге, Мольнар ожесточенно покрутил ручку неисправного телефона, а затем, сняв трубку, начал кричать о том, что высланные на задание разведчики должны вернуться в шестнадцать ноль-ноль.
Галфи в этот момент важно восседал за письменным столом, склонившись над какой-то бумагой. Когда же он прочитал ее про себя, то понял, что это была сводка о надое молока, в которой корова Лиска фигурировала под номером восемь и упоминалась восемь раз. Судя по бумагам, господин барон не терял времени попусту. Многочисленные графы сводок, заполненные цифрами, свидетельствовали о состоянии стада и его продуктивности.
Вошедший старший унтер-офицер, дабы обратить на себя внимание, громко кашлянул. Звук при этом получился такой, будто ножницами резали толстую жесть.
Прапорщику волей-неволей пришлось оторваться от бумаг.
— Ну, что там еще? — важно спросил он.
Унтер-офицер сделал два шага вперед и, застыв по стойке «смирно», доложил:
— Господин прапорщик, покорнейше докладываю, старший унтер-офицер двадцатой роты Пал Шухайда доставил дезертира по фамилии Иштван Сийярто!
Если бы Галфи обладал хоть каплей чувства юмора, то непременно бы в душе рассмеялся, так как ситуация оказалась прямо-таки комичной: прибывший унтер-офицер на полном серьезе докладывал, что привел дезертира, чтобы сдать его. Но кому? Другим дезертирам.
Однако прапорщик не умел потешаться над подобными вещами, даже если бы его самого не было среди действующих лиц, а уж когда и он оказался в их числе, то тем более.
Он, как и положено, встал из-за стола и, слушая доклад вошедшего унтера, ломал голову над тем, что именно он должен ответить и как поступить. Дело в том, что за свой короткий срок службы в армии ему еще ни разу не приходилось иметь дело с арестованными. Да если и пришлось бы, то над ним всегда стоял какой-нибудь начальник, над которым тоже был начальник. Короче говоря, такое деликатное дело всегда можно было на кого-то свалить.
А что делать сейчас? Когда не на кого свалить это дело? Однако требовалось срочно принять какие-то меры, иначе унтер заподозрит неладное, поднимет шум и доложит о них жандармам, если они есть тут в округе.
— Вот как? — удивленно спросил он, выразив тем самым и изумление, и любопытство.
— Да.
— Это интересно…
— Ничего интересного в этом нет, господин прапорщик. Этот идиот дезертировал в надежде, что ему это удастся.
— Но не удалось…
— Никак нет, господин прапорщик, не удалось. У нас еще никому не удавалось дезертировать. Я смело могу это заявить.
— Прекрасно, унтер-офицер, прекрасно. Прямо-таки похвально.
— Спасибо, господин прапорщик!
Галфи закурил, видимо надеясь, что табачный дым сделает его умнее. Унтер-офицера Мольнара будто подменили: он мигом подскочил к прапорщику и дал ему прикурить, всем своим существом демонстрируя услужливость перед старшим по званию, что считалось добрым знаком в столь переменчивое военное время.
— Но, — начал прапорщик, — по чьему приказу вы действовали?
Шухайда молодцевато щелкнул каблуками и, застыв по стойке «смирно», переспросил:
— Как вы изволили сказать?.. Я ведь понимаю, что в подобных случаях не нужно ничьего приказа.
— Кто приказал доставить его сюда?
— Ага, понял. Докладываю: командир роты, господин поручик Боткани.
— Он вам приказал доставить его сюда?
— Так точно, сюда.
— Какой именно приказ отдал он вам, унтер-офицер? Постарайтесь вспомнить слово в слово.
— Как же не помнить, господин прапорщик! Господин поручик Боткани приказал мне препроводить дезертира сюда, в замок.
— Но почему в замок?
— Покорнейше докладываю: этот замок принадлежал Дрекслеру. Вчера командир штурмовой группы попросил у нас мины для минирования местности. Вот он-то и сказал, что их можно достать в замке Дрекслера. Теперь вам понятно?
— Я одного не могу понять: какое это имеет отношение к нам? Мы действительно расквартировались в этом замке, но мы не штурмовая группа, а разведчики.
Шухайда хотя и хотел поскорее освободиться от арестованного, но только теперь немного успокоился.
— Так вот почему, господин прапорщик, вас так мало! А то я уж начал было думать, почему кругом такая тишина…
Унтера даже пот прошиб при мысли, что он мог бы попасть в неприятную историю.
— Представьте себе, что было бы со мной, если б я здесь никого из наших не нашел? А ведь русские-то наступают! Тогда все сразу стало бы по-другому. Этот тип забрал бы мою винтовку и погнал меня туда, куда захотел бы.
Тут заговорил Мольнар:
— Этого вам нечего бояться, унтер-офицер. Наши разведчики находятся вон там. — И он ткнул рукой в сторону дороги. — Если бы они заметили хоть малейшее передвижение противника, то немедленно доложили бы об этом нам.
Проговорив все это, Мольнар пристально разглядывал дезертира. Соображал он поживее, чем Галфи, и почти сразу же понял, что этого Сийярто каким-то образом необходимо задержать здесь, чтобы сопровождавший его старший унтер-офицер не бродил с арестованным по окрестностям и не болтал о том, что в замке Дрекслера засели какие-то разведчики. А то долго ли до беды? Вдруг кому-нибудь взбредет в голову поинтересоваться этими разведчиками.
Вид у арестованного был довольно измученный. Он сильно исхудал, видимо, его скверно кормили. Однако, несмотря на это, он был чисто выбрит, умыт и держал себя вполне степенно: не ныл и не жаловался, и это особенно поправилось Мольнару.
Шухайда тем временем уставился взглядом в одну точку. Это означало, что он крепко задумался. Наконец он задал вопрос, который другой на его месте задал бы давным-давно:
— Выходит, никакой штурмовой группы в замке нет?
Галфи ничего не оставалось, как признать это. Однако Шухайда оказался отнюдь не таким «чокнутым», каким показался с виду.
— Значит, она ушла? — спросил он, потирая острый подбородок. — Тогда, господин прапорщик, скажите, пожалуйста, где же я могу их разыскать? Мне обязательно нужно сдать этого арестованного. Не выполнив приказа, я не могу показаться на глаза господину поручику Боткани.
Прапорщик оказался в затруднительном положении. Сказать, что штурмовая группа находится в замке, было уже нельзя. Да и где именно? В подвале? Сказать, что они не знают этого, — тоже не выход из положения. Какое-нибудь другое подразделение может себе позволить что-то не знать, но только не разведчики.
Прапорщик уже собирался наобум лазаря назвать какой-нибудь населенный пункт, но, как назло, не знал ни одного из тех, что находились поблизости.
— Прошу прощения, господин прапорщик, — поспешил на помощь Мольнар. — По-моему, мы можем сказать господину старшему унтер-офицеру всю правду.
Прапорщик так и обмер: «Правду? Только этого нам и не хватало». И жестом руки выразил протест.
— Как вы смеете?
Мольнар понимающе улыбнулся. Трюк, задуманный им, удался как нельзя лучше.
— Да, всю правду, хотя в прифронтовой полосе и не положено сообщать данные о передвижении частей…
Шухайда навострил уши: он был отнюдь не прочь узнать что-нибудь новенькое о положении войск, так как поручик из его роты, по сути дела, ничего не знал. Да и вообще все самые последние новости на фронте, как правило, узнавали от офицеров маршевых подразделений и их денщиков.
— Я прекрасно понимаю, что такое военная тайна.
— Мы в этом нисколько не сомневаемся, господин унтер-офицер.
— Что же, я этого негодяя дальше одного пустить должен?
— Это как раз неважно. У дезертира не останется времени ни о чем рассказать.
Шухайда обрадованно улыбнулся и подумал о том, что разведчики, видать, народ боевой, раз так говорят.
— С разрешения господина прапорщика, — продолжал Мольнар, не спуская глаз с Галфи, чтобы тот вновь не запротестовал, — могу сказать вам, что штурмовой отряд еще не прибыл сюда.
— Ага, но они уже заняли замок, да?
— Точно. С нашей, так сказать, помощью. А мы, господин унтер, полковые разведчики.
— Полковые? Извините, военная тайна есть военная тайна, но вот уж никогда бы не подумал, что вы полковые разведчики!
— Вы нас правильно поняли, господин старший унтер-офицер. Штурмовая группа нашего полка как раз двигается сюда. Командует ею подполковник Сомолани.
— Очень хорошо. Тогда все в порядке.
— Разумеется. Я так полагаю, что группа прибудет сюда часов в девятнадцать-двадцать, так как господин подполковник приказал подготовить помещения к девятнадцати часам.
Минутная радость на лице Шухайды сменилась озабоченностью.
— Тогда покорнейше разрешите доложить, что у меня ничего не получится…
Прапорщик нетерпеливым жестом разрешил унтеру продолжать говорить.
— Не извольте сердиться, что я доставляю вам столько хлопот, но ведь мне еще надо вернуться в Эльвирапусту.
— Можете возвращаться.
— Понимаю, господин прапорщик, но, если штурмовая группа прибудет сюда только в восемь вечера, когда же я вернусь в часть? Темнеет сейчас рано, я ведь и заблудиться могу.
— Этого я не могу решить, — сказал Мольнар, взглядом подбадривая Шухайду. — Этот вопрос может решить только господин прапорщик.
Старший унтер-офицер опять вытянулся:
— Господин прапорщик, покорнейше прошу вас, примите у меня этого Сийярто…
— Да как вам только в голову могло прийти? А кто его у меня охранять будет? У меня нет для этого солдат.
— Не извольте сердиться…
— Я не сержусь, но сделать этого не могу.
Галфи сейчас не играл. Он действительно не хотел, чтобы арестованного оставили здесь.