— Ну и ума же у тебя — как у курицы! Если сюда придут русские, мы переоденемся в гражданское, а Гриша останется в своей форме. А если здесь появятся гитлеровцы или наши, тогда нужно будет быстренько переодеть в гражданское Гришу. Вот так-то, умник!
— Ты, конечно, прав. Грише ты об этом сказал?
— Пока еще нет. Скажу позже, когда надо будет.
Все пошли за одеждой. Впереди важно шествовал Альберт, а за ним, держа равнение в затылок, со свечами шагали унтер, прапорщик, Сийярто, Гашпар, Фекете.
В столовой с Гришей остался один Йошка Вег. Глупый, он не захотел выбрать себе лучший костюм, решив, что ему переодеваться ни к чему, так как он и так в гражданском. Ничего не поделаешь: если у кого ума не хватает, свой ему не вложишь.
— Господа! — торжественно произнес Альберт, остановившись перед огромным гардеробом. — Я хочу предупредить вас. Не наделайте случайно пожара. Здесь многие вещи могут загореться от одной искорки. Я сейчас принесу маленький столик, на который вы поставите свечи.
Все с увлечением начали копаться в шкафах, где висело множество одежды, пропахшей нафталином. К действительности их вернул сильный пушечный выстрел. За первым разрывом последовали пять других.
— Тушите свечи! — закричал Мольнар. — Черт возьми, это же танки бьют!
Альберт их успокоил:
— Свечи тушить вовсе не нужно, так как в этом помещении нет окон.
— Наверняка они уже здесь! Но как узнать, кто они? Где есть окошко, чтобы хоть выглянуть?
— В соседней комнате, господин…
Пока все перебирались в соседнее помещение, вблизи заговорили тяжелые пулеметы, а к низко ползущим по небу тучам взлетела осветительная ракета, при ярком свете которой стали хорошо видны танки, стрелявшие на ходу. Они продвигались к Дунаю.
— Немцы! — со злостью бросил унтер. — Мать их за ногу! Теперь все начинается сначала!
— Важно, что они миновали нас, — заметил Сийярто. — Я не думаю, чтобы они вернулись.
— А пехота? Они с минуты на минуту будут здесь! Вон, смотрите! Они уже пожаловали на грузовиках. Ну, пошли, отнесем Грише гражданский костюм. Надеюсь, вы представляете, что с нами сделают гитлеровцы, если найдут у нас русского солдата?
Быстро посовещавшись, они начали переодевать Гришу.
— Эй вы! — захохотал Фекете. — Подштанники-то с него хоть не снимайте: они везде одинаковые.
Мешая друг другу, Гришу стали переодевать все. Однако унтер разогнал их:
— Я смотрю, вы тут расшевелились! А что делается во дворе, это вас нисколько не интересует. Фекете, выскочи с приятелем во двор, посмотри, что делается за воротами!
— Опять мы?
— Заткнись! Это ненадолго, а мы пока перейдем в канцелярию.
Гриша выглядел довольно живописно: на него надели широкие серые брюки и грубошерстную куртку. Теперь он вполне мог сойти за ночного сторожа. Не хватало только шляпы на голову да двустволки за спину.
— Хорошо, — довольным тоном произнес Гриша, когда на него натянули широченные штаны, — по крайней мере не будет тереть рану.
Мольнар кивнул:
— Несите его, только осторожно.
Мольнару пришла в голову мысль спрятать куда-нибудь свой сундучок, который со всем его содержимым наверняка придется по вкусу тем, кто сюда придет.
— Иди, иди, — сказал унтер Йошке, который уже привык носить с собой сундучок и сейчас потянулся было за ним. — Помоги лучше господину прапорщику, а как только расположитесь в канцелярии, позовешь солдат со двора.
Чтобы затянуть время, унтер наклонился и заглянул под стол, будто искал что-то на полу. Однако, как только все разошлись, он выпрямился и, взяв в руки сундучок, понес его под лестницу, где лежали наколотые дрова. Здесь Мольнар нашел укромное местечко, где его сундучок вряд ли кто мог найти.
Он уже хотел было идти в канцелярию, но вдруг вспомнил о деньгах, рассованных по гранатам, откуда их уже не вынешь ни в присутствии немцев, ни русских. Мольнар быстро рассовал деньги по карманам, а ненужные гранаты выбросил во двор. Едва успел он с этим управиться, как услышал голос Йошки, который искал его по дому:
— Господин унтер-офицер! Где вы, господин унтер-офицер?!
— Здесь я! Не в штаны же мне мочиться!
— Да я не поэтому. Ждут вас.
— Опять что-нибудь случилось?
— В канцелярии сейчас печка погаснет.
— Так вы что, не соображаете, что дров нужно подложить?
— В том-то и дело. Если дверку печки открыть, то будет виден свет.
— Ну и ну! Хорошо еще, что когда они жрали, то нашли собственные рты. Они что, сроду не разводили огня на фронте?
Недовольно ворча, он вошел в кабинет.
— Ну, почему не подложите дров в печку? Свет можно прикрыть шинелью. Неужели до этого не можете додуматься? Курить только в рукав! Не завлекайте сюда никого. Нас здесь вполне достаточно.
Из окон кабинета почти ничего не было видно. При свете далеких ракет просматривались лишь деревья, а когда ракета гасла, наступала такая темень — хоть глаз коли.
Все бодрствовали. Гашпар расположился в кожаном кресле. Он отяжелел от обильной еды, и его клонило ко сну, но он сопротивлялся. Время от времени сон брал над ним верх и он начинал похрапывать, но быстро просыпался. Наконец он, чтобы отогнать от себя сон, подошел к окну.
— Черт возьми! — выругался он. — Нам только этого и не хватало.
И в тот же миг задрожала земля: по парку, подминая под себя кустарник, лязгая гусеницами, шли танки. На этот раз они не стреляли.
— Видно, готовятся к утреннему наступлению, — сонным голосом произнес прапорщик.
Мольнар закурил и задумался: «Так дело не пойдет: собрались мы все здесь, в то время как нужно усилить наружное наблюдение».
— Давайте-ка по-умному распределим имеющиеся у нас силы, — предложил он. — Альберт, ты можешь достать одеяла?
— Как не могу! Могу, господин. У нас есть замечательные пледы из густой английской шерсти.
— Тогда неси их скорее! На этом толстом ковре наверняка можно спокойно выспаться. В первую смену поспят Гашпар, Фекете, Йошка Вег и ты, Эдуард. Я вас разбужу, а потом отдохнут другие.
Через несколько минут Альберт принес пледы, и все, кому выпало спать в первую очередь, расположились на пушистом ковре.
— Я хочу попросить, — проговорил Альберт, снимая с ног ботинки, — чтобы кто-нибудь из вас случайно не наступил мне на голову.
— А зачем ты снял ботинки? — спросил у него Мольнар.
— Я никогда не спал в обуви.
— А сейчас я тебе советую попробовать: если нам придется давать тягу, побежишь босиком.
Прошедший день был для Альберта тяжелым, и он уснул одним из первых. Вслед за ним уснул Фекете: этого никакой шум не мог побеспокоить.
Гриша, слушая, как забавно похрапывал Альберт, тихонько посмеивался, прикрывая рот рукавом куртки.
Прапорщик спал спокойно, лежа на правом боку, но, когда Гашпар во сне ткнул ему кулаком в нос, Галфи предусмотрительно перевернулся на другой бок.
Глядя за спящими, Мольнар и сам невольно начал клевать носом. Однако уснуть ему не удалось. Где-то невдалеке разгорелся ночной бой, шум которого отчетливо долетал до замка. Осветительные ракеты то и дело рассекали черное ночное небо, гулко рвались снаряды. Несколько снарядов разорвались в парке. Стены замка задрожали.
— Что это? — протирая заспанные глаза, спросил прапорщик.
— А ты как думаешь?
Гриша, сильно припадая на раненую ногу, доковылял до окна. Внимательно прислушавшись к разрывам, он вдруг радостно воскликнул:
— Это же наши пушки бьют!
Проснувшись от крика, Альберт поспешно бросился надевать ботинки, приговаривая, что, мол, если господа хотят спуститься в подвал, он может их туда проводить.
Однако до этого дело не дошло, так как обстановки молниеносно изменилась. Русские успешно наступали, обратив гитлеровцев в паническое бегство. Немцы так торопились, что даже не тушили фар. Их машины с бешеной скоростью проносились по шоссе. Один из грузовиков, кузов которого был битком набит пехотинцами, наскочил на огромное старое дерево. Солдаты, выброшенные из кузова, тотчас же были обстреляны русскими.
— Ну и попали же мы в переплет! — заметил Гашпар. — Если немцы додумаются, что в замке они смогут продержаться дольше, плохи наши дела.
Однако эти опасения оказались напрасными, так как вслед за поспешно отходившими немецкими танками показались советские танки с пехотным десантом на броне. Пехота открыла автоматный огонь по гитлеровцам и быстро подавила их сопротивление.
— Едри тебя за ногу! — воскликнул Мольнар. — А Гришу-то мы и забыли переодеть!
Не зажигая огня, они начали раздевать русского сержанта, который громко ругался и спрашивал, куда они дели его обмундирование.
— Господин унтер-офицер! — взмолился Гашпар. — Разрешите опустить жалюзи и зажечь свечи?
— Придет время — зажжем!
— Мне в темноте чуть было глаз не выкололи. Я не найду ни своих военных брюк, ни гражданских.
Галфи, который тоже чего-то никак не мог найти в темноте, сказал:
— Нам только того и не хватает, чтобы мы начали охотиться в темноте друг на друга.
— Все так неожиданно.
Унтер-офицер, поддерживая незастегнутые брюки, подскочил к окну и опустил жалюзи.
— Где свечка? — спросил он.
— Не знаю.
— Тогда что же мы зажжем?
— Подожди, не горячись, я сейчас найду спички. Вскоре кто-то чиркнул спичкой и осветил комнату.
Тут же нашли свечку. Покраснев от напряжения и тяжело дыша, все начали рвать друг у друга из рук предметы гражданской одежды, которые в темноте попали не тому, кому нужно было.
Унтер хотел было утихомирить их, но, увидев, что это бесполезно, махнул рукой и сказал:
— Хорошо, переодевайтесь, да поживее, а потом Гришу переоденете.
Когда все, кроме Гриши, переоделись в гражданское, пот с них лил ручьями. Да и печка к тому времени так раскалилась, что пришлось открыть дверь в коридор.
— Погасите свечи, я выгляну в окно.
Все без исключения прильнули к оконному стеклу, но ничего не увидели: так было кругом темно. И лишь вдалеке, возле холмов, время от времени появлялись орудийные вспышки.