люзорным мечтам и политическому фанатизму… Пушкин лучше, чем кто-либо из его современников, знавший буйство русской натуры, хорошо понимал, что оппозиция к России образованного общества ни к чему другому, как в разрушению России привести не может что и доказали события 1917 года.
Пушкин, хорошо знавший всемирную и русскую историю, был сторонником мысли, хорошо выраженной одним английским государственным деятелем, что "народы управляются только двумя способами либо традицией, либо насилием". Закон, гарантирующий человеку реально возможную в его время свободу, черпает силу в традиции. Закон любого государства опирается на национальные традиции.
МИФ О ПУСТОМ МЕСТЕ
Бой в Крыму, все в дыму ничего не видно.
Народная шутка.
Советская пропаганда склонна изображать дело так, что до октября 1917 году все русское прошлое представляло собою пустое место. История России началась только после Октябрьской революции. Поэтому и летоисчисление ведется от Октябрьской революции.
Представители старых догнивающих русских революционных партий с большевиками не согласны, они считают что история России началась не с Октября 1917 года, а с Февраля 1917 года. А до этого была на просторах Российских тысячу лет только тьма египетская и больше ничего.
Среди тьмы египетской сидели тысячу лет князья, цари и помещики и мучили всех прочих всеми доступными им способами. Всю тысячу с лишним лет до благословенной Февральской революции. И не было за эту тысячу лет никакого просвета, ни одного ясного пятнышка.
У всех других народов национальная история состояла из темных и светлых пятен там были и хорошие национальные вожди и плохие, были люди достойные подражания. А у нас, у русских, ничего не было, а было пустое место. Так пытались и пытаются еще до сих пор изображать наше национальное прошлое представители доблестной революционной интеллигенции со времен декабристов.
Идейные предтечи у большевиков, меньшевиков, эсэров и солидаристов одни и те же. А отсюда, по существу, один и тот же взгляд на российское прошлое, как на знаменитую картинку, которую показывали в старое время владельцы базарных стереоскопов: "Бои в Крыму, все в дыму. Ничего не видно".
Для всех левых, в какие бы тоги они не рядились, характерно одинаковое отношение к прошлому нашей родины. Это прошлое для всех них сплошное чернильное пятно. Для большевиков это "тюрьма народов", для меньшевиков "кровавый царизм", для солидаристических мыслителей — "полицейское государство". Ведь новая эра исторического бытия России начинается с Февраля. А до Февраля было "пустое место".
Одиннадцать веков народ жил, создал величайшее государство мира, гении этого народа заняли почетное место во всемирном Пантеоне и оказывается, что все это было пустым местом. Восхвалять Февраль, делать Февраль зарей Правового Государства, это значит разделять пущенную в ход большевиками теорию пустого места.
Эмигрантская печать всех направлений, а левая особенно, без конца твердит об идейном кризисе российской нации. Каждый доктор лечит на свой манер Абрамович на свой, Керенский на свой, Байдалаков на свой. Но никто из докторов не желает, да и не может, вглядеться в суть национального кризиса. За деревьями своих теорий они не видят леса. До сих пор идейный кризис не осмыслен до конца. До сих пор не могут понять, что это за страшная вещь признать Февраль за благо.
Ведь признать Февраль, — это все равно, что стыдливо признать большевистскую формулировку о до-Февральской и до-Октябрьской России, как о пустом месте.
Одиннадцать веков пустого места. Все, что сделано бесчисленными поколениями русских людей, все тлен и прах. Миллионы воинов погибли напрасно. Одиннадцать веков, прожитых впустую.
Вот как выглядит на практике безобидная на первый взгляд теория деления истории России на до-Февральский и после-Февральский период. Тут на свет и выплывают родственные теорийки о полицейском государстве и т. д. Одиннадцать веков прожито российской нацией впустую. А вот появились Керенские и Джугашвили, и началась новая эра правового государства.
Представители левых теорий известны тем, что они готовы были учиться у кого угодно, у Фурье, Сен-Симона, Гегеля, Маркса, у кого угодно, только не у своих предков.
Декабристы, народовольцы, все революционные партии позднейшего времени и все левые партии современного русского зарубежья, все это звенья одной цепи. Кто признает декабристов, как национальных героев, тот должен признать национальное "пятно", "только кровавый царизм" или "полицейское государство", тот разделяет в завуалированной форме большевистскую теорию пустого места.
Какая страшная идеология. Что удивительного, что при первой попытке строить человеческую жизнь по подобной теории, полились реки крови.
Все политические течения, от декабристов до солидаристов, объединяет одна общая черта — это отсутствие государственного сознания. Многовековый опыт русского государства решительно отбрасывается прочь.
В практике русской государственности не видят ничего, что могло бы послужить отправной точкой. Все не гоже, все гнило, все подлежит замене. При таком отношении к русской государственности, непримиримая оппозиция к царскому правительству всегда приводит к оппозиции к России. В итоге на одном полюсе мелодекламация о любви к России (главным образом к будущей), а на другом теорийки о кровавом царизме или о полицейском государстве.
Кому же верить? Солидаристическим мыслителям или английскому юристу Смайлзу, пять лет изучавшему деятельность русских судов, которому принадлежит следующая оценка судебных учреждений, существовавших в "Полицейском государстве":
"Суд правый, скорый и милостивый" этот
девиз русского суда вполне им заслужен"…
Как белорусские сепаратисты, отказавшиеся от российского прошлого и готовые, во имя прихода к власти, разговаривать на мертвом белорусском диалекте XV столетия, русские социалисты всех направлений, как и их удачливые собратья, большевики, во имя своих кроваво-утопических идей, без сожаления предают прошлое своего народа.
Проглядели политические заветы Пушкина и Гоголя, Лескова и Достоевского. Проглядели все здоровые проявления русской политической мысли, с жадностью ухватились за все, что было направлено против России в писаниях русских утопистов типа Чернышевского, Писарева и проч., и проч., и проч.
Пора разрубить Гордиев узел российского идеологического кризиса. Надо бесстрастно взглянуть в самый центр его на проблему отношения к Российской Государственности. Если одиннадцать веков нашей истории привели к пустому месту, то давайте, господа, служить панихиды за упокой души Русского Народа. Если дело обстоит так, никакими солидаризмами наш народ не спасешь. Но дело обстоит, к счастью не так. Надо безжалостно очистить Авгиевы конюшни русской истории, в которых до потолка накопился навоз, любовно наношенный поколениями русских утопистов предтеч самого реакционнейшего тоталитарного государства. Из яйца социальной утопии может вылупиться только кровавый дракон тоталитаризма. И ничего больше. Эта тема прекрасно разработана писателем Булгаковым в его фантастической повести "Роковые яйца", запрещенной в СССР.
ПОЧЕМУ ВЕЙНБАУМ В ПОХОД СОБРАЛСЯ?
В чем смысл кампании, ко которую ведет "Новое Русское Слово" против всех русских, живущих за железным занавесом? Ведь еще совсем недавно редактор "Нового Русского Слова" Вейнбаум был восторженным поклонником славного старого Джо и созданного им за тридцать лет "великого советского народу".
Но новые времена — новые песни. А новые песни в Америке только тогда хороши, когда приносят доход. Мораль господина Вейнбаума очень напоминает готтентотскую мораль. А готтентотская мораль — предшественница всякой партийной морали.
Товарищ Ленин не стесняясь писал:
"С нашей точки зрения нравственно и морально все то, что помогает победе нашего дела и, наоборот все что мешает этой победе, — все это мы расцениваем, как противное нашей коммунистической морали… Сегодня для победы нашего дела нужна прочная семья - мы ее утверждаем; если завтра она нам мешать - мы её уничтожаем. Ибо коммунист камня на камне не оставляет от гнусных законов, писанных и не писанных правил морали….
Мистер Вейнбаум сейчас делает вид, что ему будто бы уже не нравится большевистская мораль, которой всегда придерживался старый славный Джо. Но это только для отвода глаз.
На самом деле мистер Вейнбаум был всегда и остается и сейчас поклонником готтентотской морали.
Это было плохо, когда немцы заявляли, что русские как и все славяне — унтерменши. Это было плохо, когда Гитлер намеревался расчленять Россию. Потому что, удайся Гитлеру эти планы, — от соотечественников Вейнбаума, во всей Европе остались бы только одни воспоминания.
Но теперь, когда с планами расчленения России носится соотечественник мистера Вейнбаума — Исаак Левин, мистер Вейнбаум охотно предоставляет страницы всем, кто желает изображать русских людей, живущих за железным занавесом, как унтерменшей. Вся разница в том, что вместо унтерменшей русских стали именовать морлоками, по имени звероподобных, одичавших людей, которых вывел Уэльс в одном из своих фантастических романов.
Доктор М. Томашевский-Черный, живущий в Чикаго, в своей обширной статье "Унтерменши" и "Бизнес" писал в "Русской Мысли":
"…В одной довольно распространенной газете, которая претендует говорить читателю что-то "новое" и в издательстве которой сидят лица, претендующие на "русское" название, каждую неделю печатается несколько критических и политических статей, писем в редакцию с исправлениями, добавлениями, опровержениями и т. п. ушаты грязи непроверенных фактов, отсебятины, подтасовка, желание быть "авторитетом" для всех вот в большинстве случаев то, чем руководятся авторы всего этого материала…"