Любовь к русским полянкам у Корякова несомненная, но вот истинно русского религиозного отношения к страдающим братьям и сестрам по крови, что-то не замечается.
Мистическую связь с русской землей Михаил Коряков восстановил. Но ведь это только первая ступень. А затем должно последовать мистическое восстановление связи с русским духом предков, витающим в березовых лесах и на овсяных полях. А этот русский дух был духом любви к страдающим и падшим.
Дунька, не желающая возвращаться на огороженные колючей проволокой русские полянки для М. Корякова, видите ли, чуть ли не изменница родины. А сам М. Коряков ведь точно такой же невозвращенец как и любой Ванька и Дунька. Какое нравственное право имеет он, удравши от своих партийных коллег по советскому посольству в Париже, на нанятом неизвестно кем аэроплане, в Бразилию, осуждать Дуньку, продающую свое тело на Парижских бульварах, но не желающую возвращаться к Сталину?
По русской нравственной традиции, которой Коряков еще не имеет, Дунька, заблудшая и падшая, является заблудшей овцой стада Христова и о ее судьбе можно только сожалеть. А оставаться ли Дуньке в Париже, спасаясь от рук советских энкаведистов, или искать богатого покровителя, который бы оплатил ей билет в Рио де Жанейро. это Дунькино дело, а не дело М. Корякова, бывшего редактором советской газеты в Париже, которая призывала к репатриации. Коряков осуждает Дуньку, а сам из Парижа улетел в Рио де Жанейро, а оттуда перебрался в Нью-Йорк.
Нечего сказать, завидная моральная позиция, обвиняющего невозвращенцев в том, что они подражают его примеру и тоже не хотят возвращаться в сталинскую вотчину.
Позиция Михаила Корякова по вопросу о невозвращенчестве — позиция помимо своей циничности, лишена чувство юмора. Самому сбежать из советского посольства а других порицать за то, что они не хотят возвращаться на поклон к батюшке Сталину. Что это, юродство? Ими, что-нибудь иное? Неужели же Михаил Коряков всерьез считает что попав в концлагеря несчастная Дунька, находясь за колючей проволокой, научиться любить русские березки, достигнет такой же "высоты духовной", как и презирающий ее автор?
Михаил Коряков, вероятно, склонен считать что из всей многочисленной новой эмиграции он является политическим эмигрантом, а все остальные — подлецы, удравшие от родных березок под сень немецких сосен, французских дубов и бразильских бананов?
"…Тихие ржаные поля, межи, заросшие повеликой кашки медовые не затрагивают невозвращенческое сердце, напротив вызывают насмешку".
Ой, так ли, г. Коряков? У всех ли? Откуда у вас такая слепота? Думаю, все от того же мнимого духовного перерождения. А что, если кроме вас, г. Коряков, в новой эмиграции имеются люди, которые не только не порвали мистической связи с родной землей, но не-сколько раньше нас, еще живя в России, восстановили высшую мистическую связь с духом предков. Да, душа известной части русских людей, живущих в современной России, конечно, исковеркана И вы первый являетесь наглядным свидетельством. Вывернуться из объятии нео-язычества не так-то легко. Вы считаете себя верующим но ваше отношение к Дунькам и Ванькам, таким же жертвам большевизма, как и вы, чисто языческое. Став христианином вы себя ведете точно так же, как ведут себя члены большевистской партии, считающие что законы писаны не для них, а для беспартийного быдла.
Беспартийное быдло должно дохнуть с голода, а идейные руководители должны питаться белыми булочками, полученными в закрытых партийных распределителях.
Да, души части русских людей, живущих в современной России, конечно, исковерканы. Да, в современной России, благодаря советской пропаганде у части русских людей появились неприятные черты характера, но не особый советский человек. Можно говорить об особых советских типах, но нельзя говорить о существовании советского человека.
Кичиться своим духовным прозрением Михаилу Корякову пока еще, право, не стоит. Михаил Коряков не первый и не последний из живших в современной России, кто прозрел. Есть и другие. И не мало — и здесь, и там. И они прозрели. И не во время войны, а пораньше, чем М. Коряков, когда находились еще среди русских полянок. Прозрели в разное время и с разной силой. И этот процесс нравственного возрождения в современной России продолжается с нарастающей силой. Прозревали и будут прозревать. А кто не прогреет сам, тому надо помочь прозревать, а не толкать его обратно в советский ад. А насчет русских полянок юродствовать нечего.
Невозвращенцы изменили не Правде Православия и не русским полянкам, на которых зарыты кости их предков, они изменили Сталину. Ибо лозунг новой политической эмиграции не измена Родине, как это, юродствуя, заявляет Коряков, а боевой лозунг: "Изменяя Сталину, мы перестаем изменять Родине" и становимся снова русскими, восстанавливая одновременно мистическую связь с родной матерью землей и живительным духом любви, скрытым в недрах религии наших предков Православии. Пора это понять, а не сюсюкать о русских полянках и лесных запахах.
РОБОТЫ, КРОЛИКИ И… АРАПЫ
Один из делателей революции, В. Бутенко, так описывал в "Новом Русском Слове" (18 января 1947 г.) разлад между левыми и беспартийными эмигрантами:
"…Они к нам приходят с жуткими рассказами о Магадане, о Винницких раскопках, о советском Приморье, где люди не смеют протянуть руку, чтобы вытянуть утопающего товарища, а мы их поучаем рассказами о каком-то Анненском:
"Как он плакал, плакал, плакал, Всю мне кофточку заплакал, Дорогой мой, дорогой…"
Или упиваемся тем, что когда-то Чхеидзе говорил Горькому в присутствии Прокоповича. Мы с серьезным видом рассказываем анекдоты о "полковнике", а у них в запасе в сто раз больше анекдотов о Сталине, да и куда похлеще.
Мы пугаем их "городовым" и будущей "поркой крестьян", а у них перед глазами ночные допросы в НКВД и идиллические картины коллективизации".
И дальше: "И мы, которым так легко сейчас стать головой и мозгом нового движения, окажемся на положении никому ненужного лысеющего хвоста.
Не ссорьтесь так легкомысленно с "сотнями сердитых Литвинских", ибо "за ними стоят две сотни миллионов еще более злых…"
Что правильно, то правильно. Но почему г-н Бутенко говорит, что социалисты окажутся на положении никому ненужного лысеющего хвоста. Уже сейчас марксисты и социалисты оказались именно в таком положении. Они с этим, конечно, никогда не согласятся, они в этом, конечно, никогда ни другим, ни себе не признаются. Они, конечно, еще раз будут пытаться придти к власти и их партийное честолюбие может быть еще раз будет оплачено горячей русской кровью. Но все же они в настоящее время представляют собою только лысеющий хвост и ничего больше.
М. Корякову, конечно, нельзя отказать в том, что он литературно талантлив. Он бойко владеет пером.
Переехав из Парижа в Рио де Жанейро, а затем в Соединенные Штаты, М. Коряков стал продолжать свою политическую деятельность. Вообразив, что он всерьез и окончательно религиозно и политически созрел, Коряков стал писать в "Новом Русском Слове", поучая старую и новую эмиграцию, как нужно жить. Надо ли говорить о том, что из Рио де Жанейро г. Коряков перебрался в США не без помощи левых кругов, и что его политическая и публицистическая деятельность протекает на страницах "Нового Русского Слова" и среди левых организаций Нью-Йорка. Но над политической и публицистической деятельностью М. Корякова довлеет какой-то рок. Только он встанет в позу авгура и начнет изрекать свои истины, как эти истины сразу принимаются в штыки большинством новой эмиграции.
Михаилу Корякову далеко до Оскара Уайльда и Бернарда Шоу, но он всегда пытается высказать парадоксальные вещи, с которыми, кроме обросших мохом, революционеров, никто не соглашается.
То Коряков требует отправлять Дунек дозревать обратно в СССР, то он начинает утверждать, что современная Россия населена не русскими, а советскими людьми. Если бы М. Коряков свой доклад в Литературном Фонде в Нью-Йорке назвал не "Советский человек на рандеву", а "Советские типы на рандеву", то все было бы в порядке.
Вот передо мной лежит отчет того же В. Бутенко о докладе М. Корякова "Советский человек на рандеву".
Вот какова была реакция присутствующих на докладе Михаила Корякова, по свидетельству Бутенко:
"Его оппоненты доказывали, что все сказанное им "не типично".
А. Е. Цуриченко заявил: "Эти нравы характерны для той среды, где выросли и вращались вы, г. Коряков, а не мы!"
Но докладчик как раз и говорил о своем поколении и о следующих (в советских условиях поколения надо считать "пятилетками в четыре года”), а возражавший принадлежит к поколению постарше, выросшему при иных условиях, в другой бытовой и моральной обстановке.
Еще старше был второй оппонент, А. М. Найденов, утверждавший, что он принадлежал к "внутренней эмиграции" и к той литературе, на которую указывал докладчик, всегда относился, как к "руководству, как не надо жить". Толща народа тоже не жила "так" и не поддалась соблазнам, но и он не отрицал наличия самого соблазна и поддавшихся ему.
То же говорил и Н. И. Зотов, принимая доклад, как "хулу на русский народ".
Самый молодой из возражавших, И. Елагин, признал, что картина совершенно верна для советского "актива", т. е. для 2 — 3 процентов населения, но Россия не "страна роботов, а страна диктатуры роботов". Он подчеркивал то сопротивление моральному разложению, которое оказала рядовая русская женщина в самые худшие эпохи морального хаоса. Но и он не указал, как борется оставшаяся масса против усилий "роботов" формировать ее по своему образу и подобию, ибо пассивное сопротивление для борьбы с такой страшной заразой явно недостаточно.
Даже подголосок Абрамовича из новых, "социалист" И. П. Иргизов, говорил о "платформе с кривляющимися клоунами", которые на себе тащут, изнемогая и ненавидя, миллионы и упрекал, правда, мягче всех других, М, Корякова в том, что об этих миллионах он не говорит.