Как и вода, лед Уолдена вблизи имеет зеленый оттенок, а на расстоянии – красивый голубой. Вы можете легко отличить его от белого льда реки или от просто зеленоватого некоторых соседних прудов. Время от времени большой кусок соскальзывает с саней ледоруба на улицу поселка и лежит там неделю огромным изумрудом, привлекая прохожих. Я заметил, что зеленоватая уолденская вода в замороженном виде часто кажется голубой с одинаковых ракурсов. Так впадины пруда иногда зеленеют зимой, но на следующий день, замерзнув, отливают синевой. Возможно, цвет льда объясняется содержанием света и воздуха, и самый прозрачный будет самым голубым. Это весьма интересный для изучения объект. Мне говорили, что ледники на Свежем пруду хранятся по пять лет и не становятся хуже. Почему вода в ведре быстро тухнет, а замороженная всегда остается свежей? Поговаривают, что в том и есть отличие между страстями и разумом.
Шестнадцать дней я наблюдал из окна, как сотня человек работает усердными землепашцами, с упряжками, конями и почти всеми земледельческими орудиями. Такие картинки помещают на первой странице откидных календарей. Глядя на них, вспоминалась басня о жаворонке и жнецах или притча о сеятеле. Теперь их нет, и через месяц я буду по-прежнему смотреть из окна на чистую сине-зеленую воду Уолдена, отражающую облака и деревья в дымке испарений, без единого признака пребывания человека. Быть может, я услышу хохот одинокой гагары, ныряющей и чистящей перья, или увижу одинокого рыбака в лодке, похожей на плавучий лист, рассматривающего одинокое отражение в волнах там, где недавно трудилась сотня человек.
Таким образом, похоже, что изнемогающие от жары жители Чарлстона и Нового Орлеана, Мадраса, Бомбея и Калькутты пьют из моего колодца. По утрам я купаю разум в колоссальной и космогонической философии «Бхагават-гиты», возрастом уже в несколько цивилизаций. По сравнению с ней современный мир и его литература кажутся ничтожными и банальными. Не относится ли эта философия к некоей предыдущей стадии существования человечества? Настолько далеко ее превосходство от наших понятий.
Я откладываю книгу, иду за водой к колодцу, и подумать только! Встречаю там слугу брамина, жреца Брахмы, Вишну и Индры. Он до сих пор читает Веды в храме на Ганге или отдыхает в корнях дерева с коркой хлеба и кувшином воды. Я встречаю его слугу, посланного хозяином за водой, и наши ведра опускаются вместе в один колодец. Чистая вода Уолдена смешивается со священной водой Ганга. Попутными ветрами она разносится по мифическим островам Атлантиды и Гесперид, следует путем Ганнона и, пройдя мимо Тернате и Тидоре, вливается через Персидский залив в тропические течения Индийского океана, заканчивая путь в портах, чьи названия знакомы только Александру Великому.
Весна
Из-за широких проток, оставленных ледорубами, пруд обычно вскрывается раньше, ибо растревоженная ветром вода даже в холодную погоду размывает окружающий лед. Но в тот год Уолден вновь укрылся новой толстой шубой. Он не вскрывается рано, как иные пруды нашей округи, из-за большей глубины и отсутствия проходящих течений, заставляющих лед таять. Даже в 1852/53 годах, когда зима стала серьезным испытанием для водоемов. Обычно это происходит на первое апреля, на неделю – десять дней позже, чем у прудов Флинта и Фейр-Хэвен.
Таяние начинается с северной стороны и на отмелях, которые и замерзают первыми. Уолден лучше любого другого водоема указывает на фактическое начало сезона, ибо наименее всего подвержен временным колебаниям температуры. Крепкий мартовский мороз, длящийся несколько дней, может существенно задержать вскрытие иных прудов, а температура Уолдена повышается почти беспрерывно. Термометр, опущенный в его центр 6 марта 1847 года, показал 0 °C, или точку замерзания; рядом с берегом он показал 0,5 °C. В тот же день в середине пруда Флинта температура воды в дюжине родов от берега составила 0,3 °C, а под футовым льдом на мелководье – 2,2 °C. Эта разница в 1,9 градуса между берегом и серединой Флинта, как и его скромная глубина, показывают, почему он вскрывается значительно раньше Уолдена. В это же время лед на мелководье был на несколько дюймов тоньше, чем в центре.
В разгар зимы вода на середине пруда самая теплая, а лед – самый тонкий. Кроме того, каждый, кто летом ходит по воде вдоль берега, ощущает, насколько теплее вода у берега, глубиной всего три-четыре дюйма, чем на отдалении. Там же, где глубоко, она теплее на поверхности, чем у дна. Весной солнце нагревает не только воздух и землю, его тепло проникает через лед толщиной в фут и более. На мелководье оно отражается от дна, таким образом согревая воду и одновременно растапливая поверхность льда сверху и снизу. Это делает его неровным и заставляет внутренние пузырьки воздуха расширяться вверх-вниз, пока лед не становится совсем в дырочку и исчезает вдруг под одним весенним дождем.
Лед, как и дерево, обладает зернистой структурой, и когда его слои начинают таять или становятся «ячеистыми», подобно сотам, воздушные ячейки в любом расположении находятся под прямым углом к поверхности воды. Если под водой близко к поверхности утоплены камень или бревно, лед над ними намного тоньше, и чаще полностью растапливается отраженным теплом. Мне рассказали об опытах в Кембридже, когда вода замораживалась в мелком деревянном резервуаре. Несмотря на то что холодный воздух циркулировал и сверху, и снизу, отраженные от дна солнечные лучи вполне уравновешивали это воздействие. Когда посреди зимы теплый дождь растапливает на Уолдене смерзшийся снег и оставляет на середине твердый темный или прозрачный лед, вдоль берегов наблюдается полоса ноздреватого, хотя и более толстого, белого льда шириной род или более, образованная отраженным теплом. А еще сами пузырьки воздуха внутри льда действуют как зажигательные стекла, растапливая лед снизу.
На пруду ежедневно наблюдаются погодные явления всего года, только в малом масштабе. Каждое утро мелководье прогревается быстрее глубоководья, хотя и не очень сильно, а вечером остывает еще быстрее, до самого утра. День олицетворяет собою год. Ночь – это зима, утро и вечер – весна и осень, а время около полудня – лето. Треск и гул льда говорят об изменении температуры.
Одним погожим утром, 24 февраля 1850 года, я после холодной ночи пришел на пруд Флинта, чтобы провести там день, и с удивлением заметил, что при ударах по льду обухом топора он отзывается как гонг или хорошо натянутый барабан, разнося звук на много родов окрест. Пруд начал гудеть примерно через час после восхода солнца под воздействием солнечных лучей, падавших из-за холма. Он потягивался и зевал, как просыпающийся человек, начиная шуметь все громче и громче, три или четыре часа. В полдень немного подремал и снова загудел ближе к ночи, когда солнце скрылось за горизонт. В определенную погоду пруд с поразительной точностью стреляет из вечерней пушки. Но в середине дня, когда во льду много трещин, а воздух менее упруг, он полностью теряет резонанс и не оглушает водоплавающих с ондатрами. Рыбаки говорят, что «бабаханье пруда» пугает рыбу и не дает ей клевать. Пруд грохочет не каждый вечер, и я не могу предсказать время. В отличие от меня, не замечающего изменений в погоде, пруд их ощущает.
Кто ожидает от такого большого, холодного и толстокожего создания тонкой чувствительности? Но у него есть законы, согласно которым он послушно грохочет в нужное время с той же неотвратимостью, с какой весной распускаются почки. Земля живая и полностью покрыта папиллами. Самый большой пруд так же чувствителен к атмосферным изменениям, как и капелька ртути в барометре.
Одним из преимуществ переселения в лес была возможность наблюдать на досуге за приходом весны. Лед на пруду рыхлеет, и когда я иду, то могу вдавить в него каблук. Туманы, дожди и пригревающее солнце постепенно растапливают снег, дни заметно удлиняются. Я понимаю, что смогу дотянуть до конца зимы, не пополняя поленницу, потому что уже не требуется долгая растопка. Высматриваю первые признаки весны, чтобы услышать случайную песню залетевшей птицы, трескотню полосатой белки, чьи запасы иссякают, или увидеть сурка, выглянувшего из зимнего убежища.
13 марта, когда уже напевали трясогузки, воробьи и дрозды, лед все еще был почти в фут толщиной. Становилось теплее, но все еще не заметно, чтобы его размывало водой или ломало и уносило, как в реках. И хотя вдоль берегов появилась полоса талой воды шириной в полрода, середина оставалась просто рыхло-ледяной. Нога проваливалась в него местами с толщиной в шесть дюймов. Но он мог полностью исчезнуть и к следующему вечеру, после теплого дождя, унестись с туманом прочь. В один год я прошел через середину пруда всего за пять дней до полного исчезновения льда. В 1845 году Уолден впервые полностью вскрылся 1 апреля, в 1846 году – 25 марта, в 1847 году – 8 апреля, в 1851-м – 28 марта, в 1852-м – 18 апреля, в 1853-м – 23 марта, в 1854-м – около 7 апреля.
Все, что связано со вскрытием водоемов и установлением погоды, особенно интересно нам, живущим в климате с такими огромными перепадами. Когда приходят теплые дни, обитатели рек слышат по ночам треск льда с пугающим уханьем – громким, как артиллерийская пальба. Словно оковы рвутся из конца в конец, и в течение нескольких дней лед стремительно исчезает. Так при землетрясениях вылезает из ила аллигатор.
Я знавал одного старика, который тщательно наблюдал за Природой и казался абсолютно сведущим во всех ее явлениях, словно еще мальчишкой помогал ей приделывать киль на стапелях. Теперь он повзрослел и вряд ли сможет больше узнать о природе, даже доживя до мафусаиловых лет. Я бы сильно удивился его изумлению любым явлением природы, ибо полагал, что между ними нет секретов.
Он рассказал, что одним весенним днем взял ружье и лодку, решив немного поохотиться на уток. На лугах все еще лежал лед, но с реки он совсем сошел. Мой приятель беспрепятственно проплыл вниз по течению от своего Сэдбери до Фейр-Хэвен и неожиданно обнаружил, что большая часть пруда покрыта прочным льдом. Но день казался слишком теплым для такого количества. Не обнаружив дичи, он укрыл лодку у одного из островов, а сам спрятался в кустах на южном берегу, дожидаясь уток. На три-четыре рода от берега лед уже растаял, о