Ирвайном, Дисней взбесился, увидев, какое количество бетона выливается для закладки фундамента железнодорожной станции Мейн-стрит: «Когда Джо закончит закапывать деньги под землю, у нас ничего не останется на прочие расходы!» Потом он вспылил по поводу рытья сухого дока для судна «Марк Твен» с гребным колесом: «чертова канава» показалась Уолту очередной «гробницей Тутанхамона». Еще долго Уолт называл док «Канавой Джо» и саркастически окрестил его «Гаванью Фаулера».
Несмотря на крайне жесткий график работ, можно было предвидеть, что строительство не закончится в срок и что затраты превзойдут ожидания. А кроме того, такой график мог привести к проблемам с рабочими. И это тоже произошло, вскоре после открытия парка забастовали водопроводчики.
Предварительно подсчитанная стоимость строительства увеличилась вчетверо. Джо Фаулер объяснял: «Когда начались работы на месте, у меня был бюджет в четыре с половиной миллиона. Тогда еще отсутствовали какие-либо планы застройки. Через два месяца, в сентябре, сумма расходов дошла до семи миллионов. В ноябре – до одиннадцати. Мы еще обсуждали стоимость в одиннадцать миллионов в апреле 1955-го, когда я провел Роя и представителя Банка Америки по Мейн-стрит, они все бегло осмотрели, и человек из банка сказал, что дело, похоже, приближается к пятнадцати миллионам. Ко времени открытия мы потратили уже семнадцать».
Когда денег стало не хватать, Диснеи начали продавать доходы от выпуска фильмов на ближайшие пять лет, получая деньги вперед.
Уолт чаще всего приезжал на стройку по субботам. Как рассказал Харпер Гоф «Билету “Е”», «Уолт выглядел обескураженным, потому что казалось, что там ничего не происходит. По-моему, он думал, что ему стоит глазом моргнуть, и работа будет завершена к его приезду. А там еще только месили грязь, еще ничего не строили. Он говорил: “И когда у вас уже будет что-нибудь, что отличается от простой ямы?” Через неделю он говорил: “Поеду-как я туда и расшевелю их немножко”. А потом: “Черт, никаких изменений… они вообще работают или как?” И я показывал ему готовые котлованы для заливки бетона в том месте, где должен быть водопад».
По воспоминаниям ландшафтного архитектора Моргана «Билла» Эванса, Уолт приезжал на стройку в конце каждой недели, «и мы исполняли нечто вроде субботнего ритуала. Случалось, что мы шли по стройке с Джо Фаулером, Диком Ирвайном и Уолтом, за нами тянулись все рабочие, и Уолт говорил: “Джо, вроде как это дерево стоит слишком близко к пешеходной дорожке?” Он оборачивался и спрашивал: “Как насчет того, чтобы его передвинуть, а?”» В дереве могло быть пятнадцать тонн, но Эванс передвигал.
Быстрее всего завершено было сооружение железной дороги. К началу июля 1955 года поезд уже ходил вокруг Диснейленда. «Мы так не могли до самого открытия парка замкнуть пути в круг, потому что нужно было оставить проезд для подвоза тяжелого оборудования, – рассказывал Роджер Броджи. – Но мы с поездами опередили всех остальных».
В День независимости, 4 июля, Дисней пригласил студийную элиту на вечеринку в Диснейленд. Тогда Уолт впервые получил возможность поводить оба паровоза. Как сказал аниматор Уорд Кимбел, это был «великий день для Уолта… для остальных восьмидесяти или девяноста человек парк в основном оставался пустырем, на котором продолжались многочисленные работы. Но у Уолта были его паровозы на ходу! Он считал, что судно “Марк Твен” и поезда в Диснейленде – это восьмое и девятое чудеса света».
В лихорадочные дни накануне открытия Уолт и Лилиан отмечали тридцатую годовщину свадьбы. Затем последовали праздничные вечера в «Голливудской чаше». А тем временем и на строительстве, и в студии шла в бешеном темпе работа, там старались увязать концы с концами, насколько возможно. В субботний вечер Дисней приехал на стройку посмотреть, как готовятся к открытию. Там продолжали трудиться всю ночь.
Один из сотрудников студийной мастерской написал через тринадцать лет: «Мы уже доставили все нужное для парка, кроме вагонов, которые должны были быть отправлены в шесть часов утра. Все вагоны успели закончить, кроме одного, с большими обзорными окнами, там еще не хватало настенных рисунков. В три часа утра Уолт зашел и осведомился насчет них. Я сказал, что по плану их не предусмотрено. Он взглянул на меня и сказал: “Этот вагон отбывает отсюда в шесть часов, и будет лучше, если в шесть часов роспись там появится”. Я никогда в жизни не рисовал горы, но мне пришлось это сделать. Когда Уолт увидел плоды моих трудов, он улыбнулся и кивнул. Он получил свою роспись не в лучшем виде, но быстро».
К открытию была закончена Мейн-стрит и работали полдюжины аттракционов в «Фэнтезиленде», «Стране Фантазии». Некоторые аттракционы запустили и в трех других «странах» парка, но большинство из них вышло из строя в тот же день.
День открытия, по общему признанию, был сплошным несчастьем: страшная жара, неработающие фонтаны, поломки двигателей на аттракционах, тысячи посетителей, которые прошли по поддельным билетам. Даже в телешоу по случаю открытия видно, что большая часть парка представляет собой грязные пустыри. По словам ландшафтного архитектора Эванса, парк обустраивали еще три года.
В шоу появились Фесс Паркер и Бадди Эбсен в ролях Дэви Крокета и его товарища Джорджа Рассела. В этот знаменательный день они пострадали от случайно включившейся поливальной установки. «Никакого сценария у нас не было, мы просто сопровождали Уолта, – рассказывал Паркер. – А он останавливался и ждал, когда люди подойдут к нему, заговорят с ним. Он был по-настоящему счастлив, он видел, как его надежды и расчеты воплощаются в жизнь. Так выглядят спортсмены, когда выигрывают титул чемпиона на Олимпийских играх: они знают, что достигли своей цели. Уолт был именно в таком приподнятом настроении».
Подобно тому как Уолт развлекал гостей у себя дома железной дорогой и прилавком с напитками, он развлекал гостей и сейчас, только число их было гораздо больше. Уолт, некогда разносчик газет, игравший украдкой на крыльце домов своих одноклассников их игрушками, получил собственные, и такие, какие только мог вообразить.
В Америке в то время уже открывались и другие парки с тематическими аттракционами на мотивы сказок и детских стихов. Но «Диснейленд» был уникальным благодаря диснеевским героям. Парковые дизайнеры Уолта широко использовали его ранние мультфильмы, персонажи украшали аттракционы, разгуливали среди публики. Уолт и названия достопримечательностей Диснейленда связал со своими фильмами. Например, театр в «Фронтирленде» назвали «Золотой подковой Слу-Фут Сью» по имени героини из фильма-сборника «Время мелодий» 1948 года. Очень много таких отсылок было в «Стране Фантазии», лучше всего приготовленной к приему посетителей. Здесь привлекали внимание «темные аттракционы», напоминавшие о домах с привидениями и прогулках в старых парках развлечений с использованием потайных фонарей. «Темные аттракционы» Диснея были основаны на сюжетах его мультфильмов – «Белоснежки», «Пиноккио, «Приключениях Икабода и мистера Тода», «Питера Пэна». Конечно, невозможно было показать сюжеты целиком, в «Стране Фантазии» это были только отсылки, намеки на истории, они напоминали рождественские витрины в супермаркетах. Например, посетители павильона Питера Пэна перемещались на кораблях, подвешенных над полом, в «Приключениях Белоснежки» – в шахтерских вагонетках, в «Дикой гонке мистера Тода» – в моделях старинных автомобилей и т. д.
Но даже в «Стране Фантазии» ограниченность бюджета и сроков привела к тому, что здания аттракционов были сооружены наспех и не по особым проектам, которые лучше всего подходили бы к каждому конкретному аттракциону. С наибольшей очевидностью торопливость и экономия представали в «Стране Завтрашнего дня»: чтобы чем-то заполнить павильон, там разместили декорации из «20 000 лье под водой».
В каждой из «стран» Диснейленда все аттракционы, магазины и рестораны были подчинены одной теме. Подобный принцип применялся уже давно. Дисней, конечно, бывал в первом настоящем подземном торговом центре «Кантри Клаб Плаза», построенном в 1922 году в Канзас-Сити. Тематические кинотеатры были обычным явлением в 1920-х годах, существовали и такие отели. Когда студия Диснея располагалась на Хиперион-авеню, Уолт часто ужинал в шотландском ресторане Tam O’Shanter Inn. Но у Диснея «темы» придерживались очень строго, – тут сказалось его обычное внимание к деталям. Например, служащие в костюмах персонажей из одной зоны парка не должны были заходить в другие.
На Мейн-стрит, главной артерии Диснейленда, посетители словно бы попадали в прошлое. Задумывая эту «улицу», Дисней взял за образец Сады Тиволи в Копенгагене, которые он неоднократно посещал. Царящая там атмосфера покоя и защищенности была воспроизведена в американском парке. Впоследствии Дисней признавал, что он «в долгу у Дании» и что его парк называют «американским Тиволи».
В ранних путеводителях по диснеевскому парку подчеркивалось, что пребывание здесь абсолютно безопасно: сорок пять человек из службы охраны постоянно находились неподалеку от посетителей. Обычно в парках развлечений в США никто не был застрахован от происшествий, и присутствие блюстителей порядка понуждало гостей вести себя приличнее. Дисней говорил, что задумывал свою «страну» не только для детей, но и для взрослых: «Я заметил, что в детских развлекательных парках взрослым скучно. Поэтому мне нужно было что-то сделать и для них». Он понял, что те, кто приходит в парк со своими детьми, нуждаются не в стимулах для воображения, а в упорядоченной, предсказуемой обстановке, наполненной приятными воспоминаниями о диснеевских фильмах. «Нечто чистое и внушающее уважение для людей всех возрастов – вот чего я хочу добиться. Немного ностальгическое, немного комическое и забавное». И взрослые получили такой парк, несмотря на все недоделки и пустующие пространства.
Разительно новый подход Уолта к парку развлечений незамедлительно сказался и на его бизнесе. Чем приятней посетителям было находиться в парке, тем дольше они там оставались, а чем дольше оставались, тем больше тратили. За семь недель после открытия в Диснейленде побывало уже не меньше миллиона человека, на 50 % больше, чем ожидалось.