Такой человек может быть очень скромным, и при этом он спокойно скажет вам: «Я хорошо делаю свое дело», или даже: «Я гений». Уолт знал о своей гениальности, потому и назвал себя гением в разговоре с Брэдбери. Тем самым он не пытался пустить пыль в глаза. Он просто (если не сказать, смиренно) констатировал очевидное.
Критики считали Уолта «властным диктатором», потому что он назвал студию в свою честь, управлял ей по своим правилам и лично контролировал все происходящее там. И даже некоторые из тех, кто восхищался Уолтом, описывали его подобным образом. Бывший директор Disney Джим Кора сказал мне: «Уолт спрашивал мнение каждого, а затем принимал решение, и оно было неоспоримо. В этом смысле его можно назвать диктатором – великодушным самодержцем».
В книге «Walt Disney: An American Original» Боб Томас пишет: «От своих подчиненных Уолт требовал безоговорочной преданности общему делу, отказа от собственного эго ради блага студии и ее проектов… Те, кто готов был расстаться со своим тщеславием, растворясь в коллективной работе, оставались и преуспевали. Те же, кто не мог ощутить признание и отдачу, трудясь на подобных условиях, покидали студию и пытались реализовать свои амбиции иначе».
Хотя Уолт ожидал командной игры, он терпеть не мог подхалимов и льстецов. Он хотел, чтобы сотрудники прямо говорили ему, что думают, и не боялись спорить с ним на этапе творческого брейнсторминга. Окончательные же решения не подлежали обсуждению.
Как-то Уолт проводил совещание по сюжету «Пиноккио». Выслушав несколько идей, он объявил свое решение. Тогда Билл Коттрелл заявил: «А мое видение кажется мне более удачным».
«Я знаю, – сказал Уолт. – Но мы сделаем по-моему».
«Если мы сделаем по-твоему, мы никогда не узнаем, сработала бы моя идея или нет», – возразил Коттрелл.
«Да, действительно, – ответил Уолт. – Мы этого никогда не узнаем».
Конечно, это не означает, что заставить Уолта передумать было невозможно. Однако для этого требовалось немалое мужество. Актер Дин Джонс поделился со мной воспоминанием об обеде на студии, во время которого съемочная группа обсуждала сценарий «Призрака Черной Бороды». Джонс предлагал внести изменения в некоторые сцены, чтобы они стали менее «слащавыми и старомодными». Он подробно разъяснил свои претензии к первым двум эпизодам, и Уолт прорычал: «Ладно, мы внесем изменения. Но ты испытываешь мое терпение».
Джонс не обратил на это замечание никакого внимания и продолжил говорить о репликах, которые ему не нравились. На одно из последних замечаний Уолт с негодованием возразил: «Над этой шуткой все смеялись еще в 1923-м! И сейчас посмеются!»
«Я не говорю, что она не смешная, – парировал Джонс. – Я просто считаю, она портит всю сцену. Мы уже и так заставили зрителя принять на веру то, что я способен зачаровать призрака парой магических фраз. Давай не будем громоздить одну выдумку на другую – уж слишком неправдоподобно».
Уолт откинулся на спинку кресла и нахмурился. «Знаешь что, Дин, – сказал он задумчиво. – Раз тебе так много не нравится в фильме, может, мне стоит поискать другого актера».
«Ого! – воскликнул Джонс. – Уолт, пойми, я же не прошу больше денег или больше сцен. Я просто хочу сделать этот фильм лучше. И я знаю, что ты хочешь того же».
Повисла долгая пауза. Джонс каждой клеточкой чувствовал, как напряжение постепенно нарастает.
Уолт переменил тему. «Завтра на студию приедет Питер Устинов, – сказал он. – Хочешь пообедать с ним?»
«С удовольствием – если, конечно, я все еще в команде», – пошутил Джонс.
Но Уолт не улыбнулся. В конце обеда они поднялись из-за стола и вместе покинули здание. Они оживленно болтали по дороге в анимационный корпус, где расстались, дружески пожав друг другу руки на прощанье. Джонс пошел дальше, однако не успел он сделать и нескольких шагов, как Уолт окликнул его.
«Вот еще что, Дин, – сказал Уолт. – Что до той сцены, о которой мы говорили…»
«Да?» – обернулся к нему актер.
«Сделаем по-твоему». И, указав на Джонса пальцем, добавил: «Очень надеюсь, что ты окажешься прав».
Как вы можете видеть, переубедить Уолта все-таки было возможно.
Я очень внимательно слушаю других. Но когда я принял решение, обжалованию оно не подлежит.
Биографы Disney не раз подчеркивали, что Уолт нарочно заставлял всех обращаться друг к другу – и к себе в том числе – по имени. Почему он на этом настаивал? Во-первых, потому что он хотел, чтобы каждый на студии ощущал себя ценным сотрудником. Во-вторых, потому что он хотел, чтобы каждый на студии чувствовал, как высоко ценятся его идеи и вклад в общее дело. Уолт знал, что если люди считают себя вторым сортом, они боятся делиться своими идеями и мыслями. Обращаясь друг к другу по имени, сотудники Disney тем самым показывали свою демократичность и готовность к открытому общению.
Одним из любимых благотворительных проектов Уолта была клиника для глухих имени Джона Трейси. Она была названа в честь сына актера Спенсера Трейси, который был другом Уолта и его товарищем по игре в поло. В 1942 году Уолт помог основать эту клинику, а позже нанял Джона Трейси аниматором на свою студию. В 1950-х и 1960-х Уолт призывал своих подчиненных становиться волонтерами на ежегодных благотворительных вечерах, устраиваемых в клинике. А что же на этих вечерах делал сам Уолт? Нет, он не был ведущим или спикером. Он был официантом: разливал по бокалам воду и очищал тарелки. Целью Уолта всегда было служение.
«Уолт был очень простым скромным малым, – говорит Рон Старк. – Он никогда не показывал своим видом, мол, я Уолт Дисней и могу делать что захочу. Невероятная скромность и делала его таким приятным в общении. Он не кичился славой, в нем не было чванства. Он был обычным парнем. Уолт работал в Голливуде, но сумел избежать звездной болезни».
Каждый год Уолт устраивал благотворительный обед в клинике имени Джона Трейси. Я как-то присутствовал на одном из них. Закончив с блюдом, я обратил внимание на официанта, который забрал мою грязную тарелку. Это был сам Уолт! Вот насколько он был верен идее служения. Он был невероятным человеком, умевшим ценить то, что действительно важно в жизни.
Аниматор Флойд Норман вспоминает случай, который произошел на студии в начале 1960-х. Как-то утром к главным воротам подъехала запряженная лошадьми повозка. Из нее выглянула пожилая дама.
«Я хочу видеть мистера Диснея», – сказала она.
«Его нельзя увидеть, если вам не назначено, – ответил охранник. – Он очень занятой человек».
«Я никуда не уйду, пока не поговорю с мистером Диснеем».
Охранник позвонил в офис. В итоге и до Уолта дошел слух о том, что какая-то странноватая старушка у ворот требует встречи с Уолтом Диснеем. Уолт отправился к воротам. Поговорив с дамой, он выяснил, что она написала сценарий. Он принял сценарий и, поблагодарив ее, сказал: «Я обязательно прочитаю». И он действительно его прочел.
«Уолт ко всем относился одинаково, – сказал мне Джим Коркис. – Не важно, кто перед ним оказывался – король или кассир, – он был любезен и внимателен с обоими». Имаджинер Харриен Бёрнс рассказала: «Уолт был очень скромным человеком. Он никогда не говорил об Уолте Диснее. Он не ставил себя на первое место». Актер Дин Джонс согласен с этим: «Уолт дружески относился ко всем. Любой мог запросто пообщаться с ним. В жизни он был больше похож на туриста из Далласа, чем на главу большой компании».
В моей жизни нет места людям, которые пытаются пустить пыль в глаза, кичась своей звездностью, а также тем, кто восхищается тобой лишь потому, что ты – знаменитость.
Да, Уолт был самым главным начальником на студии, однако он редко демонстрировал свой статус подчиненным. Джим Хаут вспоминает, как однажды Уолт пришел в мастерскую Disney с сигаретой во рту. Рабочий не узнал его и сказал: «Извините, сэр, но здесь курить нельзя».
«Да? – спросил Уолт. – Кто это сказал?»
«Сам Уолт Дисней», – ответил рабочий.
«Что ж, понятно», – сказал Уолт, потушив сигарету.
«Когда мы строили площадь Нового Орлеана, площадку обнесли забором, – вспоминает Рей Ван Де Уоркер, – а у ворот поставили охранника. Как-то Уолт захотел пройти внутрь, но охранник не пустил его. Он сказал: “Чтобы попасть внутрь, нужен пропуск”. “Мне не нужен пропуск, я Уолт Дисней”, – сказал Уолт. “Ага, а я король Тут”, – ответил охранник.
В этот момент Уолт заметил меня у входа на “Круиз по джунглям”. Он подошел ко мне и попросил прояснить ситуацию. Мы вернулись к воротам, и я объяснил охраннику, что перед ним действительно Уолт Дисней. Охранник сильно расстроился. Он начал извиняться, было видно, как он переживает. Тогда Уолт сказал ему: “Ничего страшного. Ты ведь просто делал свою работу”».
Рон Старк поделился со мной еще одним удивительным откровением об Уолте. «Мильт Кал, один из “девятки диснеевских стариков”, как-то сказал мне: “Мы делали для Уолта мультфильмы такими, какими он хотел их видеть. Рисовать для него было очень непросто. Но знаешь, почему мы продолжали этим заниматься? Потому что мы любили Уолта Диснея”. Уолт требовал от своих сотрудников делать невозможное. И они делали. Почему? Потому что они любили Уолта. Когда студия всеми силами пыталась закончить “Белоснежку”, Уолт попросил своих сотрудников работать ночами и по выходным. Он не мог оплатить им сверхурочный труд, – на самом деле они и обычную зарплату-то уже давно не получали, так как у студии не было ни цента, – но они все равно согласились. Почему? Потому что они любили Уолта”.
Если тот, кого вы любите, просит вас о помощи, вы сделаете все, – и в этот момент происходит магия. Если же вы не любите этого человека, вы не станете помогать ему, не станете работать сверхурочно, не станете ничем жертвовать. Если вы не любите его, вы просто работает за зарплату, а в 18:00 встаете из-за стола и уходите домой. Но нечто по-настоящему волшебное, нечто, подобное “Белоснежке”, случается лишь тогда, когда люди с любовью относятся к тому, на кого они работают. Люди любили Уолта Диснея. А любовь делает возможным все. Даже невозможное становится возможным, если есть любовь».