Уорхол устроил там что-то вроде своей штаб-квартиры. Говорили, что каждый месяц общий счет Уорхола и его свиты превышал 3000 долларов. Эту сумму художник оплачивал более или менее регулярно, иногда рассчитываясь картиной или рисунком.
В Max’s происходили любопытные вещи не только на сцене, но и в зале, где в свете красных флуоресцентных ламп и неоновых трубок Дэна Флавина гости поражали оригинальностью своих костюмов. Именно здесь, в баре, собирались поэты, художники и их поклонницы – очень молодые и красивые девушки. В особом помещении, в глубине ресторана, под шум разговоров и грохот рок-музыки, обрушивавшейся из динамиков на стенах, некоторые из допущенных в эту тайную комнату употребляли наркотики. Именно здесь, впервые в Нью-Йорке, можно было увидеть людей, публично афишировавших свою причастность к гомосексуализму. Они обнимались, целовались, соблазняли, ссорились – одним словом, вели себя так, как обычные влюбленные пары. В то время гомосексуализм считался греховным пороком. Получив импульс от уорхоловского окружения, гомосексуальный эксгибиционизм стал частью публичного зрелища.
На сцену выходит Нико
Именно в Max’s рок-группа The Velvet Underground на протяжении всего лета 1970 года дала серию своих последних концертов. «Добрый вечер, – приветствовал собравшихся Лу Рид. – Нас называют The Velvet Underground. Вы можете танцевать, я это говорю в том случае, если вы не стали бы этого делать. То, что вы сейчас услышите, называется Wainting for the Man[518], нежный фолксонг, написанный в 1950-х годах. Это история любви между мужчиной и метро. Я уверен, что вы это полюбите». Этими словами начался концерт 23 августа 1970 года, последний концерт группы с участием Лу Рида.
Кафе Bizarre[519], где они дебютировали и где, спустя немного времени после первого выступления, ноябрьским вечером 1965 года, их нашел Уорхол, не могло сравниться с Max’s и с его притягательной публикой. На самом деле Bizarre, располагавшийся на Макдональд-стрит, в Вилладже, был лишь «мышеловкой для туристов», с опилками на полу.
Лу Рид – певец и гитарист; Джон Кейл, который учился классической музыке и композиции, однокурсник Аарона Копленда[520], Яниса Ксенакиса[521] и Ла Монте Янга, – альтист и гитарист; Стерлинг Моррисон[522] – бас-гитарист и Морин Такер[523] – ударница. Дэвид Бурдон писал, что успеха группа не знала и, чтобы «свести хоть как-то концы с концами», ее участники сдавали кровь в больницах.
Первым, кто заинтересовался The Velvet Underground, бесспорно, был журналист, критик рок-музыки Аль Ароновиц[524]. С благородным энтузиазмом он познакомил участников группы с Бобом Диланом, Брайаном Джонсом и нашел для них работу в кафе Bizarre. В ноябре 1965 года Аль приходил в кафе каждый вечер и оплачивал ужин на шесть персон.
Что касается Velvet, то история ее пребывания в кафе оказалась очень короткой. Еще раньше Лу Рид записал короткую песню The Ostrich[525] для фирмы грамзаписи Pickwick. Благодаря песне, получив рекламу, продюсер предложил ему создать группу. Лу Рид позвал Джона Кейла, Стерлинга Моррисона и Уолтера Де Мария, композитора и гениального художника, который в то время увлекался ландшафтным дизайном. Назвали группу The Primitives. Ушедшего Уолтера Де Мария заменила Морин Такер, одна из первых женщин, игравших на ударных инструментах. Злые языки уверяли, что она была единственным в мире музыкантом-ударником хуже Ринго Старра, ударника группы «Битлз».
Почти сразу Лу Рид добился признания благодаря своей манере пения-разговора, очень экономной, и трем лаконичным аккордам а-ля Чак Берри[526], но все-таки ему чего-то недоставало. Несмотря на бесспорную индивидуальность, у него отсутствовала так называемая харизма.
Барбара Рубин, близкий друг Боба Дилана, Йонаса Мекаса, Аллена Гинзберга[527], Уильяма Берроуза, присутствовавшая на первом концерте группы, нашла их вполне достойными, чтобы представить Герарду Маланге, которого привела на очередное выступление музыкантов. До того момента они совершенно ничего не знали друг о друге. Послушав немного незнакомую группу, на лице Маланги появилось такое выражение, будто он нашел клад. Барбара не преминула этим воспользоваться и подтолкнула его к сцене, где он исполнил танец с хлыстом, он всегда носил его с собой на поясе.
Сам Маланга рассказывал об этом случае по-другому. В 1965 году у него появилась привычка носить с собой хлыст, как немного провокационный предмет – фетиш. Когда группа начала играть, он в каком-то исступлении бросился исполнять танец, машинально выхватив из-за пояса хлыст. Герард говорил, что сначала музыканты не оценили его инициативы, но в перерыве Лу Рид и Джон Кейл горячо его поблагодарили. Он помог преодолеть равнодушие публики…
Вскоре, вняв советам Маланги, пришли посмотреть и послушать The Velvet Underground Уорхол и Нико. Это оказалось очень кстати: на второй неделе выступлений хозяин помещения выставил музыкантов за дверь.
«В тот вечер мы играли песню The Black Angels Death Song[528], – рассказывал Стерлинг Моррисон. – К нам подошел патрон и предупредил: “Если еще раз сыграете эту песню, то убирайтесь вон!” Само собой, следующим же номером мы стали исполнять ее, но уже в более продолжительном варианте».
Само собой, их вышвырнули вон.
Другая песня принесла им более серьезные проблемы в карьеру. Песня называлась Heroin[529]. Лу Рид в двадцатилетнем возрасте недолгое время делал себе уколы героина. Довольно быстро он соскочил с иглы, но не распрощался окончательно с наркотиками. Они постоянно присутствовали в жизни музыкантов группы: барбитураты, кокаин, амфетамины, всевозможные возбуждающие смеси, алкоголь – все шло в ход. Некоторые считают их White Light/White Heat[530] «самым «амфетаминным и самым растлевающим альбомом всех времен». «Нашим Вьетнамом был героин», – сказал Джон Кейл.
В то время одно упоминание о них вызывало ассоциации с наркотиками, а также ненависть, которую они вызывали в людях и которую грубо и зло возвращали обратно. «Все питали ненависть к Velvet, – вспоминал фотограф Нат Финкельштейн[531]. – Но не из-за их музыки, а из-за их имиджа гомиков». Это подтвердил Стерлинг Моррисон: «Все считали, что мы геи. По общему мнению, раз мы выходили в свет вместе с Уорхолом, значит мы состоим в его банде садомазохистов».
Уорхол долгое время был увлечен поп-музыкой и вслед за всеми повторял, что с появлением Beatles, Rolling Stones, Beach Boys пошла мода на группы, а не на солистов. Он моментально увлекся группой Velvet, его привлекала их агрессивность, тексты песен, где упоминались наркотики, сексуальные извращения и отклонения, а также манера культивировать дилетантство и даже афишировать посредственность.
Про The Velvet Underground нельзя было сказать, что они как группа обладали сценической привлекательностью или харизмой. «У Джона было это качество, но он предпочитал его не показывать, – уточнял Маланга. – Вот почему Уорхол привел Нико, которая стала самым харизматичным участником группы».
Нико в самом деле была великолепна. Божественно красива, как королева ночи или как античная статуя, даже ничего не делая, она притягивала к себе взгляды. Волнующее очарование ее какого-то нездешнего, потустороннего голоса с низким тембром и манера исполнения, больше похожая на пение псалмов, чем на обычное, эстрадное пение, вызывали сильные эмоции. Она была несравненна. Уорхол заставил группу принять ее в свой состав.
Это послужило причиной разногласий, а затем распада самой группы, внутри которой уже были напряженные отношения между Лу Ридом и Джоном Кейлом.
Нико хотела петь весь репертуар. Это было невозможно. Лу Рид, Джон Кейл, Стерлинг Моррисон и Морин Такер отказывались выходить на сцену лишь в качестве аккомпаниаторов. С другой стороны, обратим внимание на слова Стерлинга Моррисона, приведенные Виктором Бокрисом и Герардом Малангой в книге Up-Tight, the Story of the Velvet Underground[532]: «Мы всегда думали, чем бы занять Нико на время исполнения интерпретации музыкальной композиции, которая не предназначена для ее голоса. Она же оставалась на сцене, стоя неподвижно, целиком уйдя в себя, с отрешенно-глуповатым видом. Она не играла ни на каком инструменте».
Нико, безусловно, была великолепна: яркие светлые глаза, высокие скулы, идеально очерченный рот, необычная меланхолия, холодная красота, но все это без экспрессии, немного скучно. Очень скоро она до смерти надоела Лу Риду, который делал все возможное, чтобы отделаться от нее. Удалось это в 1967 году.
До этого Уорхол вовлек Velvet в свою затею «расширенного кино» – по определению Йонаса Мекаса, или комплексного зрелищного мероприятия, с показом фильма, живой музыкой, демонстрацией фотографий, с танцами и светомузыкой.
Up-Tight на кинематографическом языке Йонаса Мекаса – это мультимедийное шоу, в котором соединены фильмы Уорхола и Моррисси; светомузыкальная композиция Дэнни Уильямса[533]