и подарков, часто путешествовала с друзьями. И по собственной воле всегда оказывалась рядом с постелью того, кто был тяжело болен или умирал.
Но бешеный темп ее жизни замедлился из-за череды приступов в 1987 году, а потом и операции по удалению матки в 1993-м. Кэтлин Коул приходилось часто вызывать для своей подруги и по совместительству босса «скорую помощь». Кэтлин пыталась заставить Сьюзи заниматься спортом, отказаться от своей обычной диеты, состоявшей из карамелек Tootsie, печенья и молока. Кэтлин заполнила всю кухню нежирными продуктами SnackWells. Но оборудование для фитнеса пылилось в нижней квартире, которую Сьюзи «выбила» из Уоррена, а друзья стали отмечать, что она слишком много времени посвящает заботе о других18. Члены же семьи проявляли почти странную невозмутимость, когда Коул звонила и сообщала, что Сьюзи в очередной раз попала в больницу. Казалось, что и они сами обрели присущее Сьюзи безоблачное спокойствие19. «Спасибо Богу за то здоровье, которое у меня есть», — часто говорила она и продолжала считать себя здоровым человеком, помогающим больным, а не наоборот.
Теперь квартира Сьюзи превратилась в хоспис. Первым пациентом был ее друг — деятель искусства, который умирал от СПИДа и которого она пригласила провести у нее последние недели своей жизни. Коул пришлось ставить умирающему капельницу, в то время как другие сотрудники входили и выходили, консультируясь со Сьюзи по поводу дел фонда и ремонта в доме в Лагуна-Бич, продолжавшегося уже десяток лет20. После этого Сьюзи начала приглашать к себе каждого из своих друзей-гомосексуалистов, умиравших от СПИДа. Некоторых они вместе с Коул брали с собой в «путешествие мечты». Однажды они поехали в Японию, а в другой раз — в Индию, в Дхарамсалу, где Сьюзи организовала личную встречу своего друга с Далай-ламой, что было совершенно потрясающим событием для человека, которому оставалось жить всего несколько недель. По просьбе одного из друзей после его смерти Сьюзи устроила вместо мемориальной церемонии маскарадную вечеринку в стиле фильма La Cage aux Folks430. Урны с прахом друзей она ставила рядом с камином, чтобы всегда помнить о них. Питер стал называть свою мать «Далай-мамой».
Хоуи, который впитал значительную часть энергии своей матери, вышел из-под ее покровительства в тот момент, когда слава отца стала сказываться и на его жизни. В 1989 году он стал председателем совета директоров Nebraska Ethanol Authority & Development. Благодаря этому посту он подружился с Марти Андреасом, исполнительным директором Archer Daniels Midland, крупной сельскохозяйственной компании Иллинойса, занимавшейся производством этанола. Марти Андреас был племянником CEO ADM Дуэйна Андреаса, который, в свою очередь, вместе с Уорреном входил в совет директоров Salomon. Через два года 36-летний Хоуи стал самым молодым членом совета директоров ADM.
Во время уотергейтского скандала Дуэйну Андреасу были предъявлены обвинения в незаконном финансировании политических кампаний, но он был оправдан. Он постоянно делал огромные и часто сомнительные пожертвования в пользу политиков обеих партий, а Конгресс принимал законы о налоговых субсидиях на производство этанола, что было очень выгодно для ADM. Убеждение Баффета в том, что богатые люди и крупные компании не должны оказывать влияние на политиков, резко противоречило тому, что делала ADM.
Через полгода после того, как Хоуи вступил в совет директоров, Андреас поручил ему работу в PR-отделе. У Хоуи не было опыта нив этих, ни в финансовых делах, хотя и имелось «врожденное чутье» в отношении денег и бизнеса, что из всех отпрысков Баффета делало его самым похожим на отца. На школьной благотворительной ярмарке по продаже выпечки он стоял у кассы. Когда ему протягивали пять долларов за кекс ценой в 50 центов, он отвечал: «У меня нет сдачи». «Так деньги и делаются», — объяснил он директору школы и весь день отказывался давать сдачу21. Он был изворотлив, когда дело доходило до обсуждения с отцом его работы в ADM. Он не принимал ничего как данность, а пытался вникнуть в суть происходящего. «Что будет с пожертвованиями, которые я могу сейчас делать через фонд Sherwood, если я соглашусь на эту работу?» — спросил он. Баффет сказал, что не стал бы отказываться. «Окей, — сказал Хоуи, озабоченный тем, что офисная работа скажется на его талии. — А как быть с соглашением об аренде фермы?» Баффет согласился перейти с фиксированной на плавающую процентную ставку, разрешив Хоуи платить 7 процентов текущей цены фермы*. После обсуждения еще пары вопросов Хоуи согласился переехать в Декатур, где располагалась штаб-квартира ADM. Ему поручили работу с аналитиками22.
Формально роль Хоуи в ADM никак не была связана с его фамилией и репутацией его отца как образца корпоративной этики. Если бы он подозревал о наличии подобной связи, то вряд ли согласился бы на эту работу. Его компетентность в вопросах производства этанола делала работу приятной. Отец воспитал в сыне презрение к особым привилегиям. Хотя уже многие годы разные люди пытались использовать его из-за богатства отца, Хоуи проявлял удивительную наивность в отношении большой корпорации. Ему не показалось странным то, что большая компания сразу принимает его в члены совета директоров и назначает представителем по связям с общественностью.
Баффет, который никогда бы не инвестировал в такую компанию, как ADM, и никогда не нанял бы человека, смешивающего бизнес и политику, как это делал Андреас, не отговаривал сына от работы в совете директоров компании, сильно зависевшей от правительства. Нетипичная для него немногословность много говорит о желании Баффета сделать так, чтобы сын приобрел собственный опыт в бизнесе и хотя бы в какой-то степени пошел по его стопам.
Как рассказывал Хоуи, Андреас был жестким, требовательным и давал ему задания типа покупки мучных мельниц в Мексике или работы над Североамериканским соглашением по свободной торговле**. Но Хоуи оставался тем же человеком, что и прежде, —- с адреналином в крови, почти болезненно честным и ранимым. Он все еще удивлял членов семьи, выпрыгивая, к примеру, из ванной в костюме гориллы23. Он писал матери трогательные до слез письма. Его офис напоминал спальню тинейджера — игрушечные грузовики с логотипами ADM и Coca-Cola, бутылки колы, игравшие гимн компании24. И все же у него было ощущение, что за короткое время он приобретет знания и опыт, ради которых в бизнес-школе ему пришлось бы учиться годами.
В 1992 году Баффет пригласил Хоуи в совет директоров Berkshire Hathaway, сказав, что сын станет после его смерти неисполнительным директором. У Хоуи по-прежнему было мало опыта в бизнесе, он не окончил колледж и больше интересовался сельским хозяйством, чем инвестициями. Но его резюме уже выглядело вполне достойно. Поскольку Баффет был крупнейшим акционером практически семейной корпорации, он имел право на такое назначение и обосновал его тем, что после его ухода Хоуи сможет сохранить корпоративную культуру. Он видел, что сын повзрослел и стал достаточно принципиальным человеком.
Тем не менее Баффету (вследствие решения о назначении относительно не проверенного делом сына председателем Berkshire Hathaway после своей смерти) припомнили все его многолетние заявления по поводу «божественного права лона», династического богатства, преимуществ, которые дают богатые родители, а не компетентность в делах. Кроме того, было не совсем понятно, какие образом Хоуи как председатель правления сработается с новым CEO. Все говорило о том, что Баффет после своей смерти не хочет концентрировать власть в одних руках. Это могло (хотя и не обязательно) ослабить потенциал Berkshire, но в любом случае позволяло оградить компанию от угрозы «институционального императива», который Баффет рассматривал как главную угрозу для Berkshire. Он хотел сохранять контроль и из могилы, и назначение сына стало первым шагом в этом направлении.
Вторым шагом стало назначение в совет директоров фонда Сьюзи-младшей, а затем и Питера, причем предполагалось, что дочь возглавит фонд после смерти матери. Все были уверены, что Сьюзи-старшая умрет позже Уоррена. Как и про многие другие вещи, он говорил про фонд: «Большая Сьюзи позаботится об этом». Предполагалось, что Сьюзи-младшая возьмет на себя эти обязанности на многие годы. Баффет все больше рассчитывал на ее помощь и в других областях. Она как эксперт в области филантропии играла активную роль в организации социальной и гражданской жизни отца в Омахе. Она повсюду искала побитую градом машину, достаточно недорогую, чтобы она устроила Баффета. Она помогала ему найти добровольцев для первого Omaha Classic — благотворительного турнира по гольфу, в котором участвовали бы CEO и знаменитости25. С ростом известности отца Сьюзи-младшая стала все чаще сопровождать его на встречах с новыми людьми, потому что Кей Грэхем, которой уже было за 70, не могла справиться с этой задачей. Астрид лишь иногда присутствовала на мероприятиях, занималась безвозмездной работой в зоопарке, но не горела желанием быть членом комитетов или председательствовать на собраниях и встречах. По сравнению с другими с ростом популярности Баффета жизнь Астрид мало изменилась. Ее спокойное течение лишь иногда прерывал случайный зевака у дверей дома.
Питер тоже сохранял рассудительность, хотя популярность отца кружила над ним как ястреб. Он переехал в Милуоки, где располагался офис его звукозаписывающей компании. Вместе с Мэри они купили роскошный дом, часть которого использовали как студию. Жилище сына Уоррена Баффета привлекло внимание прессы, так что Питер внезапно превратился в члена семьи, который своим показным шиком оскорбил и подвел отца. Брак оказался неудачным, и в мае 1991 года, незадолго до начала проблем в Salomon, он разошелся с Мэри. С тех пор ему постоянно приходилось заниматься делами, связанными с разводом. Отец, имевший большой опыт наблюдения за бракоразводными процессами друзей и членов семьи, ко всему относился с пониманием. После развода Питер формально удочерил своих приемных дочерей-двойняшек — Эрику и Николь. В отличие от Сьюзи-старшей, считавшей девочек внучками, Баффет был более сдержан в отношении к ним. Оглядываясь назад, можно сказать, что он считал удочерение новой постматримониальной связью между Питером и его бывшей женой. Связью, к которой сам он не хотел иметь отношения.