«Давным-давно Марк Твен сказал: “Человек, пытающийся привести кошку домой за хвост, получит урок, который невозможно получить иным образом”. Я каждый год подробно останавливаюсь на нашем опыте работы с деривативами по двум причинам. Первая достаточно неприятна и носит личный характер. В момент покупки General Re мы с Чарли были в курсе проблем, связанных с деривативами, и сообщили руководителям компании о том, что хотим выйти из этого бизнеса. Я должен был настоять на этом. Однако вместо того, чтобы незамедлительно разрешить сложившуюся ситуацию, я потерял несколько лет в попытках продать этот бизнес. Это было ужасно, потому что у нас не существовало никакого реалистичного решения, позволяющего избежать лабиринта обязательств, из которого мы бы не смогли выбраться и за десятилетия. Особые опасения вызывало то, что разрушительный потенциал этих обязательств было сложно измерить. Более того, мы знали, что в случае возникновения серьезной проблемы она будет достаточно сильно перекликаться с другими проблемами, повсеместно присутствующими на финансовых рынках.
Поэтому я отказался от попыток безболезненного ее решения. В то же самое время в наших книгах появились записи о большом количестве сделок». Баффет имел в виду период, когда он нанял на работу нового менеджера и позволил тому на короткий промежуток времени заняться расширением бизнеса. Оказалось, что некоторые из сделок были заключены им так, что отказ от них обошелся бы слишком дорого. «Я могу принять вполне заслуженный упрек в запоздалой реакции на проблемы. (Чарли называет это “сосанием пальца”) Как только возникает проблема, связанная с персоналом или операциями в компании, лучше решать их незамедлительно.
Вторая причина, по которой я постоянно описываю наши проблемы в этой области, связана с надеждой на то, что наш опыт окажется полезным для менеджеров, аудиторов и представителей регулирующих органов. В каком-то смысле мы напоминаем канарейку, сидящую в шахте большого бизнеса и поющую даже тогда, когда что-то происходит не так4... На рынке деривативов General Re была сравнительно 552 небольшим игроком. Компания обладала достаточным чутьем, чтобы активно действовать на относительно предсказуемых рынках, и в то же время была свободной от финансового или иного давления, вследствие которого могла бы провести ликвидацию открытых позиций наиболее эффективным для себя образом. Наши методы учета были достаточно традиционными и даже казались кое-кому консервативными. Кроме того, нам неизвестны примеры неправильного поведения со стороны кого-нибудь из вовлеченных лиц.
В будущем другие игроки столкнутся с совсем иным положением дел. Представьте себе одну или несколько фирм (несколько, потому что плохие новости распространяются крайне быстро) с открытыми позициями, которые во много раз превышают наши. Эти фирмы пытаются ликвидировать их в условиях хаотического рынка и под воздействием крайне сильного (и получившего широкую огласку) давления. Очевидно, что лучшим временем для изучения или улучшения состояния дамб в Новом Орлеане было время до того, как туда пришел ураган “Катрина”9.
Тем не менее общепринятая точка зрения состояла в том, что деривативы перераспределяют и снижают риски. Рынок каждый день стремился вверх благодаря дешевым кредитам и деривативам, низкие процентные ставки и секьюритизация ипотеки приводили к резкому и быстрому подъему на рынке жилья, который должен был достичь своего пика в 2006 году. Согласно расчетам, общий уровень глобального плеча (долга) менее чем за десять лет вырос в четыре раза10. Время от времени Баффет беспокоился, что никогда уже не увидит столь благоприятного климата для инвестирования, который позволил ему развиваться в 1970-х годах. Однако он не оставлял своих поисков, никогда не прекращал глубоко копать в поисках новых идей.
Как-то раз в 2004 году Баффет взял у своего брокера толстую книгу, размером в несколько телефонных справочников, скрепленных вместе. Это был список акций корейских компаний. Баффет внимательно следил за состоянием глобальной экономики, выискивая страну или рынок, который был, по его представлению, недооцененным или не замеченным другими. И такой рынок он нашел в Корее. День за днем он перелистывал фолиант, изучая страницу за страницей, одну колонку цифр за другой. Однако и сами цифры, и их значения изрядно его озадачили. Он понял, что ему придется изучать совершенно новый язык бизнеса, описывавший абсолютно непривычную для него коммерческую культуру. Поэтому Баффет вооружился еще одной книгой, посвященной методам бухгалтерского учета, принятым в Корее.
Разобравшись со списками акций, Баффет начал просеивать и сортировать данные. Чем-то это напоминало былые дни в «Грэхем-Ньюман», когда он сидел рядом с тикером, облаченный в свой любимый серый хлопчатобумажный пиджак. Глядя на тысячи цифр, он легко выбирал самые, по его мнению, важные и определял, насколько они соответствуют той или иной устойчивой последовательности. Начав работу с несколькими сотнями тысяч корейских акций, он достаточно быстро сократил их список до количества, с которым уже можно было работать. Баффет делал заметки в блокноте с желтыми страницами точно так же, как в прежние времена, когда выуживал данные со страниц Moody’s Manual, ища жемчужины в куче навоза. В конце концов список стал достаточно коротким.
Сокращенный список, состоявший не более чем из пары десятков компаний, без труда умещался на листе бумаги. В основном это были небольшие компании, но присутствовали в нем и крупные игроки, входившие в число мировых лидеров. В ходе беседы с одним из своих посетителей Баффет показал ему свой список.
«Вот посмотри, — сказал он. — Думаю, что это верные победители. Если ты залезешь в Интернет и найдешь их на корейской фондовой бирже, то заметишь, что они указываются не символами, а числами. Причем обычно число заканчивается на ноль, если только компания торгует не привилегированными акциями (в этом случае последняя цифра будет 5). Если же речь идет о привилегированных акциях второго класса, то последняя цифра будет либо 6, либо 7. Каждый вечер я залезаю в Интернет и могу с помощью нехитрых действий найти пять брокерских компаний — основных покупателей и продавцов за прошедший день. Для торговли акциями нужно открывать специальный счет в корейском банке. Это достаточно непросто сделать. Но я постепенно учусь всем этим премудростям. Для меня это чем-то напоминает общение с новой девушкой.
Существует множество хороших компаний с недорогими акциями. За последние пять лет их акции подешевели, однако сам бизнес сохранил свою ценность. Названия половины этих компаний напоминают названия порнофильмов. Они занимаются производством простых, но важных продуктов, типа стали или цемента, которые люди будут покупать и через 10 лет. У них большая доля рынка в Корее, которая в ближайшее время не должна измениться, а некоторые из них экспортируют продукцию в Китай и Японию. Однако по какой-то причине прежде на них никто не обращал внимания. Смотри, вот у этой компании — производителя муки денежные запасы и выручка в разы превышают ее акционерный капитал. Я не смогу купить ее целиком, но все же умудрился купить несколько акций. Вот еще одна — производитель молочных продуктов. В общем, я не смог удержаться, и теперь в моем портфеле целая куча корейских ценных бумаг.
Не могу назвать себя настоящим экспертом в области иностранных валют. Но мне комфортно держать в своем портфеле акции, деноминированные в вонах.
Основной риск, из-за которого эти мои акции сегодня ценятся так низко, связан с Северной Кореей. Северная Корея — это реальная угроза. Если Северная Корея нападет на Южную, то весь мир может провалиться в тартарары. В войну окажутся втянутыми и Китай, и Япония, и вся Азия. Последствия этого могут быть непредсказуемыми. Северная Корея близка к тому, чтобы заполучить ядерное оружие. Мне кажется, что это одна из самых опасных стран в мире. Но я готов биться об заклад, что весь остальной мир, в том числе Китай и Япония, просто не допустит, чтобы ситуация дошла до предела и Северная Корея произвела ядерную атаку на Южную.
Инвестируя, ты принимаешь на себя определенные риски. Будущее всегда непредсказуемо. Думаю, что эта группа акций покажет в течение нескольких ближайших лет отличные результаты. Может быть, некоторые из них и не будут особенно успешными, но как группа в целом они будут вести себя отлично. Не исключено, что я оставлю их в своем портфеле еще на несколько лет».
Итак, он нашел новую игру, новую головоломку, которую предстояло разгадать. Баффет продолжал искать новые возможности расширения своего бизнеса с тем же рвением, с которым в детстве пытался анализировать результаты заездов на ипподроме.
* * *
В декабре 2005 года во время встречи в Гарвардской школе бизнеса ему задали вопрос о том, какое влияние он надеется оказывать на мир с помощью Buffett Foundation, который имел все шансы стать самым крупным в мире филантропическим проектом. Баффет ответил, что теперь, как ему кажется, его навыки по зарабатыванию денег вряд ли могут принести обществу большую пользу. Поэтому он все больше думает о том, каким образом отдать свои деньги обществу.
На эти слова никто не отреагировал. Похоже, никто не понял, что Баффет послал в мир определенный сигнал.
В том же выступлении он говорил о Gates Foundation. Баффет ценил Билла и Мелинду Гейтс выше, чем других филантропов. Рациональность политики и исполнительская дисциплина в нем были лучшими по сравнению со всеми другими фондами, которые ему доводилось видеть. Ему также нравилось, что Гейтсы не стремились к чрезмерной публичности и не хотели, чтобы их имена были написаны крупными буквами на фасаде какого-нибудь здания.
К началу 2006 года мысли Баффета о филантропии начали приобретать более конкретные очертания. И хотя он был доволен тем, как его дети справляются с работой в своих фондах, они не внушали ему чувства безопасности, которое умела внушить Большая Сьюзи. Ее эмоциональная сила действовала на уровне подсознания. Решение Баффета поручить ей управление денежными средствами фонда не было основано на рациональной оценке ее филантропических способностей. Десятилетия совместной жизни привели к тому, что у Баффета выработалось ощущение комфорта и личного доверия к суждениям жены. Но после ее ухода все изменилось. Он говорил об этом Тому Мерфи на свадьбе его дочери. Как-то раз он сказал об этом Шэрон Осберг, без всякой связи с разговором, которой они вели тот момент. Баффет собирался серьезно заняться раздачей своих денег. Но пока у него на этот счет были лишь идеи, не подкрепленные детальным планом.