4. Общий тон статьи создавал впечатление, будто Баффет мстит Николь за участие в съемках документального фильма. Для человека, который всю жизнь работал над тем, чтобы никого от себя не оттолкнуть, в этой статье звучала убийственная ирония — однако, возможно, эта история могла бы благополучно разрешиться когда-нибудь в будущем. Смог же Баффет в конце концов договориться с Миссис Би. При наличии достаточного времени он мог бы договориться с любым человеком, желавшим, в свою очередь, договориться с ним.
* * st-
IC 2008 году акции Coca-Cola выросли на 45 процентов по сравнению со своим минимумом и теперь стоили 58 долларов. Под руководством CEO Невилла Исделла прибыли начали стабильно расти. Он смог договориться с Министерством юстиции об урегулировании расследования и согласился заплатить 200 миллионов долларов по иску, обвинявшему компанию в расовой дискриминации. Баффет покинул правление компании в феврале 2006 года. Последнее собрание акционеров Coca-Cola, на котором он присутствовал, также сопровождалось выступлениями различных активистов, однако в этот раз градус напряжения был значительно ниже и никого не пришлось силой прижимать к полу. В 2007 году Исделл объявил о своем уходе в отставку. Перед новым CEO Мухтаром Кентом была поставлена задача успешного продвижения на рынках напитков, на которых Coca-Cola отставала от конкурентов и в целом находилась на стратегически неверном пути.
«Я всегда говорил Гейтсу, что компанией Coca-Cola может управлять даже бутерброд с ветчиной. Однако пару лет назад в жизни компании наступил такой период, что, не будь у нее отлично отлаженного бизнеса, она не смогла бы выжить».
* * *
Компания General Re, проблемный ребенок Berkshire, преуспела благодаря развитию страхового рынка после 11 сентября. По итогам 2007 года она объявила о самом прибыльном результате за всю свою историю, заработав 2,2 миллиарда долларов операционной прибыли до налогообложения*. К тому моменту General Re смогла компенсировать все потери, а ее балансовый отчет стал выглядеть лучше даже по сравнению с состоянием, в котором Баффет ее купил. Вместо 14 миллиардов потока в конце 1998 года через 10 лет General Re имела 23 миллиарда потока и 12,5 миллиарда капитала. На нее работало не больше трети прежних сотрудников, а сама компания изменилась до неузнаваемости562563. С 2001 года General Re приносила в среднем 13,4-процентный возврат на капитал. Этот показатель мог бы оказаться еще выше, как писал CEO компании Джо Брэндон в письме Баффету, если бы не «определенные печально известные вопросы»5. К ним относились 2,3 миллиарда долларов потерь, связанных со страховыми и перестраховочными полисами, проданными в предыдущие годы, а также 412 миллионов долларов судебных издержек, связанных с ликвидацией General Re Securities, подразделения компании, работавшего на рынке деривативов. Несмотря на это, General Re смогла избежать судьбы Salomon и преодолеть проклятие «Алой буквы». Баффет наконец-то смог искренне поблагодарить компанию и ее руководителей в своем письме акционерам 2007 года. В частности, он сказал, что «блестящее положение компании наконец было восстановлено» за счет «первоклассного исполнения первоклассного бизнеса»6.
Однако один крупный след бывших проблем General Re остался и тянулся за компанией до нынешних времен. Последний акт позора перед сменой руководства в 2001 году был связан со скандалом, напоминавшим скандал в Salomon, заставившим Баффета нарушить собственное правило о «недопустимости потери репутации ради фирмы». Это событие могло бы (если бы скандал набрал силу) кардинально изменить восприятие Баффетом новой законодательной среды, в которой крайняя степень раскаяния и сотрудничество с властями уже не могли помочь компании в ее общении с прокурорами. Крайняя степень раскаяния и сотрудничество теперь считались минимально допустимым стандартом — отчасти именно из-за Salomon. Все не соответствовавшее такому стилю поведения (например, попытки компании защитить себя или своих сотрудников) могло послужить чуть ли не основанием для обвинительного заключения.
General Re завязла в нормативно-правовых проблемах, когда генеральный прокурор штат Нью-Йорк Элиот Спитцер начал в 2004 году широкомасштабное расследование в области так называемых конечных страховок. Термин «конечное перестрахование» можно трактовать по-разному, однако если говорить просто, то это тип перестрахования, который клиенты используют чаще всего для финансовых или бухгалтерских целей — либо для того, чтобы укрепить свой капитал, либо для оптимизации сумм или периодов получения доходов. И хотя обычно такая схема считается законной, а порой и оправданной, конечное перестрахование было сопряжено со столь значительными злоупотреблениями, что законодатели в сфере бухгалтерского учета потратили десятилетия на то, чтобы их обуздать.
Перед началом своей карьеры на Уолл-стрит я работала в Совете по финансовым и бухгалтерским стандартам — организации, устанавливающей основные правила бухгалтерского учета в одной из команд, пытавшихся пресечь подобные злоупотребления. Мы занимались созданием правил, определяющих ведение бухгалтерских операций, связанных с конечным перестрахованием. После ухода из FASB я стала финансовым аналитиком. Работая в компании PaineWebber, я занималась акциями General Re, как раз когда она была куплена Berkshire Hathaway. Впервые я встретилась с Уорреном именно в связи с этим приобретением, а через некоторое время начала заниматься изучением акций Berkshire. До этого Уоррен не общался с аналитиками с Уолл-стрит, но для меня он сделал исключение. В интервью газете New York Times он сообщил, что ему нравилось, как я мыслю и пишу.
В 2003 году, после начала моей работы над этой книгой, General Re и управлявшаяся Аджитом Джейном Berkshire Re были вовлечены в специальное расследование, связанное с продажей полисов конечного перестрахования. Как утверждалось, их деятельность привела к коллапсу австралийской страховой компании HIH7. Еще через два года General Re была обвинена страховыми регулирующими органами и держателями страховых полисов в мошенничестве. Поводом для этого послужили проблемы страховой компании из Вирджинии под названием Reciprocal of America (они были связаны с ее же неправомерными действиями). Несмотря на то что Министерство юстиции активно занималось этим делом, против General Re или кого-то из ее сотрудников не было выдвинуто никаких обвинений8. В том же году расследование деятельности страховой отрасли, инициированное Элиотом Спитцером, побудило юридического консультанта Berkshire, компанию Munger, Tolies & Olson, начать собственное расследование, в результате которого выяснилось, что шесть сотрудников, в том числе бывший CEO General Re Рон Фергюсон, а также бывший финансовый директор Элизабет Монрад предположительно вступили в сговор со своим клиентом — компанией AIG с целью покрытия бухгалтерского мошенничества. Предположительное мошенничество было произведено путем перестраховочной сделки, призванной ввести в заблуждение инвесторов и аналитиков с Уолл-стрит (в том числе и меня) — 500 миллионов долларов из резервов AIG были незаконно переведены на публично демонстрировавшийся баланс AIG. В июне 2005 года двое из участников предполагаемого заговора, Ричард Нэпьер и Джон Хаусворт, вступили в сделку со следствием и дали показания, а пятерым остальным — четырем высшим руководителям General Re и одному руководителю AIG — были предъявлены обвинения в заговоре и мошенничестве.
Заседание федерального суда, проходившее в Хартфорде в январе и феврале 2008 года, было примечательно тем, что прокуроры использовали в качестве довода обвинения записи телефонных бесед, в которых некоторые подсудимые многократно и в красках описывали механику проведения сделки. Подсудимые апеллировали к Баффету, утверждая, что он одобрил основные положения сделки и был вовлечен в процесс обсуждения комиссионного вознаграждения за нее. Против Баффета не были выдвинуты никакие обвинения, и, по мнению прокуроров, он не был вовлечен в незаконные действия. Имя CEO General Re Джозефа Брэндона, входившего в число возможных подозреваемых по данному делу, активно муссировалось адвокатами подсудимых. Последние также утверждали, что он был в курсе сделки. Брэндон принял решение сотрудничать с федеральными прокурорами, не прося взамен иммунитета. По мнению подсудимых, в курсе сделки был и COO General Re Тэд Монтросс. Однако ни он, ни Баффет не были указаны в числе возможных подозреваемых. Ни один из этих трех человек не давал в ходе разбирательства показаний под присягой.
Я была привлечена к процессу в качестве свидетеля и эксперта и дала показания в том, что «с большой долей уверенности» я бы не изменила свои рекомендации в отношении AIG на «покупать» в начале 2000 года, если бы знала истинное положение вещей с финансами компании. В ходе перекрестного допроса я подтвердила факт знакомства со всеми участниками процесса. Кого-то из них я знала лучше, кого-то хуже, но с большим уважением относилась ко всем ним. Я также дала показания о своих отношениях с Уорреном, упомянув, что пишу эту книгу, и сообщила, что Джо Брэндон является моим близким другом с 1992 года. Меня не спросили относительно Тэда, с которым я тоже была знакома.
В феврале 2008 года все пятеро обвиняемых были признаны виновными по всем пунктам. В момент, когда эта книга выходит в свет, принимается решение о сроках их тюремного заключения. Теоретически речь может идти и о пожизненном заключении, однако есть шансы полагать, что приговор будет несколько мягче. Все признанные виновными сообщили о том, что будут подавать апелляцию.
В настоящее время я участвую в качестве свидетеля со стороны бывшего CEO AIG Хэнка Гринберга еще в одном судебном разбирательстве, инициированном генеральным прокурором штата Нью-Йорк. На момент написания этой книги у Berkshire Hathaway нет незакрытых вопросов в отношениях с SEC и Министерством юстиции. В апреле 2008 года CEO General Re Джо Брэндон ушел в отставку для того, чтобы ускорить процесс урегулирования претензий между компанией и правительственными органами. Соответственно пока что я не могу давать дальнейших комментариев по этому вопросу.