, атаковав сотню городов в Южном Вьетнаме. Американцы были шокированы известной фотографией, на которой южновьетнамский начальник полиции хладнокровно стреляет в голову партизана из Вьетконга. Эта фотография впервые заставила массы увидеть в коммунистах человеческие существа. Правительство США ликвидировало почти все отсрочки от воинского призыва — теперь дети из семей высшего и среднего класса напрямую столкнулись с риском попасть в армию и во Вьетнам. Общественное мнение решительно выступило против войны. К моменту убийства Кинга страна находилась на грани, за которой в любой момент могла начаться революция.
Многие, каждый по-своему, начали осознавать, что сыты происходящим по горло и не намерены больше это терпеть. Друг Баффета Ник Ньюман внезапно объявил, что не будет больше посещать собрания в клубах, осуществляющих дискриминацию в отношении евреев и не позволяющих им вступать в число своих членов19. Да и сам Уоррен приготовился к решительным действиям. Еще со времен работы в Graham-Newman он решительно дистанцировался от культуры 1950-х годов, предполагавшей сегрегацию, и крайне негативно относился к проявлениям антисемитизма со стороны представителей прежних поколений своей семьи. Он активно развивал дружеские отношения и деловые связи с большим количеством евреев. Порой даже казалось, что он лично ассоциирует себя с евреями. Их статус аутсайдеров вполне согласовался с его личной неспособностью адаптироваться в обществе и стремлением встать на сторону слабых. Незадолго до этого Баффет без особой огласки отказался от членства в «Ротари-клубе», будучи не в силах выносить фанатизм, с которым он сталкивался в нем, являясь членом управляющего комитета этого клуба. Однако он никогда и никому не рассказал о причине, заставившей его покинуть клуб. Он активно занялся еще одним проектом — теперь он хотел помочь своему другу, еврею Герману Голдстейну, стать членом Omaha Club.
Один из доводов, с помощью которых заведения типа Omaha Club защищали чистоту своих рядов, состоял в том, что «у них [евреев] есть свои клубы, куда они не пускают нас». Баффет попросил Ника Ньюмана помочь ему войти в состав клуба Highland Country Club, состоявшего исключительно из евреев227. Некоторые из его членов яростно противостояли этому, используя логику своих противников из Omaha Club: «Для чего приглашать чужаков, если мы создавали свои клубы как раз из-за того, что нас не пускали к ним?»228 Однако после вмешательства в спор нескольких раввинов и высказывания авторитетного мнения председателем Антидиффамаци-онной лиги229 решение было вынесено в пользу Баффета20. После этого он приступил к осаде Omaha Club, вооружившись членской карточкой еврейского клуба. Германа Голдстейна приняли в клуб — благодаря чему рухнул давний религиозный барьер.
Баффет придумал отличный способ решения задачи — он смог сделать целый ряд правильных шагов, ни с кем не вступив в личное противостояние, которого он так боялся всю жизнь. Это отражало и его точку зрения (не лишенную оснований) о том, что марши и демонстрации не смогут изменить направления мыслей зажиточных бизнесменов.
План Баффета сработал еще и потому, что он был достаточно известной фигурой в Омахе. Он уже не считался выскочкой. Баффет обрел влияние. Человек, который когда-то попал в черный список Omaha Country Club, произвел чуть ли не самую значительную перемену в жизни клуба с момента его создания несколькими влиятельными организациями Омахи.
Однако Баффет не хотел ограничиваться действиями на уровне города. Он знал, что его деньги могут позволить ему действовать на национальном уровне, а 1968-й был годом выборов. Для того чтобы сместить действовавшего президента Линдона Джонсона и посадить на его место кандидата, выступавшего против войны, нужны были немалые суммы.
Основной темой президентской кампании был Вьетнам, и поначалу единственным демократом, желавшим выступить против Джонсона на первичных выборах, оказался Юджин Маккарти, сенатор-либерал из Миннесоты.
Кампания началась в Нью-Гемпшире, где в рамках так называемого «крестового похода детей» почти 10 тысяч молодых активистов и студентов колледжей стучались в двери каждого дома в штате, невзирая на сильный снегопад. Маккарти получил 42% голосов в Нью-Гемпшире, практически сравнявшись в рейтинге с действующим президентом4. Многие студенты, рабочие и активисты антивоенного движения считали Маккарти настоящим героем. Баффет занялся финансовой стороной кампании Маккарти в Небраске. Вместе со Сьюзи он приехал на встречу с кандидатом. Жена Баффета выглядела прекрасно в ярком платье и шляпке, которую она собственноручно сделала из полосок ткани с именем Маккарти.
Затем Джонсон объявил о своем отказе от участия в выборах, и в гонку вступил брат Джона Кеннеди — Роберт. Он вступил в жесткую борьбу с Маккарти. Исход битвы был неясен до самого финала, пока Кеннеди не выиграл первичные выборы в Калифорнии, что и обеспечило ему перевес в количестве делегатов44. Однако в ночь после своей победы он стал жертвой покушения со стороны наемного убийцы и умер 24 часа спустя. Его преемником на выборах был назначен Хьюберт Хамфри, прежде занимавший пост вице-президента в администрации Джонсона. Его назначение прошло в ходе бурного съезда Демократической партии в Чикаго, отмеченного многочисленными столкновениями между полицией, вооруженной дубинками и слезоточивым газом, и бунтующими антивоенными активистами. Баффет поддержал Хамфри в борьбе против республиканца Ричарда Никсона, который впоследствии и выиграл выборы444. 230231232
В последующие годы Маккарти несколько раз переходил из одной партии в другую и даже пытался выступать как независимый кандидат на президентских выборах. Эти действия в значительной степени подорвали его репутацию как серьезного политика.
Баффет был удивительно лоялен к своим близким друзьям. Его энтузиазм в отношении более отдаленных знакомых, в особенности публичных лиц, то прибывал, то убывал в зависимости от их общественного статуса. С детства испытывая ощущение беспокойства, он переживал из-за того, каким образом могут отразиться на его жизни связи с другими людьми. Со временем он пожалел о том, что поддерживал столь близкие отношения с Маккарти, и свернул их до минимума. Однако вовлеченность в политику и готовность жертвовать на нее деньги знаменовали собой важнейшее изменение в жизни Баффета. Впервые у него появилось время для деятельности, не связанной с инвестированием, — «неэкономического занятия», к тому же уходящего своими корнями в историю его семьи. Деятельности, открывавшей новую дорогу в непредсказуемое будущее.
В январе 1968 года Баффет связался со своими товарищами-«грэхемитами». Эти верившие в гений Грэхема люди впервые решили устроить встречу в разгар тотального сумасшествия на фондовом рынке. «За последние годы наши отношения значительно изменились, и я думаю, что банда, которая соберется в Ла-Хойе, будет представлять собой осколки нашей старой гвардии»1, — писал он, приглашая на встречу бывших учеников Грэхема: Билла Руана, Уолтера Шлосса, Маршалла Вайнберга, Джека Александера и Тома Нэппа. Он также пригласил Чарли Мангера, которого представил Грэхему, партнера Мангера — Роя Толлеса и Бадди Фокса, партнера Джека Александера. В список гостей были включены и Эд Андерсон, покинувший партнерство Мангера и ставший партнером в компании Tweedy, Browne, Сэнди Готтесман, которого Баффет в разговоре с Грэхемом охарактеризовал как «моего хорошего друга и вашего искреннего поклонника». Также Баффет спросил у Грэхема, помнит ли тот «Генри [Брандта], который тесно сотрудничал с нами»2. Фред Стэнбек, партнер Баффета по сделке с Sanborn Мар и шафер на его свадьбе, был слишком занят и не смог присутствовать.
Через несколько лет после окончания Колумбийского университета Уоррен пригласил на ужин в Нью-Йорке Ваниту Мей Браун, «Мисс Небраска 1949 года». Они устроили что-то наподобие двойного свидания — Уоррен пришел вместе со Сьюзи и Фредом, который уже однажды благодаря Уоррену встречался с Ванитой. Теперь ее звали Ванита Мей Недерландер. Она ненадолго вышла замуж за одного из представителей семьи Недерландер, династии владельцев ряда театров и других предприятий индустрии развлечений. После ужина Фред, один из самых близких друзей Уоррена, «размяк в руках Ваниты, как пластилин» (по меткому выражению еще одного их друга), тем самым подтвердив старое изречение о том, что противоположности притягиваются. Изначально их брак казался своего рода милым постскриптумом карьеры
Уоррена в Колумбии — семейная пара сложилась из двух его друзей той эпохи. Ему было свойственно активно устраивать жизнь своих друзей, предлагать им совместные партнерства, включать их в состав советов директоров своих компаний и в целом заставлять их вращаться в своей орбите за счет огромного количества совершенно разнообразных связей. Известие о браке двух своих друзей Уоррен поначалу воспринял как прекрасную новость, однако впоследствии выяснилось, что, сделав Ваните предложение, Фред принял худшее решение в своей жизни.
Они с Ванитой жили в Сэлисбери, где Фред вырос и где его семья смогла выстроить свой успешный бизнес по торговле средствами от головной боли. Теперь же Фреду самому требовались чуть ли не тонны средств от головной боли — он пожинал плоды своего импульсивного решения. Ванита прочно осела в крошечном городке Сэлисбери и со знанием дела и выдумкой мучила своего мужа в ходе судебных разбирательств. Таким образом, в отличие от всех остальных «грэхемитов» интерес Фреда к фондовому рынку на какое-то время поугас. Правда, в это время рынок не представлял собой ничего интересного. Люди бездумно вкладывали в него сотни миллионов долларов, прислушиваясь к мнению так называемых экспертов, за плечами которых было не более пары лет успешного опыта. На рынок вышло свыше 50 новых инвестиционных фондов, а еще 65 готовились сделать это в ближайшее время