2.
В скором времени после этого Уоррен и Сьюзи повстречались с Лумисами во время своего очередного визита в Нью-Йорк. «Они сняли для нас кабинет в одном ресторане, где мы вместе и пообедали», — вспоминает Баффет. Молодой финансист из Омахи с большими связями и отличной карьерой и амбициозная журналистка из журнала Fortune нашли много общего — и стремление сбросить завесу, прикрывавшую темные делишки финансовых воротил, и навязчивую манию ко всякого рода мелочам, и желание постоянно соревноваться с конкурентами. Кэрол Лумис была высокой женщиной атлетического сложения с коротко постриженными темными волосами. Она относилась к некачественной журналистике примерно так же, как Баффет — к потере денег. А кроме этого, она оказалась крайне щепетильным редактором. Они с Уорреном начали переписываться, и постепенно она ввела его в мир журналистики высокого полета. Он же стал снабжать ее интересными историями для ее колонки. «Кэрол очень быстро стала для меня таким же близким другом, как Чарли», — говорит Уоррен3. Сначала она не упоминала имени Баффета в своих публикациях.
Однако к концу 1960-х рост рынка сделал инвестиции в акции достаточно непривлекательным занятием. Преимущества, связанные с возможностью покупки компании целиком, начали перевешивать преимущества секретности при покупке акций. Таким образом, в конце 1960-х давнее любопытство Баффета к газетам и издательскому делу пересеклось с недавно пересмотренными инвестиционными целями и стремлением привлечь внимание к своим новым хобби. Все это привело к тому, что интересы Баффета изменились до неузнаваемости.
В скором времени Уоррен погрузился в черно-белый мир журналистики. На его столе постоянно лежала целая кипа газет и журналов, пытавшихся на многих страницах дать более-менее корректное объяснение данных финансовой отчетности компаний. Когда он ложился спать, ему снились газеты, которые он доставал из упаковок, сворачивал в трубочку и укладывал в сумку. Когда сон не шел, он вспоминал во всех деталях маршруты, по которым в детстве разносил газеты подписчикам4.
Состояние Баффета уже было достаточно большим для того, чтобы он мог позволить себе купить газету или журнал, а то и оба сразу. Он мечтал быть не просто инвестором, а издателем, то есть иметь достаточное влияние в обществе за счет владения каналом, через который население узнает новости. В начале 1968 года он вместе с друзьями пытался купить для развлечения газету Variety, но из этой затеи ничего не вышло5. Но одно из его новых знакомств оказалось на удивление плодотворным. Стэнфорд Липси, друг Сьюзи, который любил ходить с ней по клубам и слушать джаз, как-то раз зашел в офис Уоррена и сказал, что хочет продать группу газет под названием Omaha Sun Newspapers. Баффет немедленно заинтересовался, так как прежде уже имел виды на эту группу.
Sun представляла собой группу еженедельных местных газет, которую Стэн и Джинни Блэкер-Липси унаследовали от ее отца. В окрестностях Омахи выходило семь изданий. Газеты публиковали полицейские сводки, местные новости, рассказы о городских компаниях, результаты школьных спортивных соревнований и различные слухи. Это превращало их в обязательное чтение — как для родителей, так и для детей. Деятельность группы Sun была не очень успешной, однако ее главный редактор Пол Уильямс специализировался на журналистских расследованиях, и часто его истории опережали публикации ведущей газеты города — Omaha World-Herald. Его расследования были посвящены темным делишкам власть имущих — очевидно, что такие истории могли бы здорово обидеть основных рекламодателей World-Herald. Обычно эти рекламодатели избегали иметь дело с Sun.
Невзирая на свое положение в высшем обществе Омахи, Баффет заинтересовался этой частью работы Sun. Еще с детских времен, записывая номера автомобилей, чтобы помочь в поиске преступников, он хотел играть роль полицейского. И, по словам Липси, «он всегда преклонялся перед газетами». «Я интуитивно понял, что Уоррен понимает роль газет в нашем обществе. По территории моего предприятия должна была пройти новая широкая магистраль, а мне нужно было занять довольно много денег для того, чтобы купить новый печатный пресс. Мне не особенно нравились перспективы Sun, но я знал, что у Уоррена есть достаточно денег для того, чтобы журналистика не пострадала из-за финансовых проблем. Мы заключили сделку за 20 минут».
«Я посчитал, что, заплатив за газету миллион с четвертью, мы сможем получать от нее по 100 тысяч в год», — говорит Баффет. Иными словами, доходность могла составлять 8%. Эта ставка была примерно равна ставкам по облигациям. Этот доход был куда ниже, чем обычный возврат на инвестиции в работающую компанию или акции, и в долгосрочной перспективе обещал скорее еще снизиться, чем возрасти. Однако деньги партнерства все равно лежали без дела, а он очень хотел стать издателем. «Одно из условий сделки состояло в том, — вспоминал Липси, — что он должен был принять меня в партнерство, несмотря на то что доступ новых членов был завершен». Но Баффет хотел заполучить Sun настолько сильно, что пошел и на это условие, хотя в тот момент начал задумываться о том, чтобы вообще прекратить деятельность партнерства.
Berkshire Hathaway стала официально владеть Omaha Sun Newspapers 1 января 1969 года. Однако приобретение местной газеты было лишь началом — Баффет хотел стать издателем национального масштаба. Джо Розенфилд представил его секретарю штата Западная Виргиния Джею Рокфеллеру, которого сам Розенфилд считал восходящей политической звездой. Вскоре Баффеты пригласили Рокфеллеров на ужин в Омахе. Рокфеллер, в свою очередь, представил Уоррена Чарльзу Питерсу, мечтателю и владельцу нового журнала Washington Monthly, который показался Баффету подходящим рупором для выражения его точки зрения по наиболее важным вопросам. Чтобы хоть немного разобраться в управлении издательским бизнесом, Баффет пообщался с Гилбертом Капланом, управлявшим журналом Institutional Investor6. Затем он написал Рокфеллеру: «Вы нашли мою ахиллесову пяту. Я могу сгенерировать огромное количество идей — но только когда мне нравится продукт... Должен сказать, что мой энтузиазм в отношении издательского дела прямо пропорционален моим расчетам финансовой состоятельности этого бизнеса»7.
Баффет предложил Фреду Стэнбеку и Розенфилду инвестировать в Washington Monthly, однако предупредил их о том, что с финансовой точки зрения дело может и не выгореть. Однако, с другой стороны... какие скандалы можно вскрыть! какие идеи можно донести до масс! сколько людей можно разбудить! какое невероятное влияние приобрести! Его собеседники приняли решение инвестировать в журнал немного денег (сам Баффет инвестировал для начала 32 000 долларов).
Совсем скоро Washington Monthly потратила на организацию рабочего процесса почти всю сумму первоначально внесенного капитала. Баффет оказался перед необходимостью инвестировать в журнал еще 50 000 долларов. Он тут же позвонил Питерсу и общался с ним на протяжении 50 минут. Питерс вспоминал об этом так: «Эта инвестиция имела все предпосылки, чтобы завершиться неудачей. В Уоррене можно было заметить и инстинкты жесткого бизнесмена, и инстинкты филантропа и добропорядочного гражданина. Было очевидно, что эти инстинкты вступили между собой в жесткое противоборство. Он волновался за свою деловую репутацию и был в одном шаге от того, чтобы выйти из бизнеса. Я же потихоньку подталкивал его в обратном направлении. Уоррен находил все новые оправдания для того, чтобы расстаться с журналом, а я перекрывал для него один выход за другим. Разумеется, в итоге он решил остаться»8. Баффет выдвинул дополнительное условие — редакторы должны были инвестировать в журнал свои личные сбережения. Питерс занялся поиском внешних источников, а Баффет пообещал внести 80% недостающей суммы245.
Питерс был отличным журналистом и никудышным бухгалтером. Нужная сумма была собрана, а затем... Washington Monthly пропала из поля зрения на несколько месяцев. «Они просто испарились, — говорит Баффет. — Фред Стэнбек жаловался мне, что получил от них необходимые налоговые документы с опозданием и ему пришлось из-за этого менять данные своей налоговой декларации»246. И хотя Washington Monthly начала со временем публиковать отличные репортажи (чего и хотел Баффет), этого было недостаточно. Он с самого начала знал, что этот бизнес не будет приносить прибыли, но предполагал, что издатели будут ответственно относиться хотя бы к тем деньгам, что ими уже получены. Он испытывал немалое смущение из-за того, что втянул в эту затею Стэнбека и Розенфилда. Инвесторы чувствовали, что к ним относятся как к банкоматам. Баффет хотел стать партнером журналистов, охотящимся вместе с ними за новостями, а не парнем, который спонсирует издания из соображений идеализма.
Но даже этот неочевидный результат был не самой большой сложностью. Баффету приходилось все больше углубляться в решение своих проблем, о которых он писал в письме партнерам в октябре 1967 года. Рынок продолжал иссякать и лишать его новых возможностей. И то, что Баффет проводил все больше времени в роли газетного магната, никак не освобождало его от обязанности приспосабливаться к новой реальности. Однако какие бы мысли его ни обуревали, он сохранял свою прежнюю лояльность партнерству. Оказалось, что «менее навязчивый подход» к инвестированию не вполне соответствовал его внутренней природе. Он начал размышлять над тем, каким образом ликвидировать партнерство. По его словам, он получил пару предложений о покупке управляющей компании, что давало бы ему возможность получить немалую прибыль, но он посчитал этот шаг неправильным. Даже в те дни для любого финансового менеджера было бы необычным просто отказаться от большой суммы денег. К тому же Баффет, очевидно, не оказывался от идеи стать еще богаче. Тем не менее он всегда оставался на стороне своих партнеров, преодолевая собственную корысть для их и для собственной пользы. В конце мая 1969 года Баффет написал партнерам о том, что само по себе снижение целей не привело к снижению интенсивности его работы: