После этого Баффетт больше не думал о Long-Term Capital – до вечера пятницы 18 сентября, когда позвонил партнеру Goldman Sachs Питеру Краусу, которого знал лично. Краус сказал, что чистые активы Long-Term Capital – то есть их капитал – уменьшились до $1,5 миллиарда и что Goldman обзванивает всех в поисках желающих стать крупными инвесторами фонда. «Не интересно», – снова сказал Баффетт. Но потом они решили рассмотреть другие варианты развития событий для Long-Term Capital. Наконец, Баффетту пришла в голову масштабная идея, что Berkshire и Goldman могут совместно предложить цену за весь фонд, убрать правление фонда вместе с Меривезером и заняться управлением самостоятельно. Концепт, говорит Баффетт сегодня, был в том, чтобы терпеливо придержать все позиции фонда и постепенно ликвидировать его, как считал Баффетт, с приличной прибылью.
Это была главная идея, размера, соответствующего доступным наличным миллиардам компании Berkshire, но она не могла возникнуть в худшее время. Баффетт пытался уйти из офиса, чтобы попасть на день рождения внучки. В тот же вечер ему предстояло улететь в Сиэтл, чтобы присоединиться к группе друзей во главе с Биллом Гейтсом, которые планировали потратить почти две недели на тур по Аляске и национальным паркам Запада. Это было очень нехарактерное поведение; Баффетт обычно не интересовался пейзажами. Но близкая дружба с Гейтсом соблазнила его с женой Сьюзан вместе пуститься в это путешествие.
Он намеревался предлагать цену, и Баффетту нужно было обсудить это с Краусом по телефону прямо с просторов дикой природы. Именно так все и происходило, хотя нельзя сказать, что это не принесло разочарований. Достаточно сказать, что даже мегамиллиардер не может установить нормальную телефонную связь из бездонных глубин фьордов Аляски.
Тем не менее предложение цены в $4 миллиарда было сформировано за четыре сумбурных дня, при том что Goldman отказалась вкладывать в партнерство более $300 миллионов, и корпорацию AIG, по предложению Баффетта, попросили принять участие в сделке. Это предложение возникло потому, что у Баффетта были хорошие отношения с председателем совета директоров AIG Морисом Р. Гринбергом, и он посчитал, что этот жест может впоследствии только укрепить их. Еще одна сторона сделки предусматривала, что Goldman будет администратором фонда, как только собственность окажется в руках группы, предлагавшей цену.
Необходимо понимать, что группа собиралась купить, и по какой цене. Она хотела приобрести целый портфель и, соответственно, главный фонд, Long-Term Capital Portfolio L.P. У этого фонда было $1,5 миллиарда собственного капитала в пятницу, 18 сентября. К следующей среде, однако, когда Баффетт уже предложил цену, стоимость активов компании упала до $600 миллионов. Точную цифру никто не знал. В любом случае Баффетт, который никогда не переплачивал, хотел купить фонд со скидкой, и его цена была $250 миллионов. Если бы предложение было принято, деньги достались бы старым инвесторам фонда – включая команду менеджеров Меривезера, – и им тактично сказали, что фонд стоил $4,7 миллиарда в начале 1998 года и уменьшился в цене примерно до одной двадцатой части этой стоимости. Как только $250 миллионов были бы выплачены, группа Баффетта тут же вложила бы дополнительные $3,75 миллиарда, позволившие бы восстановить надежность собственного капитала фонда.
Давайте немного задумаемся над ценой в $250 миллионов. Как только эти деньги появились на арене, Меривезер, если бы ему дали время, по понятным причинам, попытался бы «поторговаться» в поисках большего количества денег. Но если мы говорим о предложении на $4 миллиарда, учитывая довольно неспокойный рынок, предложенной цене нельзя позволять задерживаться на месте. Так что Баффетт наложил строгие временные рамки на свое предложение. Предложение было отправлено по факсу Меривезеру в 11.40 в среду утром, и даны указания, что действует оно всего час и истечет в 12.30.
Тем временем Макдону и группа кредиторов уже много дней пытались составить план спасения и снова собирались в тот день. Так что даже до того, как предложение было отправлено Меривезеру в то утро, Goldman ознакомила Макдону с подробностями сделки, и Макдону позвонил Баффетту, который тогда был на ранчо в Монтане, чтобы подтвердить предложение. Баффетт говорит, что Макдону, казалось, был воодушевлен внезапным появлением плана, альтернативного тому, который они вымучивали с кредиторами. Потом Баффетт позвонил Меривезеру и сказал, что уже выслал предложение. Баффетт четко пояснил, что группа хотела полностью купить портфель Long-Term Capital. Меривезер отвечал уклончиво.
Но после разговора Меривезер тут же начал действовать, и быстро. После краткого разговора с внутренним юристом LTCM он позвонил Макдону и сказал ему, что предложение Баффетта не сработает потому, что у Меривезера не было полномочий продавать компанию. Меривезер являлся генеральным партнером так называемой портфельной компании, но в ней есть также и другие партнеры, и он заявил, что ему придется попросить каждого проголосовать прежде, чем соглашаться на продажу. Очевидно, пояснил Меривезер, что он не успеет этого сделать до 12.30. В этом разговоре Меривезера поддерживал еще один главный партнер LTCM и бывший коллега Макдону Дэвид Маллинс, который был заместителем председателя совета управляющих Федеральной резервной системы до тех пор, пока не начал работать в LTCM в 1994 году.
Группа Баффетта выдвинула предложение, также проконсультировавшись с юристами. Изучив доступные документы Long-Term Capital, хотя они и были неполными, юристы группы заключили, что предложение могло быть принято Меривезером. Кроме того, все на стороне Баффетта считали, что, если у Меривезера был какой-то интерес к этому предложению, он мог бы в предварительном порядке принять его и потом уже разбираться со всеми сложностями.
Но Меривезер не выказал особой заинтересованности в сделке в разговоре с Макдону. Председатель Федерального резервного банка заключил, что он не может не считаться с юридическим аргументом Меривезера или, раз уж на то пошло, воспользоваться своей властью в качестве центрального банка и заставить Меривезера продать компанию. Смирившись, Макдону вернулся к своей мрачной группе кредиторов, чтобы продолжить составлять их план спасения ценой в $3,6 миллиарда.
Как бы Меривезер и другие инвесторы фонда поживали бы при таком раскладе. Частично они владели теми жалкими остатками капитала, которые еще были в фонде и которые в сумме составляли примерно $400 миллионов на конец сентября. Это точная цифра, которую можно сравнить с $250 миллионами в предложении Баффетта, хотя стоит заметить, что Баффетт намеревался отдать деньги наличными, в то время как эти $400 миллионов оставались бы в фонде.
Что касается Меривезера и команды LTCM, они все еще управляли фондом, хотя кредиторы жестко урезали их зарплату в два раза. Кредиторы также посадили шестерых работников в офисы LTCM, дав им указания ликвидировать фонд настолько быстро, насколько это возможно сделать разумным образом. По словам одного из кредиторов с Уолл-стрит, закончить с этим до конца года было бы великолепно.
Есть, конечно, и другой сценарий: кредиторы могли попробовать быстренько найти того, кто будет готов купить фонд – скажем, Баффетт, – кто выйдет вперед и снимет с них груз этого беспорядка. Сделает ли это Баффетт? Кто знает, он не докладывает о своих действиях. Но Баффетт знает, что определенные кредиторы подумывали о том, чтобы связаться с ним.
В любом случае Баффетт вернулся из отпуска, и ему удалось посмотреть 1 октября трансляцию по каналу C-Span 1 о слушании в палате представителей дела о Long-Term Capital. Сцена, которая понравилась ему больше всего: воспоминания конгрессмена Джима Лича, как отец говорил ему избегать всех, кто занимается бизнесом на Каймановых островах. Это напомнило Баффетту о его любимой строчке, которая, кажется, идеально передавала ситуацию Long-Term Capital: «Никогда не знаешь, кто плавает голым, пока не начнется отлив».
26 октября 1998 года
Кэрол Лумис
Джимми и Уоррен Баффетт – родственники?
Мы начнем отвечать на этот вопрос о кровном родстве между оракулом из Омахи и певцом из Маргаритавилля с указания схожих черт, которые просто бросаются в глаза. Оба играют на струнных инструментах: Джимми – на тропической гитаре, Уоррен – на среднем укулеле. («У меня, вероятно, были в группе музыканты и похуже», – шутит Джимми.) Оба они зарабатывают на очень странных инвестициях: Уоррен делает ставки на мебель, страховку и пылесосы, и теперь его активы составляют $35 миллиардов; Джимми делает ставку на образ купающегося в пина коладе бездельника на пляже и создал многомиллионный бренд, в котором тридцать музыкальных альбомов, восемь фильмов, линия одежды, ночные клубы, специализированная звукозаписывающая компания, три романа и сотни приколов для магазина сувениров. Джимми – Козерог; эксперт в области денег Уоррен – Дева, с творческим музыкальным мышлением.
Оба остаются собой и придерживаются того, в чем разбираются: Уоррен избегает акций технических компаний, а Джимми продолжает зарабатывать деньги на песне, которую записал целое поколение назад. Оба являются объектами культа: толпа любителей отдыха собирается на летних концертах Джимми; толпа инвесторов приезжает на встречи акционеров компании Уоррена Berkshire Hathaway – Уоррен и сам зовет это капиталистическим собранием. Оба избегают смены места обитания и изменения образа жизни: Уоррен – закостенелый житель Небраски; Джимми тратит все свое время в мифическом Маргаритавилле. («Спячка, граничащая с ленью», – вот как Баффетт описывает стиль своего управления. Это он говорит о собственном инвестировании, а не о том, как Джимми расслабляется.) И в своей уже классической песне Cheeseburger in Paradise, («Чизбургер в раю») Джимми с чувством поет: «Heaven on earth with an onion slice» – «Рай на земле с тонко нарезанным луком». Гамбургеры – любимая еда Уоррена Баффетта.
Но правда, может, они родственники? Журнал Fortune считает, но не может несомненно доказать, что Уоррен и Джимми – родня. Впервые этот вопрос подняла сестра Уоррена Дорис, которая составляет семейную генеалогию. Через два года после того, как она отправила письма с вопросниками всем ста двадцати пяти Баффеттам в США, ей позвонил заинтересованный Джимми. «Он сказал: «Я хочу оказать