— О, да, — сухо пробормотала Тейт. — Самое нелюбимое мое занятие!
Врач сочувственно развела руками.
— С вашей историей болезни не приходится выбирать.
— Да, но надежда умирает последней.
Ласково поглядывая на склоненную голову сына, Джуди ждала, пока он сам скажет, что тревожит его. Она поняла: что-то не так, причем в ту же секунду, как услышала его голос по телефону. Он позвонил пару часов назад и сказал, что придет повидаться с ней к обеду.
Поначалу, когда он пришел, разговор вертелся вокруг семейных тем: что подарить отцу на Рождество и не будет ли Итан возражать, если Латаша проведет несколько дней у Джейса, чтобы Тейт могла получше узнать ее. Он много говорил о Тейт, очень много. И всякий раз голос его становился мягче, нежнее, что не оставляло у матери ни малейшего сомнения насчет того, что он чувствует к ней, даже если он сам и не подозревал об этом. Джуди невольно улыбнулась, отметив не без самодовольства, что ее подозрения почти четырехлетней давности теперь подтвердились.
Редко случалось, чтобы Джейс являлся ни с сего на обед посреди недели, но она была великодушна и терпелива, помешивая ложечкой в своей уже третьей по счету чашке кофе и молча ожидая, когда Джейс объявит причину, которая его привела.
— Мам, — сказал он наконец голосом, срывающимся от волнения. — Расскажи мне все, что ты знаешь об эндометриозе.
Хотя она знала, что речь пойдет именно о Тейт, но надеялась услышать нечто другое.
Неделю спустя после посещения женской консультации Тейт порадовалась, что из-за рождественских праздников лапароскопия, которую ей назначила врач, будет сделана только в конце января. Процедура неприятная, но, увы, неизбежная, и все же Тейт постаралась решительно выбросить ее из головы и погрузиться во все нарастающую предпраздничную суету. Ну, а семейство Бентонов просто дышало ожиданием праздника из-за Итана и всеми обожаемой Латаши, которые вскоре должны были приехать из Мельбурна.
— Идея! — воскликнул Джейс в середине рабочего дня, присаживаясь к ней на стол, за которым она вскрывала почту. — Мы должны купить Латаше велосипед.
Тейт не пожелала даже оторваться от работы.
— Ей исполнится три года только в феврале, Джейс, и к тому же я не уверена, что Итану понравится тащить велосипед в Мельбурн. — Хотя велосипед был уже чуточку более практичным подарком, чем игрушечный дом или педальный автомобиль «порше», которые казались ему «идеальными подарками» еще вчера, когда он настойчиво приглашал Тейт в магазин игрушек.
— Мы могли бы держать его у себя, а она будет на нем кататься, когда придет нас навестить, — сказал Джейс.
Это уже нельзя было оставить без внимания. Отложив в сторону нож для разрезания писем, Тейт откинулась в кресле.
— Знаешь, Джейс, я думаю, что это не самая лучшая идея — взять Латашу к себе, — сказала она то, что уже не раз говорила. — Мы понятия не имеем, как надо ухаживать за маленьким ребенком.
— Она не такая уж маленькая — ей уже три года. Мать говорит, что она давно уже не носит памперсы и не мочит штанишки.
Тейт сдержала улыбку.
— Я рада, что это так, Джейс, но я не привыкла к детям. Я даже не уверена, что они мне нравятся.
— Ну, ты будешь обожать Ташу, как только ее увидишь! Она смышленая, хорошенькая, обаятельная, как…
— Джейс, — прервала она его и сделала паузу, чтобы овладеть голосом. — Я не сомневаюсь, что твоя племянница — ангельское создание, раз ты, Джуди и Брайен души в ней не чаете… Но брать на себя заботу о ней — большая ответственность. Ни у тебя, ни у меня нет никакого опыта обращения с… — Она остановилась, потому что он резко замотал головой.
— Неправда! Однажды я ее нянчил, когда Итану пришлось пойти в магазин, чтобы купить более подходящие пеленки, и он не хотел будить ее.
— Прошу прощения, — съязвила она. — А я и не знала, что ты великий педагог и мастер воспитывать спящих детей в течение двадцати минут. У меня нет такого богатого опыта.
Самодовольная улыбка расплылась по его лицу.
— Вот именно! Но тебе и не нужно никакого опыта. Ты и так все сделаешь прекрасно. Латаша будет слушаться тебя просто из слепого обожания. — Он подмигнул. — Как слушаюсь я.
— Тогда это будет тот случай, когда слепой идет за невеждой. — Вздохнув, Тейт поправила волосы и принялась взывать к его разуму: — Постарайся рассуждать здраво, Джейс. Несчастные случаи бывают с детьми даже у очень внимательных родителей. Ни один ребенок не застрахован от них. Вот почему в каждой больнице есть кабинеты скорой помощи, а на ядах наклеены предупреждающие этикетки.
Поднявшись, он обошел стол, наклонился и поцеловал ее в скривившиеся губы.
— Успокойся, цыганка. Доверяй своему материнскому инстинкту. Я ему доверяю.
Что только доказывает, подумала она, когда Джейс направился к двери, каким несвоевременным может быть доверие. У нее не было материнского инстинкта, а когда придет результат лапароскопии, то, возможно, не будет и органа, необходимого для материнства. Она вспомнила напутственные слова врача, когда уходила из клиники:
— Если у вас прочные отношения с вашим партнером… Джейсом, я бы посоветовала вам серьезно подумать и попытаться забеременеть. Учитывая ваше состояние, у вас есть только крохотный шанс для зачатия, но он все же пока у вас есть.
Тейт автоматически ответила так, как и раньше, когда то же самое ей советовали другие доктора.
— Дети — не самое главное в моей жизни.
Подсознательно ей было приятно, что Джейса называют «партнер»; это слово казалось ей более серьезным и устойчивым, чем «любовник». Но ведь что ни говори, а рано или поздно он захочет иметь детей. Не думай об этом! — приказала она себе. Выброси это из головы и не думай… Ее взгляд упал на письмо, адресованное лично ей, а не «Бентаг». Поискав адрес отправителя на обратной стороне конверта и не найдя даже признаков его, она быстро вскрыла конверт развернула элегантную кремовую бумагу, которая была туда вложена…
Дорогая Тейт.
Услышав, что ты работаешь в сыскном агентстве, я поняла, что есть некто, к кому я могу обратиться за помощью, и вздохнула с облегчением. Я знаю, что прошло немало лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, но, как бывшая твоя подруга по Челмсфорду, я знаю, что могу рассчитывать на твою помощь и твой такт.
Мне очень нужно поговорить с тобой как можно быстрее — я не знаю, к кому мне обратиться еще. Я сделала заказ в ресторане «У центральной башни» на восемь тридцать пятнадцатого декабря. Пожалуйста, встреть меня там или, если не сможешь, закажи в другом месте на мое имя в удобное для тебя время, и мы встретимся там.
Пожалуйста, приди, Тейт… Ты моя последняя надежда!
Искренне твоя
Николь Эштон-Бредфилд
Тейт уставилась на подпись, стараясь припомнить лицо обладательницы этой двойной фамилии, но без особого успеха, поскольку в Челмсфордской академии имена, писавшиеся через дефис, были у каждой второй. Но для Тейт они все звучали чуждо.
Она внимательно перечла письмо. Очевидно, что связь Тейт с агентством «Бентаг» явилась важной, если не единственной причиной его написания. В чем бы ни заключалась проблема этой Николь, отношения бывшей подруги с этим частным сыскным агентством явно были в ее глазах плюсом.
Нахмурившись, Тейт снова попыталась припомнить лицо таинственной мисс Эштон-Бредфилд и потерпела неудачу. Ни одна из ее полузабытых школьных подруг, которых ей удалось вспомнить, не носила такой фамилии. Она отложила письмо в сторону. Быть может, удастся припомнить позднее…
Но и на следующий день этого не произошло, и, лишь когда Джейс сказал, что успешное расследование одного текущего дела требует, чтобы он слетал в Аделаиду на выходные, Тейт решила, что бесплатный обед в ресторане и удовлетворенное любопытство могли бы скрасить для нее два скучных, одиноких дня.
Столик для мисс Эштон-Бредфилд был заказан в главном зале роскошного вращающегося ресторана, и поскольку Тейт пришла чуть раньше срока, она заказала себе бокал вина и уселась лицом к стеклянной стене, чтобы насладиться неповторимым видом ночного Сиднея.
Двадцать минут спустя она все еще сидела там одна и поблизости не появилось никого, чье лицо могло бы напоминать женщину, с которой она должна была встретиться. Она собралась уже заказать себе что-нибудь на ужин, но, вспомнив, что после всех рождественских покупок ее кредитной карточки хватит лишь на то, чтобы оплатить бокал вина в столь дорогом ресторане, решила воздержаться от этого. Ничего не оставалось, как дать этой опаздывающей Николь Эштон-Бредфилд еще десять минут, а потом…
— Привет, Татум.
— Черт!
— Еще не разучилась ругаться, я вижу. А я боялась, что ты сделалась холодной и важной дамой.
Принимая во внимание столбнячное состояние Тейт, то, что голосовые связки ее смогли произнести хоть какой-то звук, уже было чудом.
— Извини, что опоздала, — сказала Лулу, пока метрдотель усаживал ее за столик. — Но достать такси в пятницу вечером — всегда проблема.
Как только она произнесла эти слова, Тейт мгновенно перенеслась в другой ресторан много лет назад, когда в разговор их в такой же обстановке вмешалась ее одноклассница, назойливая блондинка… Николь Эштон-Бредфилд.
— Значит, это ты послала письмо?
— Да. Не возражаешь, если я закажу семгу?
— Зачем?
— Затем, что это действительно превосходная вещь. — И, повернувшись к официанту, она заказала семгу и бутылку вина. А когда тот ушел, снова обратилась к Тейт. — Тебе понравится это вино. Оно легкое, и потом…
Обаятельная улыбка и очень хорошо поставленный голос Лулу наконец-то вырвали Тейт из ее настороженного изумления.
— Кончай болтать ерунду, Лулу. Зачем ты прислала мне это письмо, да еще под чужим именем?
Сразу же, как только эта женщина словно возникла перед ней из прошлого, Тейт заметила изменения, происшедшие с ней. Ведь о Лулу не было ни слуху ни духу целых восемь лет. Природный ярко-рыжий цвет ее волос сделался каким-то розовато-золотистым ввиду значительного количества седины, что, впрочем, нимало не отразилось на ее элегантности. Ногти на руке, которую она поднесла к горлу, стали короткими и светло-кораллового цвета в противоположность тем ярко-пурпурным длинным ногтям, которые Тейт помнила раньше. Но, хотя макияж был столь же безукоризненным, как и п