Уполномоченный — страница 10 из 67

Сохранность оружия, которое от роду насчитывало больше ста лет, впечатляла. Вряд ли его часто использовали, и ещё реже носили при себе. Большую часть жизни пистолет провёл в шкафу, что оставляло надежды на сохранность механизма.

Сумрачный немецкий гений произвёл на свет один из первых автоматических пистолетов, именуемый Маузер С-96. В данном случае имела место более редкая разновидность под девятимиллиметровый патрон, о чём свидетельствовала выведенная на рукояти красная девятка. Где его отмёл старик, оставалось загадкой, в Союз, вроде бы, такие не завозили. Никаких дополнительных данных выяснить не удалось. Имелся серийный номер из пяти цифр. Год выпуска среди многочисленных клейм не указывался, но где-то между 1916 и 1918 годом, именно тогда их выпускали. К нему не имелось патронов и кобуры, но эти проблемы были решаемы, кобуру можно сшить, а патроны он достал.

Пистолет он старательно разобрал и вычистил, обильно смазав ружейным маслом. Потом с осторожностью стал заряжать. Патроны брал импортные, решив, что так будет лучше. Мелькнула мысль, что современный патрон может преждевременно ушатать механизм, потому как наука шагнула вперёд и нынешние девять миллиметров куда мощнее старых. Впрочем, от охотничьих патронов странно было ожидать повышенной мощности. Кроме того, сколько раз нужно выстрелить для серьёзного повреждения деталей? Сто? Двести? А он вообще не собирался столько стрелять, пистолет ему нужен был в качестве оружия последнего шанса, чтобы «всё сложилось иначе».

Патроны один за другим вставали на своё место. Гильзы были латунными, при этом блестели, словно отполированные. Точно так же блестели и пули. Отечественные отличались от них тёмной гильзой из стали, покрытой лаком, а импортные в последней коробке отличались от остальных формой пули, такая, по идее, должна раскрываться при попадании в тело. Зарядив, он дослал патрон в ствол и поставил пистолет на предохранитель. Опробует завтра, с той стороны портала.

Устав от трудов праведных, он откинулся на кресле. В голове мелькнула мысль: а оно ему надо? Ведь никто не гонит. Ну, нашёл портал, так пользуйся. Вон, мясом торгуй, рыбой, или просто отдыхай от общества. Так нет же, тянет на приключения, хотя уже и возраст не тот. Впрочем, тут природа ошиблась. На приключения и должно тянуть стариков, которые уже оставили потомство и терять им особо нечего. А молодым нужно семьи создавать, детей растить, карьеру делать.

Уже укладываясь спать, он ещё раз осмотрел медальон. Рациональная часть мышления говорила о каких-то высоких технологиях, но вполне могла быть и магия. Магии не бывает? Ну, порталов тоже не бывает. Или он это уже говорил? Ну и ладно.

Глава шестая

Ещё две недели пролетели почти незаметно. Сказать, что он был занят, - не сказать ничего. Проблем навалилось немало, но все они, как это ни странно, радовали. Для немолодого отставника такое состояние было нормальным, он всю жизнь провёл в нём, ему всегда не хватало времени, но это не давало расслабляться и поддерживало в нём жизнь. Теперь он благодарил судьбу, что подкинула ему такой подарок. И дело не в тех копейках, что он мог для себя поиметь. С его запросами вполне хватило бы пенсии, даже ещё осталось бы. Ему интересно, ему это нравится, ему хочется открытий.

Одним из первых дел, что он недавно закончил, была пристрелка оружия. И, надо сказать, старая винтовка его обрадовала. Давно забытые навыки никуда не делись, стоило взять ствол в руки, как эти самые руки вспомнили, для чего они сделаны. Собственно, к стволу претензий не было никаких, пули летели точно туда, куда он их отправлял. Что же до оптики, то тут всё было ещё лучше. Возможно, простой оптический прицел с большой кратностью в чём-то лучше, но и этих показателей хватало с избытком. На пристрелку он патронов не жалел, всегда можно сходить в магазин или к Артёму, опять же, спасибо Валере, что подобрал именно такой ствол, а не какую-то экзотику.

Отдельно изучил разницу показателей армейских и магазинных патронов. Сделал вывод, что разницы особой нет. Армейские били чуть дальше, траектория понижалась меньше, видимо, в силу меньшей массы пули. Но разница была пустяковая, он быстро научился её учитывать. Зато охотничьи патроны наносили куда большие повреждения незащищённой цели. Учитывая, что стрелять он собирался больше в животных, это было важным фактором.

Результат его упражнений был таков: на расстоянии до пятисот метров (что легко определялось дальномером) он поражал цель размером с волка (собственно, это волк и был, труп животного он закрепил на колышках) четыре раза из пяти.

После дневных стрельб он перешёл к ночным. Перед этим, правда, потратил два дня на изучение управления прибором. Как и почти все люди старшего поколения, он с настороженностью относился к современным гаджетам, опасаясь ситуации «я что-то нажал, и всё исчезло», а потому к каждой кнопке подходил с опаской, по три раза заглядывая в инструкцию. Но в итоге всё же справился, и ночной лес осветился, показывая животных яркими красными пятнами.

При длительном путешествии вставал вопрос зарядки, но тут на помощь пришли те самые пауэрбанки. Емкость приличная, хранить можно достаточно долго, а вдобавок нашёл для себя солнечную батарею. Собственно, это был зарядник, который следовало раскладывать на солнце. В сложенном виде представлял собой кирпич размером четыре на пятнадцать на восемь, а в развёрнутом выглядел, как небольшое полотенце. Не сказать, что он обладал большой производительностью, ну так и работать с тепловизором предстояло редко.

Разумеется, при таких раскладах у волков шансов не было. На истребление всей стаи ушло три ночи. Остатки добили шакалы, а одна самка с волчатами всё же ушла в неизвестном направлении и более не появлялась. И тут кто-то обвинит Иванова в браконьерстве, скажет, что это неспортивно, что зверю надо дать шанс, но, будучи человеком достаточно чёрствым, Иванов бы на такое не повёлся. Да и отстрел этот к охоте отношения не имел. Для охоты существовали олени и кабаны. Здесь было другое: два хищника схватились за место под солнцем, и никто не хотел уступать. Опять же, в этом конфликте нападающей стороной был отнюдь не человек. Человек бы их не тронул, если бы они не трогали его. А они трогали, и постоянно изобретали способы подойти на расстояние прыжка. Вопрос вставал ребром: кому из них жить? Для сравнения, те же гигантские бобры, которые, если рассудить, в ближнем бою опаснее волков, человека полностью игнорировали и с ними он спокойно уживался. Или вот шакалы, небольшая стайка тощих вертлявых падальщиков. Они ведь хищники, да только куда более умные. Они человека приняли и спокойно кормились возле него. Изредка он даже подпускал их к себе и мог погладить. Делал он это нечасто, поскольку запах от тварей исходил отвратный. И даже конкурентом в борьбе за пищу он для волков не был. За всё время он застрелил двенадцать животных, а их тут оставалось ещё больше сотни, а если взять весь лес, то, наверное, тысячи. Отсюда следует, что конфликт волков и человека происходит исключительно от волчьей тупости. Трудно ожидать разумных поступков от зверья, но ведь могли они просто перенести свой ареал обитания на пару километров дальше, чтобы не пересекаться с более опасным хищником. Такое простое решение и зверю под силу, но нет. А теперь их самих нет.

С остальным оружием он тоже разобрался. Первым делом перенёс за портал всё, что грозило статьёй, а именно пистолет, обрез и купленные у Охрименко патроны. Пистолет он опробовал и результатом остался доволен. Немцы, при всей неприязни к ним у русского человека, с техникой обращаться умели и делали её качественно. Музейный экспонат со столетней историей спокойно поглощал современные патроны, пули летели прямо, механизм и не думал рассыпаться. На пристрелку он потратил пять патронов, убедился, что на дистанции в тридцать метров спокойно поразит ростовую мишень, после чего зачехлил ствол и решил пока его не доставать.

Пришлось решить ещё и некоторые бытовые вопросы, например, сшить кобуру. Для этого раздобыл муляж пистолета, пластиковый, но подходящего размера. Отдал в мастерскую, а через неделю получил на руки отличную кобуру, сшитую из какой-то армированной ткани, на липучках, а вдобавок её можно было крепить кучей разных способов, на ремень, разгрузку или даже ремень рюкзака. Это было важно, потому как пистолет, при всех своих плюсах, был довольно громоздким и сильно ограничивал маневренность.

Чехол для обреза он сшил сам, из толстого кожзама. И тоже постарался сделать так, чтобы можно было его крепить куда угодно. Идеальной казалась позиция, когда он вынимал его из-за спины, словно меч ниндзя, небольшая длина позволяла это делать. Правда, если на плечах висел рюкзак, сделать это было затруднительно. Стрельбы из обреза не показали ничего, кроме того факта, что использовать его нужно в упор или почти в упор. И желательно картечью.

Озаботился и холодным оружием. Финку он из убитого волка выковырял, сделать это было несложно, поскольку хищника уже основательно объели шакалы. Попутно разобрался с найденным кинжалом. Тот оказался неожиданно качественным. По виду напоминал кинжал английских коммандос, или, как говорят некоторый умники Файнберна-Сайкса. Отличался только костяной рукояткой и позолоченной гардой. А на торце рукоятки имелся номер из пяти цифр, и что-то подсказывало, что цифры эти отнюдь не инвентарый номер. Очень мелкие, сильно затёрты, но различить их можно, цифры человеческие, арабские. Ну и ладно. Что бы ни значили, а ножом пользоваться не помешают. Опять же, пришлось сделать на заказ пластиковые ножны.

Озаботился он и железкой побольше. Мачете в последнем бою его подвело, сталь тонкая, а качество её на уровне жести. И в магазинах ничего подобного не видел. Пришлось идти к кузнецам, которые по его заказу отковали из рессоры тесак с полуметровым клинком, закалили, отпустили и отлили из пластика рукоять. Прямой клинок с односторонней заточкой, едва заметно расширявшийся к концу, режущая кромка почти прямая, а потом через закруглённый тупой угол сходится на кончик. Колоть таким сложно, а вот резать и рубить – в самый раз. Только чистовую заточку он попросил не делать. Это он оставил для себя, точить ножи он любил, в наличии имелись несколько камней, с помощью которых любой кусок металла можно было превратить в бритву, чем он сейчас и занимался.