Огневые атаки повторялись ещё дважды, хоть и были гораздо короче. Тараканы теперь сразу выскакивали наружу и принимались бегать кругами, а круги эти становились всё шире. Когда отстрелялся в третий раз, Иванов отложил карабин и приказал Антипу:
- Я сейчас посплю пару часов, а ты слушай. Разбуди с первыми лучами солнца.
С этими словами он завалился на всё тот же коврик и с чувством выполненного долга заснул. Крепкий сон – признак чистой совести, а чистая совесть, в свою очередь, - признак начинающегося склероза. Но его это не волновало, с утра предстоит самая сложная часть охоты, и лучше к этому моменту иметь ясную голову.
Глава одиннадцатая
Антип не подвёл, он вообще был парнем очень исполнительным и ответственным. Когда на востоке только стало проясняться небо, он толкнул Иванова в бок и прошептал на ухо:
- Дядя Миша, вставайте, светает уже.
Иванов ничего переспрашивать не стал, тут же открыл глаза, подхватил винтовку и занял огневую позицию. Ночник теперь бесполезен. Да и планы у него другие. По его наблюдениям, ночью каждый инсект получил ранение. Некоторые даже два, а часть и вовсе погибла. А сегодня им нужно идти на охоту. Или не пойдут?
Идти в ближний бой не хотелось, да только обстоятельства вынуждали. Оружие есть, только его придётся заряжать, а происходит это небыстро. Он может навскидку выпалить из винтовки, потом дважды из обреза и десять раз из пистолета. А потом всё, разве что обрез получится перезарядить быстро, но, скорее всего, придётся тесаком отбиваться.
Два таракана всё же отправились за добычей, но ушли недалеко. Одного подстрелил Иванов, точно попав в центр туши тяжёлой свинцовой пулей. Пуля пробила панцирь, а на выходе и вовсе вырвала из него большой кусок. Второго свалил, как ни странно, Антип. Парень ещё не имел опыта стрельбы новыми патронами, но, видимо, взял поправку по наитию, что с учётом допотопной винтовки сродни подвигу. Его пуля попала особи в загривок, если уместно так говорить о насекомом. Ранение не смертельное, но большой калибр сыграл свою роль, вырвав кусок из тела. Даже если тварь жива, полноценно драться не сможет.
Больше из логова никто не выходил. Поумнели инсекты, или просто большинство из них ранены и не могут передвигаться, но для зачистки точно придётся переться туда.
Главной опасностью, помимо тварей, была вероятность банально вывихнуть ногу. Да чего там ногу, тут и с концами убиться можно. Склон крутой и высокий, камни под ногами ненадёжные, ступишь не туда, сразу обвал начнётся. А спускаться нужно, в обход идти – это полдня, потом, может, и некого станет зачищать.
Медленно, шаг за шагом, помогая друг другу и опираясь на винтовки, оба охотника, молодой и старый, спустились вниз. Тут самое время было рассредоточиться, но сделать это вдвоём было сложно. Они разошлись в стороны метров на пять и медленно направились к гнезду. Заросли были густыми настолько, что не было никакой возможности рассмотреть, что именно там происходит. Ветки иногда шевелились, но это можно списать на ветер. А ведь твари там оставались, и точно живые. Не факт, что они могут регенерировать за пару часов, но живучесть у них отменная. Иванов уже имел возможность в этом убедиться, высадив в одного такого половину магазина своего Маузера.
До границы зарослей осталось пятьдесят метров. Тридцать, двадцать… Расстояние показывал дальномер. Жаль, тепловизор сейчас бесполезен, хоть на секунду бы заглянуть внутрь.
Их атаковали на пятнадцати метрах, оба шли, не опуская стволов, готовые стрелять на любой чих. Те особи, что остались в живых и могли передвигаться, высунулись снизу, из-под корней, и атаковали необычным способом, передвигаясь горизонтально на шести конечностях. Или на четырёх, поскольку средняя пара была рудиментарной. И это едва не стоило охотникам жизни. Они-то ведь приготовились стрелять в двуногих, идущих вертикально. Выстрелили оба разом, пуля Антипа ударила твари в задницу, ну, или её аналог, пробила панцирь и расплескала содержимое. Иванов вовсе промахнулся, но тут же поправился, дослав следующий патрон и всадив пулю прямо в морду ползущего насекомого. Этот выстрел был удачным, тварь как раз приподняла ротовой аппарат, видимо, чтобы удобнее атаковать, пуля вошла между жвалами и пролетела через всё тело. Умрёт точно.
А дальше пришлось ретироваться, поскольку твари бежали быстро, и было их куда больше двух. Спасало то, что все они были подстрелены ещё ночью, пробитый в нескольких местах панцирь не способствовал резвости бега. Люди пятились задом и продолжали стрелять. Что характерно, Антип не уступал старшему товарищу в скорости перезарядки, ещё и успевая подхватывать стреляные гильзы.
Когда из снайперки вылетел пятый патрон, Иванов забросил её за спину и выхватил обрез. Подпустил к себе тварь поближе, после чего выстрелил с расстояния в три метра. Успел вовремя, поскольку инсект прыгнул с разбега и даже пролетел половину пути, где и встретился с картечью.
В этот момент достали Антипа, один из крупных тараканов прыгнул вперёд и, поймав его в момент перезарядки, сбил с ног. Туша насекомого придавила парня к земле, когти ухватились за плечи. Иванов прыгнул ему на помощь, но парень уже выхватил шашку и пытался проколоть ей панцирь, упирая острием в головогрудь.
Заряд картечи сбил тварь в сторону, но другая тут же набросилась на Иванова и повалила уже его. Правда, старый милиционер оказался лучше подкован в борьбе, а потому упёрся ногами в панцирь и попытался оттолкнуть тварь назад. Не вышло, но даже то, что удалось отодвинуть жвалы от лица, дало возможность вынуть пистолет из кобуры, упереть его в ротовой аппарат и нажать на спуск. Патроны он не экономил, все десять пуль влетели внутрь панциря, перемолов внутренности и, что более важно, нервные узлы. Противник резко обмяк, если можно так сказать про существо в хитиновом панцире, после чего Иванов сбросил его с себя.
Оглядевшись, он увидел, что воевать больше не с кем. Антип расстрелял последнюю тварь из револьвера. Тяжёлые пули большого калибра разносили тушу в фарш, даже не замечая хитиновой брони. Недоработала эволюция, шашку броня выдерживает, а пулю – нет.
- Дядя Миша, вы как? – спросил Антип, подбирая винтовку и тут же заряжая новый патрон.
- Да… вроде нормально, - отозвался Иванов, оглядывая себя.
Нет, не нормально. На ребре левой ладони он заметил резаную рану, в горячке боя даже боль не почувствовал. А рана глубокая и кровоточит.
- Они не ядовитые? – спросил Иванов, доставая аптечку.
- Не ядовитые, - сообщил Антип, но в голосе слышалось сомнение. – Грязные они, раны от них гноятся сильно, горячка может быть.
- Ну, это поправимо, - отмахнулся Иванов.
- К бабке Ульяне идти надо, - уверенно заявил Антип. – Она заговаривать умеет. Старый Платон Аверин от такого умер. Рана загноилась, а потом и сгорел за два дня.
- Давай сперва дело доделаем, - предложил Иванов. Заражения крови он не боялся, у него в лодке запас антибиотиков такой, что можно отделение солдат вылечить. Он полил рану перекисью, обработал йодом, а потом закрепил марлевую салфетку двумя полосками пластыря. Перчатки надо надевать, так нет, жарко было. Зато теперь рука была бы целой.
Когда с полевой медициной было покончено, Иванов снова зарядил карабин и направился в сторону логова. Ворваться туда в стиле ОМОНа не получилось бы при всём желании, слишком густые заросли. Тут либо ползти в позе рака, либо прорубать ход. Они выбрали второе. Шашка и мачете несколькими размашистыми ударами срезали часть кустов, пролезть будет трудно, но можно хотя бы заглянуть.
Сказать, что увиденное им не понравилось, было бы лукавством. Антип позеленел и не проблевался только потому, что со вчерашнего обеда ничего не ел. Иванову тоже слегка поплохело. Он всякое видел, при нём доставали утопленников, он присутствовал при вскрытии квартиры с разложившимся трупом, видел и убитых с особой жестокостью, да и самому убивать приходилось. Но даже его крепкие нервы оказались не готовы к такому.
Ночью он отстрелялся неплохо, убиты и умерли от ран одиннадцать особей. Часть из них перед смертью прижалась к туше матери. А туша была огромная, полупрозрачная. Бурдюк, наполненный внутренностями, часть из которых, судя по виду, жила своей жизнью. На своих отпрысков она походила только головой, остальное было просто тушей. Внутри что-то перемещалось, виднелся кусок мяса с костью, уже наполовину переваренный. Ближе к задней части имелся яйцеклад, кожистая труба толщиной сантиметров десять, откуда должны были выходить яйца. Новые яйца стояли поодаль, их явно оттаскивали рабочие. И всё это пульсировало, источало слизь и жутко воняло. Если сами тараканы воняли умеренно и выглядели сухими, то королева напоминала гнойную улитку. Несколько отверстий в туше добавляли мерзости, из них выливалось что-то коричневое, иногда вываливались непонятные органы.
Тварь была жива и даже не совсем беззащитна. У неё имелись ноги, которых они не рассмотрели. Шесть полноценных суставчатых ног. Правда, тварь лежала в углублении земли придавив собственные конечности всем весом, а вдобавок её удерживали ветки деревьев. Лишь одной ногой она попыталась дотянуться до врагов, но не смогла. А второй попытки не было, поскольку две пули влетели одновременно под хитиновый воротник, туда, где была гипотетическая шея. Иванов подошёл поближе и выстрелил туда же из обреза. Всё, теперь не оживёт, голова почти отвалилась, хотя тело продолжает вздрагивать, выплёскивать жижу и всё так же вонять.
Они отошли подальше. Дело сделано, остался сбор трофеев. Обычно этот процесс в охоте самый приятный, но тут предстояло немыслимое: подобраться поближе к воняющей куче, отделить голову, а потом ещё тащить её на себе много километров.
Идею подсказал Антип. Он заявил, что тащиться с добычей нет смысла, проще привезти сюда голову. Он зафиксирует результат, а потом выдаст оплату. Иванов признал идею здравой, оставшись караулить добычу, отправил парня в деревню. Сидеть здесь ему не улыбалось, но дорогу он помнил плохо и имел немалый шанс заблудиться. К тому же не факт, что голова послушает пришлого и попрётся в дальние края проверять.