– Я в капсулу учиться! – тут же, как только звёзды прыгнули нам навстречу и экраны стали отображать привычную картинку, воскликнула Киана.
– Я тоже, – кивнул я и, посмотрев вслед убежавшей младшей жене, одна капсула была настроена на неё, пояснил старшей: – У меня до сих пор боевые базы не выучены, пока летим, подниму. Лягу на девять дней, до предела. Скучать не будешь?
Особо я не опасался оставлять жену одну. Чтобы захватить нашу яхту, переделанную в боевой корабль моей собственной конструкции, нужно иметь очень серьёзные глушилки гипера, которых у пиратов просто не могло быть, а те, что были, нас не остановят, так что мы были в полной безопасности. Я был в этом совершенно уверен. К тому же жилой отсек был настолько мал, что взять с собой ещё кого-либо не представлялось возможным. Нам и самим тут было комфортно на грани тесноты.
– У меня есть чем заняться, – улыбнулась Малия.
В последнее время она увлеклась странным, на мой взгляд, делом. Шерстяными нитками вязала детские свитеры, шарфы, носки и перчатки. Она закачала нужную базу и делала это с искренним удовольствием, тратя на это по несколько часов в сутки, и была недовольна, если её прерывали. С собой она набрала порядка тонны шерсти, которую поместила в малый трюм вместе с остальным грузом, так что, я думаю, ей этого хватит на полёт туда и обратно. Хотя обратно она вряд ли будет этим заниматься, к тому времени должен появиться ребёнок.
– Хорошо, мешать мы тебе не будем. Если что, ты знаешь, Петя, корабельный искин, поднимет меня в мгновение ока.
– Я помню.
Сопроводив жену до наших апартаментов, я прошёл в медбокс. Киана уже лежала в капсуле, её хорошо было видно под прозрачной крышкой, и я последовал её примеру. Убрал комбез в шкаф для одежды и лёг в капсулу, что была настроена на меня. Через пару секунд крышка опустилась, и я привычно ушёл в сказочный мир освоения знаний.
Подумав, я поставил время обучения всё же на восемь дней, чтобы оставшиеся сутки до выхода из гипера для первого промежуточного прыжка побыть с Малией. Да чтобы ещё пару часов в боевом тренировочном комплексе побыть, усваивая новые знания и тренируясь. Как-никак у меня стоят три боевых импланта, включая проведённые модификации тела. Пора это всё задействовать.
Выкинуло меня из режима обучения резко, внезапно. Ещё не придя в себя, я увидел красные всполохи сигнальных огней и расслышал рёв тревоги. Что-то явно случилось. Тревога была боевой. Рядом в соседней капсуле застонала Киана, которую тоже резко выкинуло из режима обучения.
– Петя, доклад, – хрипло приказал я корабельному искину.
– …капита… на борту произошла… иверсия… повреждён гипердвигател… – прерываясь, начал тот доклад.
– Чёрт! Что с Малией?! – выскакивая из капсулы, рявкнул я.
Самое плохое, что Петя не отвечал; похрипев динамиками, он умолк, и, похоже, навсегда. Судя по тому, что он успел сообщить, когда боролся с вирусами, а работали против него явно боевые вирусы, на борту была совершена самая настоящая диверсия.
Выбравшись из капсулы, я пошатнулся, чувствовалось, что давление упало процентов на двадцать, это означало, что произошла разгерметизация. Тут же вырубилась гравитация, и я начал взлетать. Махая руками, оттолкнулся ногой от капсулы и поплыл в сторону шкафчиков.
Меня беспокоила мысль о Малии, но то, что она жива, я знал, у меня был доступ к её нейросети, и, судя по показаниям, ей сейчас было очень плохо. Подлетев к шкафу, я схватил оба комбеза, мой пилотский и медика Кианы, бросил ей её, стал быстро одеваться. Это было непросто и со стороны напоминало борьбу с одеждой.
– Что с Малией? – спросила Киана. – Что вообще произошло?
– Не знаю, – ответил я, надевая обувь и нетерпеливо наблюдая, как она застёгивается, подгоняется по ноге и сращивается с комбезом. – Петя, перед тем как умолкнуть, успел сообщить о диверсии на борту. Похоже, повреждён гипердвижок и нас выбросило в открытый космос. Малия себя плохо чувствует, все показатели нейросети подскочили. На пределе работает автодоктор нейросети и аптечка комбинезона.
– Рожает?
– Да, я тоже так думаю, показатели совпадают.
– Так она через неделю должна родить, ты же сам срок сообщил.
– При подобном происшествии и мужчина родит, не то что женщина… Ты готова?
– Да.
– Герметизируй комбез, и выходим. Пройди в рубку и осмотри показания на экранах. Управлять ты не умеешь, но понять, что выдают приборы, сможешь. Сообщи мне, а то к управлению нет доступа.
– Сделаю, – кивнула Киана и, загерметизировав комбез, как и я, следом за мной вылетела из медбокса и сразу направилась к рубке, а я свернул к спальне.
Малия обнаружилась висевшей неподвижно над нашей кроватью. С диагнозом я не ошибся: пребывая без сознания, моя старшая жена рожала.
Подхватив Малию за руку, я потащил её в операционный бокс, отталкиваясь от стен, там раздел и уложил в операционную капсулу. В это время освещение заморгало, что означало некоторые проблемы с энергией. Мне это не понравилось, но дело я закончил: закрыл крышку капсулы и стал дистанционно настраивать кибердоктора. Так было быстрее, чем вручную.
То, что с отключением питания капсула может встать, я не опасался, в ней был встроенный источник питания, которого хватит на два десятка подобных операций. Поэтому я сразу перевёл её на внутреннее питание, остережёмся на всякий случай.
Естественно, у капсулы я не остался, так как мог управлять ею и контролировать операцию из любой точки на корабле, поэтому, активировав герметизацию бокса, прошёл шлюзование, выбравшись в коридор, и поспешил в рубку. У входа в неё, столкнувшись с Кианой, быстро спросил:
– Ну что там?
– Белый фон на всех экранах, кроме одного, там то появляются, то пропадают показания реактора, и они завышены.
– Фу-у-у, – с некоторым облегчением вздохнул я. – Значит, просто обнуление памяти всех трёх искинов, я уж думал, их уничтожили. А диаграмма реактора – это, видимо, резервного, основные, похоже, пострадали вместе с гипердвижком. Работает сейчас только резервный.
– Что делать? – испуганно спросила Киана.
– С Малией всё в порядке, роды идут нормально. Иди в бокс, поможешь ей перебраться в реаниматор и позаботишься о ребёнке, а я проведу диагностику повреждений, начну с реактора. При отсутствии управления он может пойти в разнос, нужно сбросить пик переизбытка энергии… Чёрт, оба ремонтника не отзываются… Всё, иди. Ах да, пелёнки и остальное для ребёнка в шкафу бокса под номером шесть.
– Хорошо! – крикнула Киана и «убежала» в медбокс.
Всё, пусть там будет, пока я пытаюсь понять, что вообще произошло.
Быстро заглянув в рубку и окинув взглядом все экраны, я на миг задержался на показаниях одного активного монитора и полетел в нос крейсера-яхты.
На нашем корабле было три реактора. Все с приставкой «био». Два основных находились в реакторном отсеке, соседнем с гипердвижком, и один запасной в носу рядом со второй дополнительной частью гипердвижка. Я их назвал «блоками А», так они и проходили по всем документам и проектам.
Атмосфера была, но я не спешил переводить комбез из режима скафандра. Нужно остеречься, пока я не пойму, что происходит.
Добравшись до резервного реактора, я откинул защитный кожух, открыв пульт управления, и стал вводить новые установки, а то последний приказ Пети, похоже, был увеличить подачу питания на маневровые двигатели, чтобы остановить крейсер. Судя по диаграммам на маленьком экранчике, питание всё ещё шло. По идее, без контроля искина питание на движки должно было сброситься, но, видимо, произошёл сбой.
Я задал команду не прекращать питание движков, указав уровень, который переходить нельзя, – так торможение замедлится, но зато реактор не пойдёт в разнос. Сейчас питание на движки шло по минимуму, чтобы ход сбрасывался, но нас не закрутило. Это было вполне возможно. Кроме этого я настроил управление реактором на дистанционное с нейросетью. Когда закончил, то узнал, что у меня благополучно родился сын и с матерью и ребёнком всё было в порядке.
– И на хрена я дал себя уговорить? – покачав головой, пробормотал я и поспешил в рубку.
Сейчас Киана должна помочь Малии перебраться в капсулу реаниматора, так её восстановление пройдёт быстрее.
По пути между носом и рубкой я почувствовал, что меня прижимает к полу, – похоже, не восстановилась гравитация, это означало, что корабль начало крутить вокруг своей оси. Мгновенно дистанционно отрезав подачу энергии на движки, я вздохнул свободнее – гравитация не успела подняться высоко, иначе нас бы расплющило.
Плюхнувшись в кресло капитана, я вытащил из пульта шнур нейроразъёма и воткнул его во вход на кисти. Всё подтвердилось, искины были полностью обнулены. Конечно, можно за пару месяцев, используя нужные программы, вернуть часть затёртой памяти и узнать, что тут происходило, но мне требовалось взять под контроль хотя бы часть корабельного оборудования.
Искины – штуки хитрые, но могут работать и без личности, как компы. Так их не используют, слишком глупо и расточительно, это как попросить супернавороченный земной компьютер рассчитать 2 + 2, но у меня просто не было другого выхода. Да и отсутствовали с собой необходимые установочные программы, то есть личности искинов. Единственное, что я мог, – это быстро написать, как неплохой программист, несколько программ, чтобы хотя бы взять под контроль внешние камеры и радар, чтобы просто оглядеться. Мало ли, вдруг к нам кто подходит? Сделать мы ничего не сможем, но хоть будем знать, что происходит снаружи. Может, мы на приличной скорости летим к какой-нибудь планете, не зря же Петя перед своей гибелью отдал приказ пустить всю мощность на передние движки. Да и систему жизнеобеспечения требуется взять под свой контроль – после того, как искины вырубились, она, соответственно, тоже перестала работать. Контролировать-то её некому, вот она штатно и сработала. Хорошо, что основной модуль системы жизнеобеспечения находится в жилом модуле и не пострадал вместе с тем оборудованием, что располагалось на корме.