– Как только вы увидите программы других, вы поймете, что я прав.
Хелена промолчала. Она уже видела чужие программы. И в глубине души она думала так же, как и он.
– В любом случае, – продолжил Адамек, – вы, безусловно, достаточно хороши, чтобы пропустить общепринятый испытательный срок. Мы находимся в состоянии войны и не можем позволить себе впустую растрачивать ресурсы. Я вызвал вас потому, что в дальнейшем хочу задействовать вас в проекте первостепенной важности. Об этом проекте вы не должны говорить ни с кем, кроме меня и непосредственных участников, вы не должны даже упоминать название этого проекта в разговорах с посторонними лицами.
– Но я и так не должна этого делать, – сказала Хелена. – Я подписала обязательство по неразглашению конфиденциальной и секретной информации.
– В этом проекте обязательства о неразглашении тайны расширяются. Они распространяются не только на посторонних, но и на других сотрудников НСА.
Хелена нерешительно кивнула:
– Я понимаю.
– Уверен, что это так, – произнес он. – Итак, отныне все строго засекречено. Ясно?
– Да.
– Кодовое название проекта – «Летучий песок». Какие ассоциации вызывает у вас это название?
Хелена пожала плечами.
– Летучий песок?.. – Она задумалась. – Пустыня, – нерешительно сказала она. – Песок в коробке передач. Лежат брошенные машины, утопающие в песке.
Она видела это на фотографиях, которые когда-то показывал дядя Зигмунд, и вдруг это пришло ей в голову.
– Точно. – Адамек казался в высшей степени довольным. – Песок в коробке передач – это именно то, о чем идет речь. Мы находимся в состоянии войны с Англией, тяжелым противником. Чтобы одержать победу, мы должны помешать англичанам сравняться с нами в отношении имеющейся в их распоряжении боевой техники. Например, в настоящее время около четырех немецких бомбардировщиков приходится на один английский, и в наших жизненно важных интересах сохранить это превосходство. Проблема заключается в том, что у британцев есть мощные союзники, прежде всего это Соединенные Штаты, которые, насколько нам известно, уже начали поставлять в Англию самолеты, оружие и боеприпасы – тайно и в обход Конгресса, потому что действующие законы вообще-то запрещают Рузвельту это делать.
– Я понимаю, – сказала Хелена, хотя на самом деле не понимала, к чему все это могло привести.
– Конечно, американский президент не станет этому препятствовать; он уже собирается просто изменить соответствующие законы. Возможно, он найдет способ убедить американский народ в том, что США должны вмешаться в войну. Но даже если он только снабжает Англию оружием, Америка с ее производственными мощностями представляет для нас проблему. Именно здесь должен вступить в работу проект «Летучий песок». Мы хотим позаботиться о том, чтобы на американских заводах остановились шестеренки. Или чтобы они производили брак. Чтобы оружие, которое они производят, не стреляло. Чтобы самолеты, которые они строят, не летали, корабли не плавали, а бомбы не…
– Манипулируя компьютерами, которые управляют их оборудованием! – вырвалось у Хелены, когда ей наконец стал ясен смысл всего сказанного.
Адамек улыбнулся.
– Точно. И не вызывая у них никаких подозрений.
– Это сложно. – Ее мысли начали разбегаться. – Для этого нужно хорошо знать программы, которые они используют, чтобы найти возможность в них вклиниться…
– Нам известны эти программы. Большинство американских компаний используют оборудование немецких компаний или оборудование, произведенное по немецким образцам. Наши патенты больше не действуют.
Хелена кивнула:
– Тогда должно получиться. Только как мы поместим измененные программы в оборудование?
– Это сделают агенты на местах. Мы не имеем к этому отношения.
– Хорошо.
Мужчина в инвалидном кресле наклонился вперед.
– Похоже, что эта задача вас заинтересовала. Или я ошибаюсь? И вы предпочли бы дальше нести службу обличителя? Готовить отчеты для диспетчерской?
Хелена резко покачала головой.
– Нет-нет. Проект меня очень заинтересовал.
– Я так и думал. – Он взял трубку рабочего телефона, набрал номер: – Герр Мёллер? Я сейчас пришлю ценное подкрепление для вашей рабочей группы…
В ночь на субботу, 17 августа 1940 года, английские самолеты подвергли бомбардировке центр города Веймара, несмотря на мощную противовоздушную оборону. На следующий день от телефона к телефону доносились новости о том, что при этом пострадал садовый домик, который некогда принадлежал лучшему из поэтов Иоганну Вольфгангу фон Гете, и Хелена была одной из тех, кто затем отправился к реке Ильм, чтобы оценить нанесенный ущерб.
Смотреть было особенно не на что. Любопытная толпа теснилась у забора, которым полиция оцепила территорию вокруг исторического здания, и увидеть можно было только то, что ремонтные работы уже начались.
– Крыша, – услышала Хелена чей-то голос. – Крыша повреждена. Вот почему они натянули на нее брезент.
Когда она взглянула на свой телефон, то увидела, что могла и не приезжать, – в новостном потоке уже мелькали кадры ремонтных работ. Кто-то из Государственной высшей школы строительного искусства в Веймаре сожалел, что удар пришелся на «прообраз немецкого жилого дома», за что получил десятки гневных комментариев, может, он подумает о людях, находившихся во временном госпитале, который тоже был поражен бомбами?
И пока она шагала, уткнувшись взглядом в свой телефон, она чуть не врезалась в мужчину, делающего то же самое, и этим мужчиной оказался не кто иной, как доктор Данцер.
– Здравствуйте, герр доктор, – сказала Хелена, протягивая ему руку в знак приветствия.
Он озадаченно посмотрел на нее.
– Извините, я чуть не… ах, разве вы не дочь доктора Боденкампа? Хелена, не так ли?
– Да, – ответила она.
Он просиял.
– Боже мой, так много времени прошло с тех пор, как я видел вас в последний раз. Тогда вы были такой маленькой… – Он сделал жест рукой на высоте бедра: такой маленькой тогда она уж точно не была. – Как ваши дела? Чем же вы сейчас занимаетесь?
– Хорошо, – сказала Хелена. – Я теперь тоже работаю в НСА. Так же, как и вы.
Вся его снисходительная приветливость мгновенно улетучилась.
– Я? Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Управление национальной безопасности, – повторила Хелена. – Недавно я видела, как вы входили в здание через погрузочную платформу.
– Должно быть, вы меня с кем-то перепутали, – холодно возразил он. Он нервно огляделся, затем произнес: – Прошу прощения, мне пора идти. Срочные дела, понимаете ли.
С этими словами он развернулся и удалился твердой походкой.
Хелена растерянно смотрела ему вслед. Казалось, его белая шевелюра развевалась как флаг на ветру. Что же это могло означать? Внешность у доктора Данцера была настолько запоминающейся, что спутать его с кем-то еще было практически невозможно.
Дома, за обедом, она рассказала об этой встрече в надежде получить объяснение странному поведению исследователя мозга, но ее отец лишь немногословно ответил:
– Пожалуй, будет лучше, если ты не станешь проявлять излишнее любопытство в этом вопросе.
Хелена вовсе не стала проявлять особого любопытства, поскольку ее работа требовала от нее погружения в глубины огромных программ управления, блуждания по архитектуре последовательных процессов и проникновения во взаимодействие и логику обращений, и всем этим она была настолько поглощена, что едва замечала, как проходили недели и месяцы.
Немецкие военно-воздушные силы нанесли удар по Англии, но потерпели неудачу в намерении уничтожить Королевские военно-воздушные силы, поэтому запланированное вторжение на Британские острова не могло состояться. Несмотря на величайшую нужду, изолированные и голодные, англичане отказались капитулировать.
Хелена узнавала об этом мимоходом. Она проводила дни, склонившись над огромными схемами и графиками, всегда в поисках места, где можно было бы скрыть свои наработки, чтобы они остались незамеченными другими программистками.
Первые программы проекта «Летучий песок» уже использовались. Адамек показал ей сообщение из газеты «Нью-Йорк таймс» о том, что многие пилоты Королевских ВВС теперь отказывались садиться в самолеты американского производства из-за множества неисправностей этих машин.
Но на этом ее работа не закончилась – наоборот. Постепенно стало понятно, в чем дело, и проект «Летучий песок» превратился в отдельную, секретную, необъявленную войну между ней и американскими программистками. Немецкие агенты постоянно доставали новые версии программ, которые следовало проанализировать и снова повредить, – гонка на время.
Вскоре использование агентов для похищения программ, а также скрытного внедрения измененных программ затруднилось, а затем и вовсе стало невозможным, – американская контрразведка выяснила, как это происходит. Но Кирст и люди из технической службы также нашли решение проблемы: специально для этого в защищенном подвале был установлен полностью изолированный от внутренней сети компьютер, который был подключен к глобальной сети через так называемое «скрытое соединение», и отныне здесь будет рабочее место Хелены.
Хелена хотела узнать, что это значит, и Кирст приложил все усилия, чтобы объяснить ей, но все, что он говорил, звучало как понятная одним мужчинам техника, так что вскоре она сдалась и просто кивала, пока он не закончил. В любом случае, это устройство позволяло через глобальную сеть подключаться напрямую к компьютеру в Америке, причем так, словно вы работали с компьютером не через глобальную сеть, а напрямую.
– Вот почему оно называется скрытым, – пояснил Кирст. – Потому что мы осуществляем соединение через целую цепочку взаимосвязанных компьютеров так, чтобы этого нельзя было заметить.
– А почему я не могу сделать это через компьютер в моем кабинете? – хотела узнать Хелена.