– Это на твой взгляд. Интересно, что на это скажет доктор Моль.
– Доктор Моль говорит, что так может быть. Ведь тело и психика взаимодействуют между собой различными способами. А я все-таки беспокоюсь о тебе.
– Не нужно, спасибо.
Она поглядела на него поверх своего заостренного крючковатого носа.
– Ойген, тебе двадцать восемь лет. Твой отец в этом возрасте был уже одним из самых известных пилотов в мире. А у других мужчин в таком возрасте иногда уже бывают десятилетние сыновья.
– Но я не другие мужчины.
– Знаю. Но ты же вообще мужчина?
Он сделал глубокий вдох, чтобы не сказать ничего необдуманного.
– Спасибо за вопрос, но могу тебя успокоить. Все так, как и должно быть. Просто меня не тянет к браку. Так же, как и моего отца тянуло не к браку, а на войну. Он зачал сына и предпочел быть застреленным на войне, а не возвращаться к своей семье.
– Отвратительно слышать от тебя такое. – Неудивительно, что она начала демонстративно тереть рукой в области сердца. – Абсолютно отвратительно. Твой отец был героем. Герой не уклоняется ни от зова Отечества, ни от брака.
– Великие мужчины не женятся. Был женат Иисус? Нет. Был женат Ньютон? Нет. А Гитлер – женат? Тоже нет.
Его мать пренебрежительно фыркнула:
– Фюрер жертвует собой целиком и полностью ради нашего народа. У него нет времени жениться.
– Вот видишь? – произнес Ойген Леттке, рассчитывавший именно на такой ответ. – То же самое делаю и я.
На мгновение она закрыла лицо руками.
– Ойген! Чепуха, и ты это прекрасно знаешь. Мне жаль твои генетические задатки. Ты такой видный мужчина, арийский мужчина, как с картинки – грех, если ты не станешь мужем. Чистокровной немецкой женщины, разумеется. – Она положила руки на стол и медленно выводила по нему фигуры. – Кроме того… сейчас война. Многие мужчины погибают на фронте. Даже если скоро наступит победа, женщин будет больше. У тебя есть возможность выбирать! Почему бы не воспользоваться ею?
Леттке схватил кофейную чашку и сделал глоток, чтобы не отвечать, размышляя при этом, не настало ли время подыскать себе отдельную квартиру. Пустых квартир, в конце концов, теперь тоже довольно много, по аналогичным причинам.
Но… жениться? Неужели его должно беспокоить то, что случится с его якобы столь замечательными арийскими генетическими задатками? Если они так важны для провидения, то пусть оно об этом и позаботится!
Например, пошлет ему неотразимую женщину, которая изменит его мнение по отношению к браку.
Не такое уж непосильное требование, не так ли?
– Я об этом подумаю, – наконец сказал он, чтобы снова воцарился мир. – Но только в том случае, если ты запишешься на прием к доктору Молю.
Хелена проснулась счастливой. Она лежала в объятиях Артура, и все было хорошо.
Только… что-то было не так, как обычно. Отличалось от тех случаев, когда она просыпалась в его объятиях.
Когда она отыскала свои наручные часы и взглянула на них, то поняла, в чем дело: было уже семь часов утра!
– О нет.
Она вскочила, напугав Артура, и он, совсем сонный, тут же попытался снова заключить ее в свои объятия.
– Нет! Артур! Мне нужно идти!
Почему все хорошее всегда плохо заканчивается? Они переспали не предохраняясь несколько раз. И она впервые осталась на ночь, непреднамеренно. Возникнут вопросы. Ей придется лгать, следить за словами, чтобы не запутаться в противоречиях, – а главное, ей следовало поторопиться!
Она поспешно оделась, подарила Артуру мимолетный прощальный поцелуй, пообещав вернуться, и спустилась по лестнице.
Что, если она забеременела?
Решила, что сейчас не станет об этом думать.
Когда она вошла в дом, Мари находилась на кухне, замешивала тесто, сильно пахнущее дрожжами.
– Я проспала, – призналась Хелена.
– Знаю, – с беспокойством ответила подруга. – Отто несколько раз был внизу и стучал вам палкой, но вы не отвечали. А подняться он не решился.
Хелена почувствовала, как покраснела.
– Видимо, мы полностью отключились.
– Похоже на то. В любом случае тебе следует подыскать хорошую отговорку, прежде чем отправляться домой.
– Да. Видимо, следует.
– Твоя мама звонила вчера несколько раз. В конце концов я ответила…
– Но не надо было!
Мари пожала плечами.
– Я подумала, что-то могло произойти, раз она звонила несколько раз. Но она только хотела узнать, здесь ли ты, и я ответила – нет, тебя здесь нет.
Теперь еще и это. Хелена опустилась на кухонную скамью. Что теперь? В конце концов что-то рассказать ей придется. Что-то, что звучало бы правдоподобно и не подвергало опасности Мари с Отто.
На мгновение у нее возникла идея сказать, что у нее роман с коллегой из ведомства. С женатым коллегой. Чтобы шокировать их – и чтобы они не упрашивали привести его познакомиться.
Но потом у нее появилась другая идея. Она взглянула на Мари и спросила:
– Можешь дать мне глоток вашего самогона?
Через пять минут она ехала на велосипеде в сторону Веймара, радуясь, что не идет дождь, и радуясь ветру, который подгонял ее сзади.
И, конечно же, ее мать стояла в прихожей, как будто прождала ее всю ночь.
– Хелена! – театрально воскликнула она. – Ради всего святого, где ты была? Всю ночь!
– Я и не знала, что девичники могут так… выходить за рамки, – сказала Хелена нарочито невнятным голосом. – Меня пригласила коллега, она выходит замуж в выходные. Было славно и… и в два счета наступила полночь… а потом я, должно быть, заснула…
Мать подошла поближе, принюхалась и в ужасе отшатнулась.
– В самом деле! От тебя разит, как от ходячего ликеро-водочного завода!
Хелена захихикала:
– Не удивляюсь.
Она не только выпила самогона Отто, но и нанесла его за уши, на шею и на другие места, куда обычно наносила духи. Запах должен быть заметным.
– Значит, ты приглашена в выходные на свадьбу?
Хелена покачала головой, намеренно сильнее, чем обычно.
– Нет. Свадьба пройдет в узком семейном кругу. К тому же где-то на Боденском озере.
Казалось, ее мать решила, что лучше всего сделать хорошую мину при плохой игре.
– Ну ладно, – сказала она. – Но почему ты постоянно уходишь и не берешь с собой телефон?
– Батарея разрядилась. Я подключила его к зарядному устройству.
– Как такое может быть, что батарея постоянно разряжена? Твой телефон целыми днями лежит выключенный у сторожа!
– Ой, – вызывающе ответила Хелена. – Да просто ты избалована своим телефоном от «Сименс». Но у меня-то «Фотель». А он, вообще-то, дешевый.
– Хм, – протянула мать и выглядела немного убежденной.
– А что было такого срочного, – быстро спросила Хелена, приготовившись к ответу, что звонил Лудольф.
Мать вздохнула.
– Ах, я же взяла два билета на концерт в выходные. А вчера вечером позвонили и попросили отца выступить на партийном мероприятии в Лейпциге, а оно, конечно же, состоится в субботу вечером. Не мог же он отказаться. Так что внезапно освободился билет, хотела спросить, не хочешь ли ты составить мне компанию.
– Концерт в городском концертном зале?
Мать махнула рукой.
– Теперь уже слишком поздно. Срок возврата истекал вчера, а раз я до тебя не дозвонилась, то сдала билет. Концерт пользуется повышенным спросом – вряд ли останется свободное место.
– Ничего, – ответила Хелена. – Я все равно не хочу туда идти.
– Многое упустишь, – неодобрительно предрекла мать. – Там будут выступать первоклассные музыканты и знаменитый дирижер.
– Допустим. Но стулья в городском концертном зале – настоящая пытка.
Мать вздохнула, но ничего не ответила, поскольку знала, что это правда.
– Как бы то ни было, – сказала она наконец, – считаю правильным, если ты будешь брать с собой телефон, когда уходишь вечером. Для таких случаев, как этот.
Хелена уже собиралась сказать «да-да», как делала всегда, но внезапная раскаленная ярость заставила ее обернуться и фыркнуть:
– А мне было бы очень приятно, если ты перестанешь контролировать мою жизнь. Я уже совершеннолетняя, если ты не заметила. Взрослая женщина!
Лицо матери осталось неподвижным как камень.
– Немецкая женщина, – холодно возразила она, – становится взрослой только тогда, когда выходит замуж и рожает первого ребенка.
Ага, кто знает, – пронеслось в голове у Хелены. – С ребенком вполне уже могло получиться. Но сказала только:
– Пойду приму душ. А потом на работу.
– Да, было бы неплохо, – последовал недовольный комментарий матери.
Наверху, в своей комнате, она сняла телефон с зарядного устройства. Нужно позвонить в ведомство и сообщить, что она проспала и будет чуть позже.
Включив его, увидела сообщение от Лудольфа.
Дорогая Хелена,
надеюсь, мой цветочный привет приподнял Вам настроение. К сожалению, срочные обстоятельства не позволят мне звонить по телефону до конца следующей недели. Позволю себе позвонить, как только появится возможность.
Хелена опустила телефон, внезапно почувствовав себя так, будто она и в самом деле веселилась всю ночь напролет. Ей вдруг стало так же плохо.
Но тут кое-что пришло на ум – что это за странная сигнатура под подписью Лудольфа? Она подняла телефон, повторно перечитала сообщение.
VI-D-F/AA
Она не знала, что это значит.
Но знала, что где-то это уже видела.
Хелена отложила расследование на несколько дней. Очевидно, Лудольф отправил сообщение со служебного телефона и не подумал, что автоматически появится сигнатура. Или, может, он об этом и подумал, но не увидел проблемы. Или хотел тем самым произвести на нее впечатление? Трудно сказать.
В четверг утром у нее наконец хватило смелости запросить организационный план Главного управления имперской безопасности. Она сделала это с колотящимся сердцем и влажными от волнения руками, потому что этот организационный план считался