конфиденциальным, и для нее это означало, что она может ознакомиться с ним, только получив на то специальное распоряжение.
В остальном это было делом всего нескольких минут: VI управление – служба безопасности за границей, возглавляемая бригаденфюрером СС Вальтером Шелленбергом. Отдел VI-D занимался Западом, в частности англо-американской сферой влияния, во главе него стоял штурмбаннфюрер СС Теодор Пеффген.
И, наконец, подотдел F/AA занимался руководством иностранными агентами, и его возглавлял оберштурмбаннфюрер СС Лудольф фон Аргенслебен.
У него более высокий ранг, чем у его начальника? Странно – впрочем, необязательно что-то исключительное; в организационном плане РСХА обнаруживались подобные странные расстановки.
Но – руководство иностранными агентами? После всего, что она узнала, это означало, что он руководит немецкими агентами, действующими за границей под фальшивыми именами, добывающими информацию, которая может оказать решающее влияние на исход войны для рейха. Что объясняло длительные периоды, когда Лудольф не выходил на связь.
Однако это также означало, что если планы по созданию атомной бомбы действительно важны, то выйти на их след – его задача!
Хелена провела влажными ладонями по ткани платья. Что это значит? Что они вместе с Леттке соревновались с Лудольфом? Возможно, из-за нее у него возникнут проблемы. Возможно, ей больше никогда не придется его видеть. Возможно, это может стоить ему головы: иной раз в СС царили грубые нравы.
Она испугалась собственных мыслей. Нехорошо желать кому-то смерти. С другой стороны, вот-вот наступит Рождество, и Лудольф, несомненно, воспользуется моментом, чтобы попытаться еще больше сблизиться с семьей Боденкамп.
Вероятно, это событие помешает ему. Надежда умирает последней.
В пятницу днем Адамек пригласил круг приближенных к себе в кабинет. Срочно.
Кроме того, на столе стояли бокалы, а в охлаждающем аппарате – бутылка шампанского.
– Есть что праздновать? – поинтересовался Добришовский.
– Неужели вы думаете, они стоят здесь просто так? – ответил вопросом на вопрос Адамек.
В этот момент у Ойгена Леттке закралось подозрение – это может иметь отношение к тем документам.
Так оно и было.
– Господа, – произнес начальник, когда все собрались, – сегодня мы здесь, чтобы отпраздновать большой успех, которым мы обязаны коллеге Леттке. На прошлой неделе ему удалось извлечь из американского компьютера планы, указывающие на то, что враг планирует создать бомбу, основанную на принципе ядерного деления, обнаруженном немецким физиком Отто Ганом. Все ведущие физики согласны, что такая бомба может обладать огромной разрушительной силой. Одна-единственная бомба способна уничтожить целый город.
Все удивились. Одна-единственная? Трудно себе представить. Но если это так, то такое оружие окажет решающее влияние на исход войны. Как он вообще догадался искать нечто подобное?
Леттке только многозначительно улыбнулся.
– Я передал обнаруженные документы в соответствующие органы, – продолжил Адамек. – И, ввиду исключительности ситуации, люди в Берлине быстро отреагировали. Коллега Леттке, чуть больше часа назад мне пришло электронное письмо из рейхсканцелярии: сам фюрер хочет с вами познакомиться.
«Теперь еще и это», – пронеслось в голове Леттке, когда остальные ему рукоплескали.
Адамек пододвинул через стол записку с номером бронирования места на поезде Рейхсбана.
– Выезжаете завтра утром. Встреча будет в течение дня, а возможно, даже вечером. На всякий случай для вас зарезервировали номер в гостинице «Кайзерхоф».
51
Так на следующее утро в начале седьмого Ойген Леттке садился на поезд до Берлина.
По дороге он еще раз перечитал электронное письмо, которое ему отправили прямо из рейхсканцелярии вскоре после небольшого торжества у Адамека. По прибытии ему следовало сперва отправиться в гостиницу, где для него уже приготовлен номер, а затем, приняв освежающий душ, к двенадцати часам явиться в рейхсканцелярию. Далее следовали указания по поводу встречи с фюрером и рейхсканцлером: не курить как минимум за три часа до встречи, предоставить фюреру инициативу рукопожатия, не брать с собой никаких звукозаписывающих устройств и тому подобное. Кроме того, следовало оставить при входе выключенный телефон и приготовиться к досмотру на наличие оружия.
Леттке прочитал письмо еще несколько раз, просто из-за нервозности. Он встретится с Гитлером! Именно он! Он до сих пор не мог в это поверить. Может быть, и хорошо, что все произошло так стремительно и у него было мало времени на раздумья…
Когда он вошел в «Кайзерхоф», ему казалось, словно ситуация с Цецилией произошла только вчера, а не несколько месяцев назад. Не потому ли он ощутил, словно крепкая резинка обвивается вокруг его груди, мешая дышать?
Обычная нервозность, сказал он себе. В конце концов, встретиться с самим фюрером лично – не шутка!
Подошел к стойке регистрации, назвал свое имя, и стройная светловолосая дама за стойкой была уже в курсе.
– Доброе утро, герр Леттке. Нам сообщили о вашем прибытии, и ваш номер уже готов, – сказала она, протягивая ему ключ с тяжелым позолоченным брелоком.
Это был ключ от номера 202.
Леттке почувствовал нервную дрожь в животе.
– Может быть, у вас есть другой номер? – спросил он.
Она широко распахнула глаза.
– Но… это один из наших лучших номеров!
Что ему оставалось ответить? Не мог же он сказать, что бывал здесь раньше и у него остались плохие впечатления; то, что он никогда не останавливался в гостинице «Кайзерхоф», легко поддавалось проверке.
– Ладно, – покорно ответил он. – Нет проблем.
– Я могу проверить по компьютеру, есть ли у нас другие номера, – предложила она.
Он кивнул.
– Очень любезно с вашей стороны.
Она подошла к компьютеру, монитор которого был встроен в массивный корпус из вишневого дерева, судя по его вытянутой форме – достаточно старая модель.
– Мне очень жаль, – сказала она, нажав несколько клавиш и изучив изображение на мониторе, скептически нахмурив брови. – Остальные номера либо заняты, либо в них сейчас проводится уборка. Мне сказали, что номер вам нужен незамедлительно?
Леттке заметил, что размахивает руками, боясь привлечь излишнее внимание.
– Все в порядке. Забудьте. Я беру номер. Все хорошо.
На ее губах появилась притворная улыбка.
– По воскресеньям завтрак с семи до одиннадцати. Если захотите позавтракать в другое время, позвоните на кухню. Номер указан на телефоне в комнате.
Затем она сделала знак одному из посыльных, тот подхватил чемодан Леттке и отправился с ним на второй этаж.
Некоторые вещи, думал Леттке, в то время как лифт со скрипом и скрежетом поднимался наверх, либо невероятных масштабов совпадения, либо происки провидения.
В двенадцать часов он, только что принявший душ и одетый в свой лучший костюм, прибыл в Новую рейхсканцелярию. Путь был недолгий: гостиница находилась всего в нескольких шагах.
Вернуться в номер, где он застал Цецилию врасплох, оказалось глубоко волнующим переживанием. Возможно, подумал он, это совпадение следует воспринимать как знак, раз оно случилось именно в такой день. На протяжении многих лет он думал только о себе и собственном благополучии, о своей похоти и собственной страсти, и, не считая тех или иных захватывающих приключений, в его жизни в основном царила тишина. Но теперь, в случае с американскими планами по созданию бомбы, он впервые поставил на первое место благополучие своего народа – и все пришло в движение в мгновение ока!
Обстоятельство, о котором следовало поразмыслить.
Рейхсканцелярия – чрезвычайно монументальное сооружение, построенное с учетом будущего величия Германского рейха и, несомненно, полностью ему соответствовавшее. Фасад протяженностью около полукилометра представлял собой почти бесконечный ряд похожих на амбразуры окон, возвышавшихся над прохожими, пока наконец не появлялся вход: четыре монументальные граненые колонны, держащие имперского орла, а перед ними стояли на страже двое часовых-эсэсовцев. И высоко над всем этим развевались на ветру флаги со свастикой.
Внутри, как раз когда начинаешь чувствовать себя заблудившимся муравьем, появлялись указатели. Он попал в приемную, где знали о его приходе и что он лично встречается с фюрером.
– Встреча запланирована на сегодня, – пояснила ему пожилая дама с аккуратно уложенными вокруг головы волосами, – но, когда именно она состоится, сказать заранее невозможно. Фюрер вызовет вас, когда у него появится время для встречи с вами. До тех пор придется подождать.
– Хорошо, – покорно ответил Ойген Леттке. Фюрер, прикажи – мы последуем!
Дама провела его в удивительно просторную комнату ожидания с мраморными стенами и мраморным полом, где на бесчисленных стульях, креслах и диванах, что не менее удивительно, уже располагалось много других ожидающих. Они сидели или стояли группами: тут группа солдат в форме, там небольшая группа женщин в национальных одеждах, здесь мужчины в костюмах, которые единственные не прервали свой разговор, чтобы с любопытством рассмотреть его, когда он вошел. Но кто-то сидел и один; некоторые из таких одиночек изучали свои документы или – до сих пор не было необходимости сдавать телефон – сосредоточенно что-то набирали на своих устройствах.
Ойген Леттке последовал их примеру. Отыскал себе кресло подальше от других и принялся ждать. Документов, которые он мог бы перечитать, у него с собой не было, и писать электронные письма некому, да и к тому же нажимать крошечные кнопки на телефоне ему весьма утомительно, поэтому он просто сидел, глядя перед собой, и размышлял. Ему было над чем поразмыслить.
Время шло. Сначала он смотрел на часы каждые пять минут, потом каждые десять, и в какой-то момент между двумя брошенными на часы взглядами прошло больше часа. Люди приходили и уходили, некоторые потому, что их вызывали, некоторые молча, другие после разговора шепотом с одной из дам в приемной.