Думаю, я бы упала в обморок, если бы Николай вел себя так со мной. Мои яичники этого не переживут.
Я оглядываюсь через плечо и, увидев мужчину, от которого у меня намокают трусики, теряю нить разговора, пока Алек не говорит:
— Насчет этой субботы, я не буду таскать ничьи сумки.
— Такой джентльмен, — рассеянно бормочу я. — Я в обморок упаду, если ты будешь продолжать в том же духе.
Когда я смотрю на Алека, выражение его лица почти безжизненное. Чувство страха пробегает рябью по моей спине.
— На всякий случай, если есть какое-либо недопонимание, мне на тебя насрать. Я иду ради Миши.
Когда официант приносит еду, Армани встает и жестом предлагает Алеку поменяться с ним местами.
Благодарю Бога за маленькие милости. Может, я и не полностью доверяю Армани, но он хотя бы не выглядит таким психом, как Алек.
Когда официант ставит передо мной тарелку с кальмарами, Армани крадет кусочек.
Пытаясь быть вежливой хотя бы с одним из друзей Миши, я улыбаюсь Армани.
— Угощайся.
Не знаю, что происходит, но в следующую секунду Аврора шепчет:
— Армани не в ее вкусе. Расслабься.
Я смеюсь и качаю головой.
— Да, он слишком молод для меня.
Алек наклоняется вперед и смотрит на меня.
— Армани старше тебя, женщина.
Иисус, помоги мне справиться с этим мужчиной.
— Во-первых, прекрати называть меня женщиной. У меня есть имя. Во-вторых, он слишком молод, по крайней мере, лет на десять, — огрызаюсь я на Алека. Чтобы донести свою мысль, я указываю туда, где сидит Николай. — Именно такой мужчина меня интересует.
Миша бросает на меня взгляд.
— Я думал, ты его ненавидишь.
— Не-а, это отношения любви и ненависти. — Я отправляю в рот кусочек кальмара и ем, хотя предпочла бы оказаться где-нибудь еще, а не за этим столом.
— А Николай знает, что у него с тобой отношения? — Спрашивает Алек язвительным тоном.
Мудак. Серьезно, от этого парня у меня мурашки по коже.
Миша вздыхает, и Алек пожимает плечами:
— Я просто задаю вопрос.
— Я не говорила, что мы встречаемся, — бормочу я, нанизывая вилкой очередной кусочек кальмара.
— Интересный факт, — говорит Армани. — Ты знала, что Николай был женат?
Все мысли в моем мозгу внезапно останавливаются, и я задыхаюсь:
— Что?
— Его жена умерла через несколько дней после свадьбы. У нее были проблемы с сердцем. Говорят, с тех пор он не смотрел ни на одну женщину.
Святое дерьмо.
У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на Армани.
— Ого, это так трагично, — бормочет Аврора.
— Да, если его здесь нет, то он дома со своей семьей, — добавляет Алек. — Этот человек никого к себе не подпускает. Я могу понять, почему.
Оглянувшись через плечо, я смотрю на Николая, сидящего в одиночестве за столом. Мое сердце сжимается в груди, и внезапно я вижу его в совершенно новом свете. Я устроила этому мужчине ад, а он оплакивает потерю своей жены.
Черт, разве сейчас я не чувствую себя дерьмом?
Мне нужно поговорить о чем-то другом, и я спрашиваю:
— Во сколько мы уезжаем в субботу?
— В десять? — Аврора смотрит на Мишу, чтобы убедиться, что он не против.
— В десять, — отвечает он.
У меня совершенно пропал аппетит после того, как я узнала, что Николай был женат и потерял жену.
Мне определенно придется ослабить давление на него и сосредоточиться исключительно на своих тренировках.
Мое сердце сжимается при этой мысли, не радуясь тому, что я так легко отказываюсь от Николая.
Он принадлежит другой женщине, даже если ее больше нет с нами. Навязывать ему отношения будет просто постыдно и глупо.
Глава 9
Николай
Последние несколько дней у нас с Эбигейл все было странно. Она ни разу не флиртовала со мной и действительно уделяет внимание боевой подготовке.
Я должен был бы почувствовать облегчение, но внезапная перемена заставляет меня беспокоиться об этой женщине.
Мне нужно подышать свежим воздухом, поэтому я выхожу в сад и достаю телефон из кармана. Набрав номер Максима, я слушаю, как соединяется линия.
— Уже соскучился? — с усмешкой спрашивает мой друг.
— Черт возьми, нет. — Ухмыляясь, я спрашиваю: — Ты не передумал защищать Камиллу Дюбуа?
— Ты же мне не позволишь, — бормочет он. — Я только что приземлился в Париже. Расслабься. Девушку не убьют, когда я буду рядом.
Я смотрю направо и хмурюсь, увидев Эбигейл, сидящую перед мольбертом. Не знаю, почему я удивился, увидев, что она рисует.
Наверное, потому что я никогда и не думал, что в ней есть нечто большее, чем просто флирт.
— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорю я Максиму.
Мы заканчиваем разговор, и я медленно подхожу ближе. Подходя сзади к Эбигейл, я испытываю еще один шок, видя произведение, над которым она работает.
Время исчезает, пока я наблюдаю, как она создает картину, которую иначе как шедевром не назовешь. Каждый взмах кисти оживляет картину, пока ее версия кроны деревьев, раскинувшихся вдоль дорожки, не оказывается более реальной, чем сам вид.
Внезапно ее рука застывает в воздухе, и она оглядывается через плечо.
— О, привет.
— Ты рисуешь? — Спрашиваю я как идиот. — Ты хороша.
— Это настоящий комплимент от великого Николая Ветрова? — поддразнивает она меня.
— Да, и я не часто хвалю кого-то. — Я подхожу ближе и рассматриваю произведение искусства. — Ты училась?
— Живописи? — спрашивает она, вытирая руки о старую тряпку.
— Да.
Эбигейл качает головой.
— Нет. Это просто то, чем я люблю заниматься.
Она встает и делает глубокий вдох, глядя на свою работу, затем прочищает горло и переводит взгляд на меня.
— Я сожалею о твоей потере.
Нахмурившись, я качаю головой.
— Какой потере?
Эбигейл пристально смотрит на меня с минуту.
— Твоя жена.
О. Точно.
Эбигейл узнала, что я женат. Должно быть, именно по этой причине она вдруг перестала со мной флиртовать.
— Значит, у тебя есть свои границы, — усмехаюсь я. — Тебя не привлекают вдовцы.
Она хмурится.
— Серьезно. Я отдаю дань уважения, а ты решаешь меня оскорбить? — Повернувшись ко мне спиной, она начинает собирать свои принадлежности для рисования.
Блять.
— Это было пятнадцать лет назад. — Не знаю, зачем я рассказываю ей о своей личной жизни.
Она засовывает кисти в держатель, затем смотрит на меня.
— Это трагично. Никто не должен терять любовь всей своей жизни в таком юном возрасте. Мне очень жаль.
Я вижу, что она говорит серьезно, и, поскольку это наш первый настоящий разговор, я признаю:
— Аня не была любовью всей моей жизни.
Эбигейл смотрит мне в глаза, затем хмурится.
— Это был брак по расчету?
Я качаю головой.
— Это было предсмертное желание Ани. Она любила меня.
Губы Эбигейл приоткрываются, и на ее лице появляется удивление.
— Ты женился на ней только для того, чтобы осуществить ее мечту?
Какого черта я ей это рассказываю?
Неохотно я киваю.
Уголок ее рта приподнимается, затем она бормочет:
— Вау, а я-то думала, у тебя нет сердца.
Она продолжает собирать свои вещи, и, перекинув сумку через плечо, а также взяв в руки мольберт и холст, улыбается мне.
— Так, это твой способ сказать мне, что тебе нравится, когда я с тобой флиртую?
Я не могу удержаться от ухмылки.
— Не испытывай судьбу, девочка.
Она начинает идти, и проходя мимо меня, ее голос звучит низко и соблазнительно, когда она мурлычет:
— Да, папочка.
Я закрываю глаза, когда ощущаю воздействие греховного шепота.
Пока я твердею со скоростью света и напрягаю мышцы, чтобы не схватить женщину и не трахнуть ее до потери сознания, Эбигейл делает паузу, чтобы спросить:
— Ты даешь частные уроки?
Я прочищаю горло, прежде чем ответить:
— Нет. — Поворачиваясь к ней лицом, я прекрасно понимаю, что если она посмотрит вниз, то увидит мой стояк. — Почему ты спрашиваешь?
— От некоторых здешних парней у меня мурашки по коже. Я просто хочу быть в состоянии защитить себя.
Мои глаза сужаются, когда я смотрю на ее красивое лицо.
— От каких парней?
Она качает головой и снова начинает идти.
— Не беспокойся об этом.
Мне требуется всего пара шагов, чтобы догнать ее, и, взяв у нее мольберт, я говорю:
— У меня есть свободный час до ужина.
Эбигейл поднимает на меня взгляд, и на этот раз захватывающая дух улыбка изгибает ее губы.
— Спасибо, мистер Ветров. Я ценю, что вы нашли время, чтобы обучить меня.
Я предпочитаю ‘Папочка’.
Боже, у меня не все в порядке с головой, и виновата в этом эта лисица.
Не говоря больше ни слова, я заношу мольберт в апартаменты Эбигейл и следую за ней в комнату.
В воздухе витает аромат ее духов, и я замечаю еще две картины, стоящие возле окон.
Поставив мольберт, я спрашиваю:
— Ты рисуешь только природу?
— Нет. Я рисую все, что захочу.
— Нам нужно обсудить оплату частных уроков.
Озорная улыбка расплывается на ее лице, когда она ставит холст на мольберт.
— Оооо, мне нравится, к чему это ведет.
— Я хочу картину.
Удивление мелькает на ее лице.
— О.
Я наклоняю голову, встречаясь с ней взглядом.
— Я хочу, чтобы ты нарисовала ее специально для меня. Произведение искусства, к которому больше ни у кого не будет доступа.
— Вау, не проси о невозможном, — подтрунивает она надо мной.
— У тебя есть два месяца.
— Почему только два месяца? — спрашивает она, подходя ко мне.
— Я лишь временно помогаю в Академии Святого Монарха.
Ее взгляд скользит по моему лицу, когда мы выходим из ее апартаментов, затем она бормочет:
— Мне придется продолжить флиртовать с тобой.
Усмехаясь, я качаю головой.
— Боже, помоги мне.