[81]. И это заявляет сам Директор Энциклопедии и сотрудник издательства, переводчик с английского, феноменальный читатель и эрудит, страстно увлекающийся математикой и иностранными языками (запись в «Дневнике» свидетельствует о том, что он изучал «латынь, греческий, английский, немецкий, испанский, итальянский, португальский, румынский, арабский, иврит, датский, коптский, египетский иероглифический, тибетский, китайский, бамбара, волоф и провансальский»[82])! Диссидентская позиция Кено по отношению к академическому энциклопедизму напоминает его сдержанное и критическое отношение к сюрреализму. В предисловии к роману Флобера «Бувар и Пекюше» Кено подчеркивает необходимость критического и скептического подхода к источнику знаний: неудача флоберовских «горе-энциклопедистов» проистекает из-за отсутствия метода и наивной веры в правду написанного. Задачей Энциклопедии является не только предоставление знаний: «Учить учиться — значит уметь не знать, не отрицать новое и не противиться поиску». Кено предлагает читателю надежные инструменты анализа и призывает его стать свободным и критическим гражданином в образованной демократии.
Бурная деятельность Кено затрагивает многие области, но уже в конце 50-х годов писатель выходит из всех жюри и комитетов, устраняется от публичной жизни. Остается работа в издательстве «Галлимар» и, конечно же, литература. В этот период его отношение к социальной и политической деятельности более чем критично: «Зло Запада и Современности: действие. И его последствия: насилие / пропаганда»[83]. Почти открыто цитируя Генона, Кено заявляет, что «свобода разума и духа» не оставляет существу, участвующему во Вселенском проекте, другого места, кроме позиции «на краю или поверх политических доводов». Подобная позиция в период властвования экзистенциализма в духе Сартра («литературная ангажированность — долг писателя») свидетельствует не только о смелости, но и о глубоком осмыслении и переживании проблемы. На коллоквиуме в Серизи Кено говорит о возможности поставить под сомнение «левую идею вообще, [поскольку] срок ее годности уже истек». В середине 60-х годов, в эпоху крайней идеологизации и повального увлечения фрейдизмом и марксизмом, Кено, успев к этому времени отойти и от того и от другого, уклоняется от всех политических дискуссий. «Я думаю, что мне нечего сказать, поэтому предпочитаю молчать», — говорит он и ссылается на принцип отказа Пиррона и правило не-деяния Лао-цзы, скромно вуалируя источники под покровом ’патафизики. Начинается новый «рациональный» период, отмеченный «возвращением к письму» через Энциклопедию, ’Патафизику и УЛИПО, которым он останется верным до конца своих дней.
’Патафизический коллеж был образован 22 палотена 75 года ’патафизической эры[84] (11 мая 1948 года по обычному календарю) для изучения ’патафизики — «науки о воображаемых решениях, которая символически предоставляет очертаниям свойства предметов, описанных их виртуальностью»[85], дисциплины, чьи основы изложил Альфред Жарри в книге «Деяния и мысли доктора Фостролля»[86]. Согласно другим определениям, это — «изнанка физики», «наука частного и несократимого» или «наука исключений», которая учитывает, что в мире существуют только исключения, а «правило» является исключением исключения. Впрочем, по мнению Доктора Фостролля (объявленного Несдвигаемым Куратором), и сама вселенная — не больше чем «самоисключение». Коллеж представляет собой научное общество, призванное исследовать все области человеческих (не-) знаний — ’Патафизика принимает все и не отказывается ни от чего, поскольку все патафизично — открывать, формулировать и закрывать Законы вселенной, т. е. осуществлять «корреляцию исключений». Коллеж разрабатывает свой календарь, в котором канонизированы многие ’патафизические персонажи, предметы, явления (от св. Иеронима Босха (демонарха) до св. Лазара (вокзала)), и свою награду: знак Великого Жидуя девяти степеней. Научная деятельность Коллежа — серьезное мероприятие, которое некоторые (слишком поспешно и не всегда безошибочно) оценивают как театрализованную игру, чистую спекуляция разума, не предполагающую никакого действия и практических результатов; существование Коллежа основывается на философском скептицизме, который выражается, кроме всего прочего, в пародировании всевозможных академий и институтов. Эта идея материализуется в том, что является неоспоримым шедевром Коллежа: в его организационной структуре с многочисленными комиссиями, комитетами, отделами, с их фантасмагорическими правилами, обязанностями и должностями. Вступая в Коллеж в 1950 году, Кено становится Трансцендентальным Сатрапом (как и Марсель Дюшан, Макс Эрнст, Борис Виан, Мишель Лейрис, Рене Клер, Поль-Эмиль Виктор, Эжен Ионеско, Жак Превер, Жан Дюбюффе), вливается в корпус Оптиматов (который включает в себя среди прочих Ман Рэя и Хуана Миро) и регулярно публикует свои тексты в периодических изданиях Коллежа: «Тетради», «Довольнонебыстинные Досье» и «Subsidia Pataphysica». Вероятно, в деятельности Коллежа писателя привлекает то, что привлекало всегда: дистанция между научностью и иронично-скептическим отношением, сочетание жесткой логики с абсурдностью, культивирование парадоксальности и незабываемая работа над «литературным безумием», но, возможно, Коллеж — это еще и интерес к масонству, мистике и мистификации. Для Кено это увлечение оказывается фактором равновесия; экстравагантная и шутливая «’патафизическая деятельность» противопоставлена слишком серьезной энциклопедической работе (если только не наоборот, добавил бы ’патафизик). Но Коллеж — это еще и уход от политических и гражданских «долгов» и «прав», пародия на всевозможные церемонии, награждения, привилегии. Это, в конце концов, пародия на демократию, когда в 1959 году Сатрап Кено назначается Великим (единственным) Избирателем его Великослепия (бессменного при жизни) Вице-Куратора Коллежа, голосует тайно за восьмидесятидвухлетнего барона Молле (легендарного секретаря Аполлинера)[87], сам же подсчитывает свой голос и объявляет итоги голосования. ’Патафизический Диплом Кено как нельзя лучше отражает его обязанности и отношение к ним: «Великий Хранитель Предлога при Палате Незаметных Исполнений».
Подкомиссия Эпифаний и Итифаний, входящая в «Комиссию Непредвиденного» при ’Патафизическом Коллеже, принимает под свое крыло УЛИПО (Цех[88] Потенциальной Литературы[89]), который Кено основывает вместе с математиком Франсуа Ле Лионнэ в 1960 году. И здесь Кено оказывается не единственным ’патафизиком; его ближайшие соратники по УЛИПО также являются членами Коллежа: Ле Лионнэ — Регент Стратегии и Скашиальной Тактики Хронономии, Арно — Регент Общей ’Патафизики и Риториконозной Клиники, Дюшато — Регент Диежематики (науки интерпретации), Латис — Датарий. 22 песка 99 года п. э. (1961 год) № 17 «Довольнонебыстинных Досье Коллежа» публикует первый отчет УЛИПО под названием: «Упражнения потенциальной литературы. Паталегомены к любой будущей поэтике, которая соизволит представиться как таковая». Разумеется, ’патафизический дух не мог не затронуть новую подкомиссию, по крайней мере в начале ее деятельности: УЛИПО также играет в секретность и структурированность (выборы, голосования, постановления, которые стенографирует однажды и навсегда назначенный Окончательно Временный Секретарь и т. п.), имеет свою хронологию (новый календарь), терминологию и даже эмблему, напоминающую масонский знак...
Создание УЛИПО может рассматриваться не только как возвращение Кено к коллективной творческой работе, но и как продолжение его полемики с сюрреалистами; позитивная и конструктивная реакция на «интуицию» и «иррациональность» в литературной деятельности. Кено высказывается недвусмысленно и довольно категорично: «Ошибочно ставить в один ряд вдохновение, исследование подсознательного и освобождение; случай, автоматизм и свободу. Эта свобода, заключающаяся в слепом следовании любому импульсу, на самом деле является настоящим рабством. Классик, который пишет свою трагедию, соблюдая некоторое количество известных ему правил, более свободен, чем поэт, который пишет все, что приходит ему в голову, и который оказывается рабом других, неизвестных ему правил»[90]. Случайному и хаотичному творчеству улиписты противопоставляют сознательное и осознанное построение, серьезную научную работу над поэтической формой. Согласно своему определению, УЛИПО работает над потенциальными возможностями литературного текста, который не всегда исчерпывается своей «обманчивой видимостью». Кено отмечает, что «любая фраза содержит в себе бесконечное множество слов, из которых мы замечаем лишь очень ограниченное количество; другие так и остаются в своей бесконечности или в нашем воображении»[91]. Причем потенциальность не является случайной, но наоборот, это вероятность или множество вероятностей, запрограммированное автором в произведение. УЛИПО определяет два основных направления своей деятельности: аналитическое (изучение литературного наследия для нахождения возможностей, неиспользованных и/или недооцененных самими авторами) и синтетическое (выработка новых литературных приемов). Другими словами, анализУЛИПизм призван открывать, а синтезУЛИПизм — изобретать, причем оба -улипизма тесно взаимосвязаны. Главной задачей определяется создание целого арсенала как старых, уже существующих, так и новых литературных приемов и структур, которыми «поэт сможет пользоваться по своему усмотрению, каждый раз, когда ему захочется обойти то, что принято называть вдохновением»