И тут дверь нашей комнаты отворилась. Из кромешной тьмы, которая обычно по вечерам царит в коридоре, появилась девушка. Понимаете, не просто появилась или вышла. Она выплыла, родилась, материализовалась… возникла. Вот не было ее — и она есть. У меня просто дух захватило.
Незнакомка плавно закрыла дверь и подошла к моему столу. Походка у нее была — неземная. С трудом я заставил себя обратить внимание на то, что гостья не привидение, а вполне реальный человек, к тому же «с подмоченной репутацией». За окном с утра стояла мерзкая погода, что-то среднее между дождем и туманом, короче, промозглый московский февраль. На девушке были берет, трикотажное платье и… мокрые гладко зачесанные волосы.
— Здравствуйте, — сказала девушка.
— Добрый… вечер, — растерянно ответил я.
Под мышкой она держала тубус, в котором студенты носят чертежи. Через локоть была перекинута куртка. Эта куртка была мокрая.
— Мне нужен Савелий Рувимович, — тихо произнесла девушка.
— Зачем? — удивился я. — Его нет…
Шеф действительно вылетел неделю назад в Осло — мы расширяли рынки нашего сбыта.
— А-а-а, — разочарованно протянула девушка. И все, больше ни слова. Волей-неволей мне пришлось продолжить разговор:
— Зачем он вам?
— Он утвержден моим консультантом…
— Черт!
Неожиданно я вспомнил, как перед самым отъездом Рувимович вызвал меня к себе в кабинет. Был конец рабочего дня, я устал и потому не был! очень-то приветлив. Рувимович глянул исподлобья и сказал, что в его отсутствие мне нужно быть любезным с любым посетителем. «Особенно, если будут спрашивать меня. — уточнил начальник. — Потому что это не мой каприз, Павел Альгердович, это репутация фирмы!» Разговор Рувимович вел со мной потому, что я получил, в числе прочих заданий, «почетную» обязанность сидеть на телефоне.
— Не пыхтите так, — вдруг сказала девушка. — Мне подойдет подпись любого начальника или заместителя. Кто у вас на месте из заместителей Савелия Рувимовича? — Она оглянулась.
— Вы же видите, никого нет, — сказал я.
— А вы?
— Хорошо. — (Приятно все-таки, когда тебя считают начальником!) — Давайте, я подпишу.
Она протянула какие-то бумажки, и я расписался в двух местах: «Ярвид Павел Альгердович, заместитель директора по инвалютному курсу» — и полюбовался своими подписями. Вышло неплохо.
Девушка сморщила нос:
— Что такое «инвалютный курс»?
— Моя специализация! — сказал я. — Имеете что-то против?
Девушка пожала плечами и вдруг заявила:
— Благодарю вас. У меня просто гора с плеч свалилась.
— А что я такое подписал? — стало и мне интересно.
— Это мое задание по дипломной работе! — Незнакомка прищурила глаза и неожиданно рассмеялась. — Я учусь на пятом курсе Академии Управления… — И она вдруг затараторила: — Две недели назад были утверждены темы дипломных работ, нам раздали эти бланки и приказали обойти уйму консультантов, а я, как всегда…
— Как это все интересно, — прервал я.
— У каждого консультанта нужно было взять подпись, — вздохнула студентка. Подняла на меня взгляд. — Ой, вы только что стали моим консультантом.
— Спасибо, — обреченно ответил я. — Когда же мы начнем нашу первую консультацию?
Вскоре стало ясно, что дебет с кредитом у меня не сойдется. Надежда, так звали студентку, изо всех сил старалась мне рассказать что-то о «проблемах управления в одной, отдельно взятой фирме» — так, по ее словам, формулировалось ее дипломное задание, — но я совсем ничего не понимал.
В конце концов я поднял восстание:
— Давайте на сегодня закончим! Я сейчас соображаю еще меньше вашего.
Она надула губки:
— Как это «меньше моего»?
Чтобы успокоить ее, я достал из ящика стола визитную карточку, надписал на ней номер своего домашнего телефона и протянул визитку студентке.
— Держите, — сказал я. — Можете звонить в любое время. А на сегодня закончим. Только не плачьте.
— Я и не собираюсь плакать! — яростно воскликнула девушка.
Мы условились о времени нашей следующей консультации. Я посмотрел за окно — дождь и не думал переставать, — и предложил студентке подвезти ее до города. Она согласилась.
Мы шли по коридору, в котором кое-где еще горели неоновые лампы. Между нами висело неловкое молчание, и я вдруг вспомнил, что эта студентка напоминает мне одну мою знакомую десятилетней давности.
— Простите, вы живете не… — спросил я и подробно объяснил, где она, по моему пониманию могла бы жить.
— Нет, — лениво ответила девушка.
— А у вас сестры не было? — спросил я.
И тут же прикусил язык.
Но девушка спокойно ответила:
— Нет…
Ну что же… И все равно я шел за ней и вспоминал… Была у меня десять лет назад одна знакомая, ее звали Лариса. Как две капли воды похожая на эту Надежду.
Настолько похожая, что я в первую минуту принял Надежду за Ларису. Или за родную сестру этой Ларисы, которой у Ларисы все-таки никогда не было.
С Ларисой мы познакомились через форточку. Дружили с ней год, потом она вышла замуж за одного нашего общего знакомого, и они вместе погибли, разбились на машине. Вот так вкратце. Разбились на машине. Эту грустную историю я никогда никому не рассказывал, потому что… а-а, к черту какая разница, почему я ее не рассказывал?
Одна из лифтовых кабин оказалась на наше» этаже. Видимо, студентка пользовалась ею последняя. Я нажал кнопку, и двери разъехались в стороны. Я пропустил мою спутницу вперед.
Она остановилась и посмотрела на меня выжидающе.
— Вам какой? — спросил я.
Девушка чуть улыбнулась, и я почувствовал себя полным дураком. Я молча нажал кнопку первого этажа. Ох, никогда не старайтесь выглядеть остроумным, если между вами и девушкой установились официальные отношения!
…С Ларисой мы познакомились глубокой ночью, когда лишь ее и мое окна в нашем дворе были освещены. Как такое могло случиться? А вот как. Через двор от моего дома стоит точно такой же пятиэтажный дом. И в этом доме жила она, Лариса. Она, как и я, часто работала по ночам.
Мой стол стоял тогда у окна в спальне, и я видел, что в окне напротив тоже горит свет. Свет напротив горел тогда, когда работал я, и не горел, когда я не работал. Удивительное совпадение, правда?
По вечерам ее окно было задернуто занавесками. И утром оставалось завешенным. Зато в обед, когда я собирался в институт (у меня тогда была вторая смена), занавеска весело отлетала в сторону, и в окне мелькал силуэт девушки. Я видел волосы, распущенные по плечам. Лица я не видел, а когда не видишь лица, обычно воображаешь его таким, каким тебе хочется вообразить.
Ее дом стоял к нашему «спиной», поэтому ее подъезд я не мог видеть. Разумеется, я наблюдал разноцветные компании школьниц, которые выходили из-за дома, из-за ее дома, но как я мог узнать среди других девушек мою соседку из освещенного окна? Я ни разу не видел ее вблизи.
Однажды ночью ее окно оказалось не завешено. Было два часа ночи. Девушка с распущенными волосами в майке и джинсах стояла коленками на столе и закрывала форточку. Я моментально влез на свой стол и — откуда только храбрость взялась! — тоже распахнул свою форточку. Я прокричал в форточку что-то, соединив руки рупором, кажется: «Привет!», и выставил ухо.
В ответ донеслось слабое «Привет!», и я увидел, как она тоже машет мне рукой. Я, ощущая в душе дикое волнение, прокричал: «Номер телефона?» — и услышал в ответ семь цифр. Я моментально запомнил их, просто врезал в память. На следующий день я позвонил по этому номеру. Вот, в принципе, и вся история нашего знакомства с Ларисой.
Теперь слушайте о друге. Был у меня друг Андрей, мы учились на одном курсе, но на разных факультетах. Задумывали создать фирму (он и еще несколько ребят с его факультета — «гонщики» иномарок, то есть люди, которые пригоняют иностранные автомобили из-за границы, я — бухгалтер и администратор). Правда, из нашей затеи ничего не вышло, мы были студентами, а студенты — еще тот народ, времени и средств у них хватает только на разговоры.
Однажды летом мы задумывали пойти в поход на байдарках, и я готовился составить этим ребятам компанию. Я ждал звонка от Андрея, примерно зная число и время, когда он и его приятели будут готовы к походу. Байдарки, правда, у меня не было, зато всем остальным — спальным мешком, магнитолой и батарейками — я запасся.
В назначенный день Андрей не позвонил. Ни до обеда, ни после. Я целый день ждал звонка, а вечером набрал его домашний номер.
— Алло? — сказал я. — Андрея можно?
— Его нет, — ответил женский голос.
Это была его мама.
— А где он? — спросил я.
— Ушел в поход, — ответила мама, — но это было два дня назад…
Я положил трубку. Так и остался сидеть на диване, как оплеванный. Долго не мог понять, что же случилось, почему он меня не предупредил.
С тех пор наши отношения прервались.
Но дальше — больше. Лариса закончила школу и поступила учиться на тот самый факультет, где учился Андрей. Как-то она сказала, что на ее факультете есть «наши общие знакомые». Я не придал этому значения — мало ли общих знакомых. Потом Андрея и Ларису видели вместе. Они заведовали какой-то работой в студенческом самоуправлении. У Ларисы появились тусовки, куда она отправлялась одна, без меня. Под Новый год, например, она пошла куда-то, сказав, что отправляется на день рождения отца. Я знал, что отец Ларисы не живет с семьей, и потому не очень расспрашивал.
Потом оказалось, что на самом деле Лариса была на дне рождения у Андрея, причем рассказала мне об этом сама Лариса, и было это 31 декабря поздно вечером. Я зашел ее поздравить с Новым годом. При мне был букет нераспустившихся гвоздик (тогда это было мое кредо — нераспустившиеся гвоздики, они среди других цветов выглядели скромно, зато потом, когда остальные цветы вяли, гвоздики распускались и напоминали застывший салют). Андрей сидел за столом вместе со всеми, время от времени брал гитару в руки и пел очень красивые песни: «Милая моя, солнышко лесное…» — и прочее в том же духе. Короче, ужас. Мне удалось просидеть за праздничным столом полчаса, затем я не выдержал и ушел.