Глава 13Мы расстаемся
— Как я мог в тебе ошибиться? — произнес Дед, и его тихий голос вывел меня из состояния оцепенения.
Я принялся всматриваться в черты Деда. А ведь он нисколько не изменился. Он не выглядел изможденным или что-то еще в этом роде. Он выглядел даже загорелым («Интересно, — пришло мне в голову, — где он мог загореть?»), глаза щурились, как у ведущего телепередачи «Впрок».
— Гм, — откашлялся я. — Насколько мне помнится, ты говорил, что выйдешь оттуда глубоким стариком.
— Я ошибся, — спокойно ответил Дед. — Но, другой стороны, я не был уверен, как долго буду сидеть, — он выпустил очередной клуб дыма. — В конце концов, я неплохо провел там время.
— Ты? — не удержался я. — Как там можно было «провести время»?
Он принялся загибать пальцы:
— Съездил за счет государства на Тихий океан, посидел на прибрежных камнях, поймал пару крабов…
Мы с Надей переглянулись.
— Ты не знаешь, что в советские времена у каждого пенсионера была традиция — съездить на Тихий океан? — усмехаясь, спросил Дед.
Я сидел с глупым видом и ничего не мог ответить. Какой такой Тихий океан?
— В наше время ни в чем нельзя быть уверенным, правда?
— Правда, — пискнула Надя.
Дед бросил на нее задумчивый взгляд.
— Как и ни в ком, — с металлом в голосе произнес он и обратился ко мне: — Мальчик мой, как ты мог меня обмануть? Вот кейс, который я тебе дал, а где деньги?
Я молчал. Я просто сидел, опустив голову, и молчал. Мне нечего было ответить. Вот она, Надя, мой ответ, живая, здоровая и веселая Надя, сидела рядом со мной. Конечно, я не собирался говорить ни слова о ее болезни.
Откровенно говоря, меня уже достал звон тарелок на кухне! Что там делает Славик?
— Быть может, ты думаешь, что я одному тебе поручил сохранить деньги? — продолжил тем временем Дед. — Нет, не только тебе. Тебе я не дал даже миллиона. Семьсот двадцать тысяч — по-моему, столько там было?
Я кивнул. Оказывается, он все отлично помнит.
— Не думай, что ты сильно ограбил меня, — сказал Дед. — Таких кейсов у меня было несколько штук.
— И во всех столько наличными? — ахнула Надя.
— Да, во всех, — ответил Дед. — Я роздал! дипломаты с деньгами нескольким молодым людям, в том числе и тебе, Паша. Я полагал, что в тебе не ошибусь. Но… — Он пожал плечами. — Твоя фамилия, Паша, начинается на букву «я», поэтому ты попал ко мне в кабинет последним по списку, перед самым приездом МУБОПа.
Я вскинул взгляд. Услышанное просто не укладывалось в голове. Вот это да!
— И вот я возвращаюсь… И что вижу? Ты допустил растрату!
Дед встал, прошел к дивану, остановился между мной и Надей и поддел мизинцем кейс так, что тот перевернулся: — И какую растрату! — воскликнул он, крутя головой.
— Ну, как расплачиваться будем? — спросил он и посмотрел на меня лучистыми своими глазами.
Первым делом пришла мысль о квартире. «Два десятка косых», — с тоской подумал я, и на этом мой задор кончился. Два десятка косых — это было; очень мало. Даже при том условии, что я действительно получу два десятка косых за свою несчастную хрущевку, оставалось еще семьсот тысяч, которые мне не заработать за всю свою жизнь.
— А что если… дядя? — сказала Надя и обвела всех глазами.
— Что — дядя? Какой дядя? — не понял! Дед. — Паша, что эта девочка тут крутится? Что она мешает?
— Это моя жена, — сказал я.
— Что?! — Дед уставился на меня, как будто не я сидел на диване, а инопланетянин какой-то.
Но мне как вожжа под хвост попала. Я полез рукой в карман и достал оттуда… корочку в твердом переплете. Я протянул этот документ Деду.
— Вот, читай, — сказал я.
Это было «Свидетельство о заключении брака», которое мы с Надей получили не где-нибудь, а на толкучем рынке в городе Париже. Мы действительно сделали это. Шли мы по рынку и увидели парня, который торговал медалями, кокардами и всякими такими документами. Этот парень оказался из России. Он уговорил нас просто так, для хохмы, купить чистый бланк свидетельства о браке, и за лишние десять франков тут же, на месте, оформил нам все необходимые записи. Он сделал их красивым каллиграфическим почерком и в конце концов пристукнул круглой печатью.
— Брак между гражданами, — торжественно заявил парень, — зарегистрирован выездным отделением загса в городе Париже, не будем упоминать, какого именно…
Вот так и получилось, что у меня появился документ, в котором черным по белому было записано, что мы с Надей — муж и жена. Правда, печать в этом документе выглядела неразборчиво.
— Мой дядя очень богатый человек, — твердо сказала Надя, глядя в глаза Деду. — Вы, наверное, этого не знаете, Михаил Юрьевич, но он очень богатый человек.
— Погоди ты со своим дядей, — нервно бросил Дед. — Тут вот какая проблема: я доверил деньги человеку, а этот человек подвел меня. Что делать с таким человеком?
«Вычеркнуть из жизни», — крутилось у меня в голове. Я отлично помнил, как это делается в фильмах: ба-бах! — и все. И тут же мысль услужливо предложила воспоминание о Славиковой «беретте».
— Дед, почему тебя посадили? — спросил я, чтобы переменить тему разговора.
— Меня никто не садил, — процедил сквозь зубы Дед. — Я сел сам, по собственной инициативе.
— Зачем?
— Мне пришлось пережить трудные времена.
— Но теперь эти времена для вас кончились? — спросила девушка с надеждой.
Дед посмотрел на нее долгим взглядом. Словно не понимал смысла сказанного.
— Да, — наконец сказал он.
— Так в чем дело? — воскликнула Надя страстно. — Праздновать надо, а не грустить! Вы — Пашин начальник, если бы вы знали, какими словами о вас Паша отзывался! Вы говорили о пяти чемоданах денег! Значит, у вас есть еще четыре миллиона наличными, чего же вам не хватает?
— Пятого миллиона, — буркнул Дед.
— Зачем вам так много?
— Все мои миллионы должны быть при мне.
— Может, вам все-таки хватит четырех? — спросила Надя.
Она сидела, упрямо наклонив голову. Она словно зареклась, чтобы последнее слово осталось за ней.
Тут Дед не выдержал:
— Да кто она такая, черт возьми? — закричали он, обращаясь не то ко мне, не то к Славику. — Кто такая эта девчонка?
Надя поднялась и сделала книксен.
— Да, я такая. А впрочем… — И она надулась.
— Кто, кто твой дядя? — кричал Дед.
— Чернозуб, — сказала Надя тихо. Она стояла перед Дедом, наклонив голову и опустив руки по швам. — Бывший министр топлива и энергетики… Очень богатый человек…
— Что? Что?.. — Дед схватился за сердце, зашатался и опустился в кресло.
На кухне смолкли все звуки, зашумела и снова стихла вода. Секунду спустя появился Славик со стаканом в руке. Он подошел к Деду и протянул ему стакан.
— Валосердин, двадцать капель, как вы и любите, Михаил Юрьевич… — При этих словах Славик свирепо глянул на нас с Надей.
Мы притихли. Мы сидели тихо и ждали, пока Дед проглотит лекарство. Он сделал это не спеша, в три этапа, отдал стакан Славику и обратился к нам:
— Значит, так, молодые люди. Девушка, как вас зовут? Надежда? Вы посидите здесь, Надежда. А мы с Пашей покурим на балконе.
— Я не курю, — вставил я.
— Отлично сказано, — улыбнулся Дед. — А теперь пройдемте на балкон, Павел Альгердович.
Наш балкон открыт с трех сторон, а не с одной, как лоджия. И он не застеклен. Дед облокотился о перила, в самом деле вынул сигару и красивым жестом руки пригласил меня облокотиться рядом с ним.
Любопытная вещь, между прочим, эти сигары! Ими всегда набиты карманы Деда — как до отсидки, гак и после, то есть сейчас. Они все толстые и короткие, как реактивные двигатели под крыльями истребителей Миг-15. Дед как-то говорил, что эти коричневые колбаски сделаны кустарно, поэтому их качеству нет цены.
Целлофановая упаковка с хрустом слезла с коричневого цилиндра. Откусив кончик, Дед засунул его вместе с упаковкой в карман.
— Что для тебя значит эта девушка? — спросил Дед.
Я замялся. Вот так сразу рассказывать. Очень много значит — такой фразой я мог бы ответит! Но когда я в действительности начал рассказывать, я не мог остановиться, пока не рассказал все до конца. Все-таки передо мной стоял Дед, я доверял ему. Я весь выложился, до капли. Дед слушал не перебивая.
— Она ничего не говорила тебе о своем дяде? — спросил он наконец.
Я покачал головой.
— Только знаю, что есть какой-то припыленный, который ей звонит время от времени, Проверяя, где она. Образцовый родственничек. Хотя мне кажется, что у него просто не все дома.
— Она племянница министра топлива и энергетики, — сказал Дед как бы между прочим. — Того самого… Она же называла фамилию. Ты что, не понял, о каком Чернозубе идет речь?
Я захлопал глазами. До меня постепенно доходил смысл сказанного. Так вот, выходит, с кем я связался; ну и ну; Надя — племянница министра! А Москва, выходит, хороший город, и особенно он хорош тем, что в нем можно запросто познакомиться с родственницей министра, провести с ней не одну ночь, и так и не знать, с кем тебя свела жизнь.
Ну что же, по крайней мере, мне стал понятен властный голос, которым этот «дядя» говорил со мной по телефону, его манера, чуть что, покрикивать. А я-то наивно рассуждал, хватит ли у этого «дяди» денег нанять человека, чтобы проломить мне череп.
Усилием воли я отвлекся от невеселых мыслей; Дед в это время рассказывал:
— Я опасался его и пошел на отсидку. Вся эта отсидка — чистой воды фикция. Я сам все подстроил.
— И МУБОП? — спросил я.
— И МУБОП, — кивнул Дед. — У меня там все куплено, там все мои друзья.
— А покушение?
— Покушение нет, — Дед вздохнул и печально посмотрел на меня. — Это он на меня покушался, ее дядя, — последовал едва заметный кивок на дверь. — Точнее, один из его людей. Но я не знаю кто.
— Почему ты так думаешь? — Я весь обратился в слух.
— Больше ни у кого нет мотивов, — пожал плечами Дед.