Оглохший от автоматных очередей, я стоял на коленях. Ладони мои, покрытые холодным потом, были прижаты к ушам. Странно, именно в эти мгновения, пожалуй, самые страшные, я вдруг с поразительной четкостью понял, что на самом деле все-таки произошло пять минут назад.
Пока я, открыв рот, наблюдал за действиями шефа охраны концерна «Деденко», каждый из моих спутников увидел, что Славик на ходу прикручивает к пистолету не что иное, как глушитель. Потом Славик застрелил из этого пистолета молодого охранника и бывшего министра Чернозуба. Судя по всему, это явилось неожиданностью и для моих спутников, но они быстро сориентировались и открыли огонь, как только бывший министр упал.
…Неожиданно мне на плечо опустилась чья-то рука.
— А? — Я поднял голову.
Надо мной стоял Кабан.
— Пойдем, — коротко приказал он.
— Куда?
— Ты забыл, что я обещал помочь тебе? — спросил Кабан весело. — Пойдем, я увидел Алика…
Вдоль края котлована лежала труба, точнее, отдельные бетонные цилиндры около метра диаметром и длиной пять метров каждый. Они в будущем должны были смонтироваться в целую трубу на дне котлована. Пока они послужили нам отличным прикрытием от пуль.
Перестрелка кипела метрах в тридцати за нашими спинами. Мы с Кабаном шли… нет, правильнее сказать, передвигались — ссутулившись, вжав головы в плечи, рыская взглядами по сторонам, чтобы не напороться на какого-нибудь бойца из охраны Чернозуба!
Впрочем, все охранники Чернозуба засели в котловане. Руслан и другие наши спутники отвечали выстрелами из-за рельсов башенного крана.
Передвигались мы в направлении ворот — как сказал мне рыжий парень, Алика он увидел именно там.
У края очередного участка трубы я остановился. Кабан, шедший следом, моментально налетел мне на спину. Он чуть не сбил меня с ног, но я удержался.
— Что? — спросил я. — Вперед?
Кабан кивнул, переводя дух, и тут же предложил:
— Проскочим?
Впереди, метров пятнадцать находился точно такой же участок бетонной трубы, он манил нас в свою тень.
Я пожал плечами.
— Я первый, — предложил Кабан и, не дожидаясь ответа, побежал.
На середине пути он вдруг мотнул головой, припал на одно колено и растянулся на земле. Я не поверил своим глазам — мой спутник, еще недавно живой и здоровый, теперь лежал, уткнувшись носом в песок, а вокруг него натекала лужа крови. Черт побери! Судя по всему, его задело и задело основательно.
Я моментально опустился на колени, лег, забыв о всякой гордости, и… пополз, пополз вперед, вжимаясь всем телом в землю, ощущая, как песок хрустит на зубах и как внутри меня все дрожит. Я не поднимался, прекрасно осознавая, что стреляют снизу и поэтому мне надо ползти, пусть медленно, но все-таки верно, передвигаться таким вот образом, оставаясь постоянно в пространстве, недосягаемом для пуль.
Возле Кабана я задержался, быстро ощупал его и брезгливо отдернул руку — шея парня с левой стороны напоминала лохмотья. Что ж, вот, оказывается, куда поцеловала пуля моего провожатого.
Я взял пистолет, выпавший из его руки, и пополз дальше. «Когда вокруг стреляют, тут уж не до высоких материй… — думал я. — Надо спасать свою шкуру, а это лучше делать вооруженным».
Постепенно я отползал от края котлована. Слева тянулись рельсы, по которым ездил башенный кран. Быстро вскочив, я пересек эти рельсы и, споткнувшись в колее, разбитой грузовиками, оказался между штабелями бетонных плит.
Здесь можно было спрятаться, а так же собраться с мыслями. Между плитами было неплохо, и я задался вопросом: где, собственно, Алик?
Возможно, он у ворот, потому что приехал позднее? Если так, то Алик вряд ли сунется под пули — если он, конечно, не такой рьяный почитатель Чернозуба, как наш Славик — Деда.
Рассудив таким образом, я пошел вдоль узкой щели между плитами… и вдруг замер, пораженный.
Перестрелка приближалась. Да, точно, это было так: посмотрев в ту сторону, откуда доносились выстрелы (туда было удобно смотреть через промежуток между плитами), я понял, что четверо человек из команды Славика, стреляя на ходу, приближаются ко мне. Судя по всему, только они и оставались в живых… Но почему? Ведь их еще недавно было гораздо больше? Очень быстро я сообразил: люди Славика пользовались пистолетами, в то время как противная сторона продолжала строчить.
На моих глазах погиб парень в кепке, имени которого я так и не узнал, — тот самый парень, который открыл дверь в мастерскую скульптора Воскресенского. Он упал на спину и, перекатившись с боку на бок, подтянул ноги к животу… да так и остался лежать.
Вот когда я подумал, что пора спасать этих людей. Оглянулся, и едва не выронил пистолет…
Я увидел Надю, которая стояла вместе с Аликом возле кучи песка, то есть совсем недалеко от ворот. Алик — носатый блондин придерживал Надю и одновременно тянул ее за собой. Мне показалось, что Надя отчаянно сопротивляется. Алик, потеряв терпение, ударил девушку по лицу.
Во мне все вскипело. Я поднял пистолет… Но что если я попаду в Надю? Просто так не станешь стрелять, не в тире. Да и стрелок из меня никудышный, пусть я умею жонглировать оружием, но стрелять по живым людям…
Надя тем временем упала на колени.
И вдруг я увидел в другой стороне, метрах в тридцати, вагончик-бытовку. Дверь была приоткрыта всего на несколько сантиметров, но это были очень важные сантиметры! Дело в том, что к крыше вагончика спускался провод, который я принял за телефонный. Да, вне всяких сомнений, этот провод соединял вагончик с каким-то столбом за забором, этот столб мог быть только телефонным!
Короче говоря, я принял решение. Вот уж я не думал, что попаду в ситуацию, когда Надя окажется для меня не на первом месте! Но, черт побери, надо было спасать ребят.
Я забежал в бытовку. Внутри остановился и, переведя дух, открыл вторую дверь, которая вела в какую-то комнату, как она там называется, в прорабскую?
Там стоял рабочий стол, на котором я увидел телефонный аппарат. О, чудо! Оказавшись у стола, я рванул трубку, длинный ровный гудок успокоил меня. Я вытащил из кармана блокнот. Начал торопливо листать. Ага, вот она, визитка, хорошо, что я не вытряс ее случайно!
Трясущимся пальцем я набрал рабочий номер Звягинцева. Сперва номер оказался занят, и я с досадой хлопнул ладонью по рычагу.
Во второй раз трубку сняли.
— Алло, Звягинцев? — заорал я. — Мне нужен майор Звягинцев!
— Молодой человек, вы звоните в управление по борьбе с организованной преступно… — занудно стал объяснять собеседник.
Я понял, что трубку снял майор!
— Звягинцев, слушай внимательно! — закричал я. — Приезжай сюда, здесь неплохая разборка со стрельбой! Приезжай, и станешь полковником!
В трубке возникла пауза, и я поднес трубку к окну, чтобы стрельба была хорошо слышна.
— Ну как? Понравилось? — прокричал я, вернув трубку к уху.
Звягинцев шумно дышал.
— Ярвид? Где ты?
— Мы окружены, из нас сейчас сделают капусту, — четко и внятно произнес я. — Присылай сюда своих ребят и побыстрее! Пусть всех арестуют, и меня в том числе!
За несколько секунд я подробно растолковал, где нас искать, а потом так грохнул трубкой по рычагу, что до сих пор удивляюсь, как это аппарат остался цел.
Я подскочил к окну и стал наблюдать за Надей. Она, судя по всему, не очень-то мучилась. Конечно, она осталась жива, лишь извиваться перестала. Алик не трогал ее, просто стоял над лежащей девушкой и курил с задумчивым видом.
К нему подошел второй парень, и у меня вытянулось лицо: «Ничего себе, сколько их там?» Этот второй держал в руке плоскую флягу, которую протянул Алику. Блондин отвинтил крышку и поднес флягу к Надиным губам.
Надя зашевелилась, поднялась и села. Красиво запрокинув голову, она припала к фляге, держа ее обеими руками перед собой. Слюнявые молокососы, высунув языки, наблюдали за каплями, стекавшими по шее девушки.
Пока Надя пила, я задумался вот о чем. О ребятах я уже подумал, теперь у меня появилось время подумать о нас с Надей. Сколько времени проходит от сигнального звонка до появления отряда МУБОП на месте преступления? По телевизору утверждают, что минуты три… от силы пять. Следовательно, три минуты (или пять) у меня есть.
С такими мыслями я вышел из бытовки и направился к Алику. Парни просто остолбенели от моей наглости. А я думал только об этих дурацких трех минутах и ни о чем больше. Мой задумчивый вид, наверное, со стороны можно было принять за уверенный.
Алик даже не поднял пистолет. Сделай он это, был бы у него против меня козырь.
— Телохранитель… — прошептал Алик, и это было все, что он успел сделать.
Я сжал кулак, махнул им снизу вверх, словно включая рубильник, и парень упал, задрав ноги. Его затылок врезался в песок, видимо, оставив в нем хорошую вмятину.
Я опустил руку, изумленно глядя на кулак. Удар получился таким увесистым оттого, что в кулаке у меня по-прежнему был пистолет. И вдруг Алик дернулся словно от электрического удара. Я увидел на его шее кровь. Чья-то шальная пуля попала в него.
Спутник Алика оказался безоружным. Едва я повернулся в его сторону, он отступил на шаг и вдруг бросился бежать. Я настиг парня уже за воротами и несколькими ударами уложил на землю. Догнав меня, Надя попросила не убивать молодого человека.
— Он принес мне воды! — сказала она.
— Хорошо, пусть живет, — согласился я и оставил парня в покое.
Надя на бегу все порывалась поцеловать меня. Сейчас не время, крошка, — отбивался я.
Я сделал это, когда мы сели в машину — «БМВ», который почему-то оказался открытым. Потом Надя долго не отрывалась от меня, на это ушла добрая z половина времени, на которое я рассчитывал, чтобы… удрать от отряда МУБОП.
А потом оказалось, что можно не беспокоиться — ключей от машины у нас все равно не было!
— Вот это да! — сказал я. — Что делать?
Надя сперва не поняла, и я в нескольких словах обрисовал ей ситуацию. Разумеется, о своем звонке майору Звягинцеву я не упомянул.