Финляндии (КПФ) вели до дня своего ареста. Перевод документов на русский язык был выполнен в январе 1942 года. Приведем краткие отрывки из этих отчетов:
Лааксо Эйно, «О работе КПФ в Тампере»
«После войны в Тампере провели собрание актива, на котором дали оценку положения и инструкции для работы.
Но в этой оценке мы переоценили ход событий, поэтому и оценка наша была неправильная. Мы были того мнения, что события в Финляндии будут развиваться так же, как в Балтийских странах (выделено мной. – М.С.)…
В нашей организации работала профсоюзная, женская, военная секции, но работа последней была весьма ограниченной и заключалась преимущественно в связях с армией, в приобретении нескольких единиц оружия, взрывчатых веществ и в добывании важных военных секретов…» (114)
Кайно Раухалинна, «Краткий отчет о работе КПФ в г. Сало»
«С начала 1941 г. работала также организация, добывавшая военные сведения. В задачи этой организации входило добывать сведения о военных транспортах, о расположении войск, о складах оружия и боеприпасов, об аэродромах и т. д.» (119).
Пааво Менделин, «О работе КПФ в «Союзе мира и дружбы»
«В организации Союза в Тампере руководство партии было явное. В комитете, избранном на организационном собрании, из 6 членов четверо были члены партии и работали в Союзе по инструкциям партии… 30 июля на собрании Союза в Тампере была зачитана декларация партии, адресованная премьер-министру Рюти, в которой требовали замены правительства и привлечения к ответственности виновников войны…» (115)
Рейно В. Косунен, «О работе КПФ в Куопио»
«В июне 1940 г. я отвез в Куопио инструкции об организации Союза мира и дружбы, письменный доклад об оценке положения и инструкции о ближайших задачах партии…» (116)
Юрье Хелениус, «Отчет о работе райкома КПФ в гор. Турку и окрестностях»
«В период войны райком старался организовать дезертировавших от военной службы в активную партизанскую борьбу против белофиннов… На 7 августа 1940 г. было назначено собрание Общества друзей Советского Союза, но оно было запрещено от имени местной власти. Рабочие собрались и по предложению райкома партии устроили демонстрацию, прошли к торговой площади и полицейской тюрьме, предъявляя требования об отставке правительства (выделено мной. – М.С.). Между безоружными рабочими и вооруженными ручными автоматами (так в тексте перевода. – М.С.) полицейскими возникли столкновения, в результате которых погибло 8 рабочих и 4 полицейских, а несколько десятков человек было ранено…» (117)
Лейно Рейно, г. Турку (Документ не озаглавлен)
«Все намеченные партией мероприятия в связи с демонстрацией 7 августа прошли точно по плану…» (118)
На основании отчетов финских товарищей чиновником Коминтерна тов. Вилковым был составлен объемистый (58 машинописных страниц) доклад под названием «О работе компартии Финляндии накануне германо-советской войны». Название довольно странное – к тому времени (доклад подписан составителем 11 мая 1942 г.) во всех газетах Советского Союза эта война уже называлась «Великой Отечественной»…
Подробно (почти дословно) пересказав сообщения финских коммунистов, товарищ Вилков перешел к оценкам и выводам. По поводу событий 7 августа 1940 г. (точнее говоря – по поводу отсутствия аналогичных событий в последующие дни) написана достаточно невнятная фраза: «ЦК КПФ после 7 августа запретил проведение каких бы то ни было демонстраций или массовых выступлений. Часть членов партии считала это решение ЦК ошибочным, но не нарушила его» (124). Понять позицию автора трудно. В партии Ленина – Сталина (филиалом которой и был Коминтерн) такой «плюрализм мнений», мягко говоря, не поощрялся. Кто-то должен быть назван «антипартийной группой»: или «часть членов», или «капитулянты и раскольники», захватившие власть в ЦК. Такое в коминтерновских партиях бывало частенько, но в подобном случае вышестоящее начальство (Исполком Коминтерна) должно было назначить «здоровые силы» и поручить им «разбить группу оппортунистов, окопавшихся в ЦК».
Зато общая оценка, данная деятельности «Общества мира и дружбы с СССР», была вполне однозначной – «Общество» не справилось с возложенной на него ответственной задачей. «Одним из крупнейших завоеваний партии было создание по ее инициативе и под ее руководством Общества мира и дружбы. Однако в результате слабости и особенно нечеткости со стороны руководства партии не удалось превратить эту организацию в такую силу, которая сломила бы хребет финской буржуазии» (выделено мной. – М.С.) (125). Такая вот прискорбная неудача случилась – Общество мира не смогло «сломить хребет»…
Теперь постараемся подытожить имеющуюся информацию. Вполне очевидным и не вызывающим сомнений является тот факт, что «Общество мира и дружбы» было создано, организовано и руководимо компартией Финляндии, т. е. нелегальной военизированной подрывной организацией, деятельность которой строго контролировалась из Москвы. Непосредственной задачей, поставленной перед «Обществом», была дестабилизация внутриполитического положения в Финляндии. Эту задачу пытались выполнить сочетанием политических (выдвижение явно выходящего за рамки уставных задач «Общества мира и дружбы» требования «замены правительства») и силовых (организация уличных беспорядков) акций. О масштабе и злонамеренности этих беспорядков можно судить по трагическим событиям 7 августа в г. Турку (крупный портовый город на берегу Финского залива), где в результате побоища между «безоружными (?) рабочими» и вооруженными автоматами полицейскими оказались убитыми 4 полицейских и несколько десятков человек было ранено. Причем эти события отнюдь не были результатом стихийного (или даже спровоцированного группой подстрекателей) выхода ситуации из-под контроля организаторов манифестации. Нет, они (организаторы) действовали по заранее обдуманному сценарию и остались вполне довольны результатом («все намеченные партией мероприятия в связи с демонстрацией 7 августа прошли точно по плану»).
Впрочем, без провокаций дело также не обошлось. В начале августа 1940 г. «Общество» распространило сообщение о том, что в ближайшие две недели Красная Армия займет ключевые пункты Финляндии под предлогом необходимости защиты и обеспечения железнодорожных перевозок по линии Выборг – Ханко (об этом писал в своих изданных в Стокгольме мемуарах большой друг СССР, посол Финляндии в Москве, а затем и президент страны Ю.-К. Паасикиви) (103).
Не вызывает сомнений и стратегическая задача, поставленная в Москве перед финскими коммунистами и руководимым ими «Обществом мира» («мы были того мнения, что события в Финляндии будут развиваться так же, как в Балтийских странах»). С еще большей, предельной откровенностью стратегическая линия Коминтерна (т. е. сталинского руководства СССР) в отношении Финляндии раскрывается в «Письме финским коммунистам», составленном находящейся в Советском Союзе руководящей группой ЦК ФКП (документ подписали Куусинен и Антикайнен). Перед находящимися в Финляндии членами ФКП ставятся такие задачи:
«…Разоблачать перед массами классовый характер главного лозунга финской буржуазии: «Защита самостоятельности Финляндии…» Финский народ стал бы счастливым, если бы он получил такую свободу и самостоятельность, какой обладают народы Карело-Финской, Литовской, Латвийской, Эстонской Советских Республик. Таким образом, наша партия, отвергая и разоблачая лозунг «защиты самостоятельности Финляндии», увязывает вопрос об обеспечении самостоятельности Финляндии и финского народа с задачей превращения Финляндии в советскую республику» (выделено мной. – М.С.) (127).
Дискуссионными являются два вопроса. Во-первых, не вполне ясен сам сценарий запланированного перехода от «дестабилизации к советизации». Можно лишь предположить, что Карело-Финская ССР была создана (и активно «финизировалась» летом 1940 г.) именно для того, чтобы в дальнейшем осуществить «превращение Финляндии в советскую республику» не как поглощение малой страны огромным соседом, а в несколько более благовидной форме «воссоединения карельского и финского народов в едином государстве». С другой стороны, надеяться на то, что выстоявший в тяжелейшие дни «зимней войны» народ Финляндии согласится «добровольно-принудительно» (по образцу трех стран Прибалтики) воссоединиться с «Карело-Финляндией» Куусинена, было бы слишком легкомысленно.
Трудно поверить в то, что Сталин мог планировать столь простую игру. Возможно, кровопролитные уличные беспорядки должны были лишь создать пропагандистский повод для полномасштабного вторжения войск Красной Армии. Как пишет в своих мемуарах Маннергейм, «в Хельсинки по известному образцу были инсценированы демонстрации коммунистов, целью которых было спровоцировать кризис. Когда группу буянов задержали во время уличных беспорядков, посол СССР заявил протест премьер-министру Рюти…» (22, стр. 356). При таком сценарии вторжение могло быть обосновано необходимостью спасти «истекающих кровью финских рабочих». К сожалению, имеющаяся источниковая база не позволяет пока продвинуться дальше догадок и предположений.
Еще более загадочным представляется второй вопрос. Почему же, в конце концов, ни миролюбивому «Обществу», ни победоносной Красной Армии так и не удалось «сломать хребет финской буржуазии»? Почему «ЦК КПФ после 7 августа запретил проведение каких бы то ни было демонстраций», т. е. фактически остановил кампанию дестабилизации на самом разбеге? Почему ожидаемая многими и такая «логичная» в ситуации лета – осени 1940 г. оккупация Финляндии так и не состоялась? И на этот вопрос у нас нет убедительного ответа. Некоторые предположения об обстоятельствах, повлиявших на принятие (лучше сказать – непринятие) решения о вторжении, можно получить из анализа сугубо военных аспектов ситуации лета – осени 1940 г., о чем и пойдет речь в следующей главе.