асти заключения грабительских договоров, по части предания родины англо-французскому империализму побили рекорд»[208].
Когда дело касается классовых прибылей, подчеркивал В. И. Ленин,«буржуазия продает родину и вступает в торгашеские сделки против своего народа с какими угодно чужеземцами. Эту истину история русской революции показала еще и еще раз после того, как больше сотни лет история революции показывала нам, что таков закон классовых интересов, классовой политики буржуазии во все времена и во всех странах»[209].
Начать открытую военную интервенцию сразу же после победы Великой Октябрьской социалистической революции империалисты США, Франции, Англии и Японии не могли.
Продолжавшаяся мировая война отнимала огромную часть их сил и средств. Правительствам стран Антанты необходимо было, кроме того, время, чтобы договориться между собой об интервенции, подготовить общественное мнение в своих странах. Надо было найти войска, способные вести захватническую войну против рабочих и крестьян Советской республики.
До весны 1918 года империалисты Франции, Англии, США и Японии осуществляли интервенцию против Советской республики в прикрытой форме: через свои посольства и консульства, военные и экономические миссии, через свою скрытую и открытую агентуру они разжигали в России гражданскую войну, снабжали врагов Советской власти оружием и деньгами, организовывали диверсии и саботаж, срывали снабжение населения хлебом и топливом, вели подрывную работу в советском тылу и в войсках. Антанта с первых дней Советской власти стала проводить экономическую блокаду Советской республики и добилась участия в ней всех других капиталистических стран.
Но, несмотря на помощь империалистов Антанты и открытую поддержку меньшевиков, эсеров, буржуазных националистов, внутренняя контрреволюция оказалась не в состоянии не только свергнуть Советскую власть в центре страны, но и помешать ее быстрому распространению на окраинах. Перед империалистами Антанты встал вопрос о быстрейшем осуществлении открытой военной интервенции.
Идея военного вторжения в Россию возникла в правящих кругах США, Англии и Франции еще до победы Великой Октябрьской социалистической революции. Буквально накануне Октябрьского вооруженного восстания, 24 октября (6 ноября) 1917 года, Фрэнсис в телеграмме в Вашингтон предлагал отправить в Россию через Владивосток или Швецию несколько дивизий американских войск, под прикрытием которых должны были сформироваться контрреволюционные армии.
Вопрос о подготовке военной интервенции обсуждался на специальной конференции представителей Антанты в Париже.
В соглашении, принятом участниками конференции 9(22) декабря 1917 года, содержался план организации военной интервенции против Советской России.
«Мы считаем необходимым, — говорилось в меморандуме совещания, — поддерживать связь с Украиной, казачьими областями, Финляндией, Сибирью, Кавказом и т. д.
…Нашей первой задачей должно быть предоставление субсидий для реорганизации Украины, на содержание казаков и кавказских войск… Если Франция возьмет на себя финансирование Украины, Англия сможет найти средства и для других районов. Вполне понятно, что в этом примут участие и Соединенные Штаты.
Помимо финансовой помощи чрезвычайно важно иметь также своих агентов и чиновников, которые смогли бы давать советы и оказывать поддержку местным правительствам и их армиям. Все это должно быть сделано как можно быстрее, чтобы избежать, насколько это возможно,обвинения в том, что мы подготавливаем войну с большевиками»[210].
На конференции 10(23) декабря Англия и Франция заключили тайную конвенцию «о районах будущих операций британских и французских войск на территории России»[211].
Согласно конвенции в английскую зону действий входили казачьи районы и территория Кавказа, во французскую — Украина, Бессарабия, Крым. По словам американского буржуазного историка Чемберлена, в основу распределения «сфер действий» были положены экономические интересы:
«Британские капиталовложения доминировали в нефтяных районах Кавказа, Франция же была заинтересована в угольных и железных месторождениях Украины»[212].
Одновременно велись переговоры с другими империалистическими странами, входящими в Антанту, об их районах оккупации. Дальний Восток и Сибирь стали в дальнейшем главными объектами для интервенции со стороны Японии и США.
Союзные дипломаты и генералы выжидали только удобного момента для нападения на Советскую республику. 21 февраля 1918 года Фрэнсис, сообщая о положении в Советской России,о трудностях, стоящих перед Советским государством, предлагал немедленно начать военную интервенцию.
«Я настаиваю, — писал он, — на необходимости взять под свой контроль Владивосток, а Мурманск и Архангельск передать под контроль Великобритании и Франции…
Пришло время для союзников действовать»[213].
Рассчитывая на легкую победу, некоторые американские политические деятели подбадривали себя утверждениями, что Россия стала лишь «географическим понятием», а следовательно, ее можно безнаказанно грабить. Американский сенатор Поиндекстер, например, заявлял, что «Россия является просто географическим понятием, и ничем больше она никогда не будет. Ее сила сплочения, организации и восстановления ушла навсегда. Нация не существует…»[214]
Говоря о вмешательстве США в дела народов Европы, вслед за тем Поиндекстер заявлял:
«Гораздо важнее этого является вопрос о том, как следует распорядиться Россией, ее 170-миллионным населением и ее безграничными продовольственными, топливными и металлическими ресурсами»[215].
Министр иностранных дел Англии Бальфур, выступая в марте 1918 года в английском парламенте, открыто призывал к объединению действий всех союзников в борьбе против Советской России.
Заключение Брестского мира, позволившее упрочить Советское государство, заставило Антанту торопиться с началом открытой военной интервенции. Вскоре после подписания Брестского договора, 15 марта 1918 года, в Лондоне собралась конференция премьер-министров и министров иностранных дел держав Антанты. На конференции было решено не признавать Брестский договор и развернуть военную интервенцию в Советской России.
Вначале для интервенции империалисты Антанты избрали Дальний Восток, Сибирь и север России — наиболее доступные для вторжения районы. Империалисты рассчитывали, что захват Дальнего Востока и Сибири позволит им, овладев богатствами этого края, создать плацдарм для продвижения в Центральную Россию. Большое значение придавалось Северу.
Здесь находились два крупнейших порта: Мурманск и Архангельск, от которых к центру страны шли железные дороги: Мурманск — Петроград и Архангельск — Вологда — Москва, а также водные пути сообщения. Интервенты предполагали, что после захвата района Севера они соединятся со своими войсками, которые высадятся во Владивостоке и совместно с белогвардейцами выйдут по Сибирской железной дороге к Волге.
Северу отводилось важное место в планах захвата Москвы и Петрограда. Мурманск и Архангельск империалисты намеревались превратить в базы снабжения контрреволюционных сил в России.
Подготовкой вторжения интервентов на север России занимались дипломатические представительства США, Франции и Англии, обосновавшиеся с марта 1918 года в Вологде. Им оказал услугу один из сторонников Троцкого — Юрьев, возглавлявший Мурманский Совет. Юрьев пользовался поддержкой меньшевиков и эсеров, в руках которых оказался исполком Совета. Агенты Антанты могли вполне положиться на них.
В роли управляющего делами Совета с помощью эсеров и меньшевиков подвизался английский шпион, офицер старого флота Веселаго. Эсеро-меньшевистское большинство исполкома Совета 2 марта 1918 года заключило с интервентами так называемое «словесное соглашение». Интервенты получили право высадить в Мурманске десант для «защиты» побережья от якобы ожидаемого нападения немецкого флота.
Через неделю, 9 марта, англичане начали высадку десанта с крейсера «Глори». 14 марта в Мурманск с новым отрядом интервенционистских войск прибыл английский крейсер «Кохрэйн», а 18 марта — французский крейсер «Адмирал Об». 27 мая в Мурманский порт вошел американский крейсер «Олимпия», с которого вскоре высадился отряд американской пехоты.
Интервенты приступили к созданию на советском Севере своего первого плацдарма. В Мурманске высаживались новые английские, канадские и французские части. Интервенты спешили накопить силы для захвата Архангельска и для продвижения в районы Вологды и Котласа.
28 мая министр иностранных дел Англии Бальфур телеграфировал английскому послу в Вашингтоне Ридингу, чтобы тот поставил вопрос перед правительством США о дополнительной отправке американских войск на север России.
«Помощь Америки в районе Мурманска, — писал Бальфур» — очень желательна… Нам необходимо удержать Мурманск, если мы вообще хотим сохранить какую-либо возможность проникнуть в Россию»[216].
3 июня в Париже состоялась конференция военных представителей Антанты, на которой было решено расширить масштабы интервенции на севере России. В первую очередь предполагалось закрепиться в Мурманске и Архангельске,высадить новые значительные контингенты американских, британских, французских и итальянских войск и поручить командованию вооруженными силами Великобритании возглавить северный экспедиционный корпус союзников.
Продажная пресса Запада вопила о том, что Антанта должна выполнить свои обязательства по отношению к России. Все было обставлено так, чтобы представить вторжение интервенционистских войск на советский Север как добросовестное выполнение Антантой своего «союзнического долга».