Сообщая о победе под Симбирском, бойцы 1-й армии писали в телеграмме В. И. Ленину: «Дорогой Владимир Ильич!
Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!». В ответ Владимир Ильич телеграфировал В. В. Куйбышеву для красноармейцев и командиров 1-й армии:
«Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы»[324].
В Симбирске частями Красной Армии было освобождено из губернской тюрьмы около полутора тысяч политических заключенных. Когда красноармейцы открыли ворота тюрьмы, огромная толпа освобожденных — оборванных, бледных, истощенных — окружила своих освободителей, целуя их, плача от радости. Многие из них вскоре вступили в Красную Армию.
Белогвардейцы и белочехи, укрепившись на левом берегу Волги, стали обстреливать Симбирск из орудий. Чтобы полностью обезопасить город, надо было немедленно очистить от врага левобережный участок. В ночь на 14 сентября советские части начали переправу через Волгу по уцелевшему мосту.
Переправа оказалась крайне тяжелой. Неприятелю еще днем удалось зажечь снарядами недалеко от моста две баржи с нефтью. При ярком свете пламени белые имели возможность держать мост под прицельным огнем. Но, несмотря на губительный пулеметный и артиллерийский огонь, советские бойцы под защитой бронепоезда бесстрашно переправились на противоположный берег. К утру Заволжский район был очищен от врага.
В последующие дни части Симбирской дивизии продолжали теснить чехословацкие и белогвардейские войска и 16 сентября были уже в 35 километрах восточнее Симбирска. Но в это время на помощь врагу подошла отступившая из-под Казани группа Каппеля. Белогвардейцы пополнили ее за счет маршевых рот и расформированных частей. Получив значительный перевес в силах, белогвардейцы и белочехи перешли в контратаку. Им удалось вернуть потерянный район на левом берегу Волги и подойти вплотную к Симбирску. Начались ожесточенные бои за город. Белогвардейцы яростно обстреливали его из орудий. Враг прилагал все усилия, чтобы захватить мост и переправиться через Волгу. В этот напряженный момент к Симбирску подошли из-под Казани войска 5-й армии.
Передовые части, прибывшие на судах, были высажены на левом берегу Волги южнее Симбирска. Сбив вражеские заслоны, Московский, 6-й Петроградский, 1-й и 6-й Латышские полки 5-й армии повели наступление во фланг и тыл противника. Одновременно севернее Симбирска высадился еще один десант; непосредственно перед фронтом противника в ночь на 25 сентября под прикрытием артиллерии началась переправа частей 1-й армии. Завязались упорные бои. Первую половину дня, переходя в контратаки, враг еще пытался удержаться на занимаемых позициях. Но обойденный вскоре с флангов северной и южной десантными группами, он вынужден был начать отход, который перешел затем в беспорядочное бегство. К вечеру белые на этом участке фронта были окончательно разгромлены. В руки советских войск попало много вооружения, боеприпасов и другого военного имущества.
В последующие дни прилегающие к Симбирску районы по обоим берегам Волги были полностью очищены от белогвардейских и чехословацких войск. Республике были возвращены Буинск, Сенгилей, Мелекесс и другие города Среднего Поволжья. Вражеские корабли, действовавшие между Казанью и Симбирском, отошли вверх по Каме. Волжские воды в этом районе и устье Камы были свободны от неприятельских судов.
Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет 16 сентября от имени всего трудового народа послал приветствие Красной Армии, доблестно сражавшейся на всех фронтах. ВЦИК высоко оценил боевые заслуги советских воинов и заверил их, что трудящиеся будут неустанно поддерживать Красную Армию.
«Все свои силы рабочий народ полагает на усиление рядов своей армии. Все помыслы рабочего народа с вами — борцами, воинами за власть трудящихся.
Товарищи! Геройски сражаясь, вы беззаветно жизнь свою отдаете за торжество социализма. Казань, Симбирск вы освободили. Много городов, сел еще в руках хищников грабителей. Вы должны уничтожить их господство повсюду. Пусть растет ваше мужество, ваша воля к победе.
Пусть бегут перед вашим натиском белогвардейские продажные банды. Вперед от победы к победе»[325].
Одновременно с освобождением частями 1-й армии Симбирска войска 4-й армии заняли на Волге город Вольск. Через несколько дней (16 сентября) был освобожден Хвалынск (южнее Сызрани). Главные силы белогвардейцев и интервентов в районе Сызрань — Самара оказались под угрозой полного окружения.
Победы Красной Армии под Казанью и Симбирском знаменовали собой начало общего перелома на решающем в то время фронте, начало краха задуманного империалистами Антанты плана удушения Советской республики.
Интервенты и белогвардейцы делали отчаянные усилия,чтобы остановить стремительное продвижение советских войск и удержать плацдарм на Волге. Однако так называемая «народная армия» самарской «учредилки» быстро таяла и теряла свою боеспособность. Насильно мобилизованные в нее крестьяне под влиянием побед Красной Армии и под воздействием большевистской пропаганды отказывались воевать, разбегались по домам или переходили на сторону советских войск.
В Самаре в первой половине сентября два полка мобилизованных, несмотря на все угрозы эсеро-белогвардейских властей,отказались идти на фронт. С каждой новой победой Красной Армии усиливалось разложение и в чехословацких частях.
Чехословацкие солдаты все чаще и чаще отказывались подчиняться своему командованию. Так, отступавшим из Казани чехословацким и сербским частям было приказано задержаться и занять позиции для обороны, но солдаты после бурного митинга решили продолжать отступление. В начале сентября в Самаре около четырех тысяч чехословацких солдат отказались выступить на фронт. Учащались случаи перехода чехословацких солдат на сторону Красной Армии. Положение белочехов и белогвардейцев на Восточном фронте становилось все более безнадежным. По всем швам трещал и тыл белогвардейцев. Шаткое здание самарской «учредилки» грозило рухнуть. Все свои надежды «учредилка» возлагала на иностранные штыки. Самарское правительство обратилось к правительствам Антанты с декларацией, в которой говорилось:
«Комитет (Комитет членов Всероссийского учредительного собрания. — Ред.) будет приветствовать поддержку вновь формируемой Российской армии со стороны союзников как непосредственным участием на нашем фронте вооруженных союзнических сил, так и усилением армии военно-техническими средствами»[326].
Эсеры и меньшевики слезно призывали иностранных империалистов усилить интервенцию, полностью отдавая себя в их распоряжение. Эсеро-меньшевистские заправилы более всего страшились народного гнева. Трудящиеся же Поволжья с нетерпением ждали прихода Красной Армии, усиливая с каждым днем сопротивление режиму «учредилки». Рабочие промышленных центров Поволжья, руководимые местными подпольными большевистскими комитетами, шли в авангарде борьбы против эсеро-меньшевистской власти.
В столице «учредилки» Самаре еще в июле 1918 года на подпольной конференции большевиков был избран постоянный партийный комитет. Под его руководством коммунисты развернули работу на предприятиях, в профессиональных союзах и среди солдат, мобилизованных в «народную армию».
Небольшие по количеству группы коммунистов-подпольщиков вели за собой большинство рабочих: металлистов, строителей, кожевников, швейников. Летом большевики провели за городом несколько нелегальных собраний, готовя рабочих к вооруженной борьбе с белогвардейской «учредилкой» и ее иностранными хозяевами. Во всех поволжских городах рабочие под руководством подпольных коммунистических организаций собирали силы, чтобы с оружием в руках выступить против «учредилки».
В предвидении близкого конца своего хозяйничания в Поволжье буржуазия начала вывозить в Сибирь сырье и оборудование фабрик и заводов. Чтобы не допустить разграбления народного имущества, рабочие устанавливали свой контроль на предприятиях. Они выставляли у заводов пикеты, выгоняли из фабзавкомов меньшевиков и эсеров, которые как всегда готовы были помочь хозяевам.
По примеру рабочих все активнее выступало против эсеро-меньшевистской власти трудовое крестьянство. Эсеры и меньшевики с каждым днем теряли влияние среди крестьянства Поволжья. Средний крестьянин в тылу «учредилки» на собственном опыте убеждался, что эсеры и меньшевики служат не трудящимся, а эксплуататорам, что власть их означает произвол интервентов, возвращение помещиков и капиталистов. Трудящееся крестьянство проникалось сознанием, что его судьба неразрывно связана с судьбой Советской власти. Поворот среднего крестьянства в сторону Советов выбивал почву из-под ног меньшевиков и эсеров. Им все труднее становилось обманывать крестьянина-труженика. Трудящиеся крестьяне с презрением отворачивались от защитников помещиков и кулаков, называя членов Комуча «продажными душами». Крестьяне села Ново-Карамолы, Бугурусланского уезда, Самарской губернии, говорили о меньшевиках и эсерах:
«Мы им не доверяем, так как уже взгляд на жизнь у нас изменился, да и времена теперь не прежние»[327].
Передавая свои впечатления о настроении крестьян Самарской губернии, корреспондент эсеровской газеты вынужден был признать, что на красноармейцев крестьяне «готовы молиться,только бы показались они, — все бы пошли за ними и с ними»[328].
Меньшевистским и эсеровским агитаторам стало опасно показываться в деревнях. Учредиловских агитаторов, приехавших в село Пестровку, Николаевского уезда, Самарской губернии,крестьяне выпроводили с криками: «убить шпионов буржуев, вы за купцов стоите!..»