Сколь ни велико было самообладание Ярхуда, он все же испытывал сильное волнение. Не использовать ли этот момент для похищения? Время поджимало, так как господин Керабан мог прибыть с часа на час. К тому же ничто не доказывало, что прежде, чем совершить свое сумасшедшее путешествие вокруг Черного моря, он не пожелает отпраздновать в самый короткий срок свадьбу Амазии и Ахмета. Ну, а Амазия, ставшая женой Ахмета, — это совсем не та молодая девушка, которую ожидал дворец господина Саффара!
Да! Капитан Ярхуд внезапно почувствовал желание применить силу. Это как нельзя более соответствовало его грубой натуре, не знавшей осторожности. Кроме того, обстоятельства были благоприятны, ветер — попутный. Тартана, выбравшись из залива, оказалась бы в открытом море прежде, чем возникнет мысль о преследовании, даже если исчезновение молодой девушки будет сразу же замечено. Конечно, если бы не Ахмет, капитан не поколебался бы отплыть в открытое море, пока Амазия и Неджеб доверчиво занимались бы выбором его товаров. Девушек легко сделать узницами нижней палубы, заглушив их крики до выхода из бухты. В присутствии Ахмета все это проделать труднее… Хотя — и это возможно! Ну, а вопрос о том, как освободиться потом от энергичного молодого человека, капитана не смущал. Убийство? Так что ж! И ему есть своя цена. Похищение будет оплачено господином Саффаром еще дороже. Только и всего.
Итак, Ярхуд ждал на ступенях террасы, размышляя, как лучше поступить, когда господин Ахмет со своими спутницами сядут в шлюпку «Гидары».
Ахмет уже помогал Амазии сесть на заднюю скамью шлюпки, когда дверь на галерее открылась. Человек лет пятидесяти, в полутурецком, полуевропейском одеянии, стремительно вошел, крича:
— Амазия?.. Ахмет?
Это был банкир Селим, отец молодой невесты, корреспондент и друг господина Керабана.
— Дочь моя? Ахмет? — зовуще повторил Селим.
Амазия, с помощью жениха, вновь вышла из лодки и устремилась на террасу.
— Папа, что случилось? — спросила она. — Что вас заставило так быстро вернуться из города?
— Большая новость!
— Хорошая? — спросил Ахмет.
— Великолепная! — ответил Селим. — Только что в контору явился нарочный, посланный моим другом Керабаном!
— Возможно ли? — воскликнула Неджеб.
— Нарочный возвещает о прибытии своего господина, — ответил Селим. — И будет это вот-вот!
— Мой дядя Керабан! — повторял Ахмет. — Мой дядя Керабан покинул Константинополь?
— Да, и я жду его здесь.
К большому счастью капитана «Гидары», никто не заметил гневного жеста, от которого он не смог удержаться. Немедленное прибытие дяди Ахмета было серьезнейшим препятствием для осуществления его планов.
— Ах, этот добрый господин Керабан! — воскликнула Неджеб.
— Но зачем он приезжает? — спросила молодая девушка.
— Из-за вашей свадьбы, дорогая хозяйка! — ответила Неджеб. — Иначе что бы ему делать в Одессе?
— Должно быть, так, — согласился Селим.
— Я тоже так думаю, — ответил Ахмет. — Зачем бы ему еще покидать Константинополь? Он, наверное, одумался, мой достойный дядя. Покинул контору, дела, неожиданно, не предупреждая! Это сюрприз, который он захотел нам сделать.
— Какой достойный прием мы ему окажем! — воскликнула Неджеб.
— А нарочный ничего не сказал вам, отец, о причине приезда? — спросила Амазия.
— Ничего, — ответил Селим. — Он просто взял лошадь на почтовой станции Маяки[150], — там остановилась для смены упряжки карета моего друга Керабана. И прискакал объявить мне, что мой друг приедет прямо сюда, не останавливаясь в Одессе. Так или иначе, — с минуты на минуту Керабан появится здесь.
Можно легко догадаться, что отсутствующий друг банкира Селима, дядя — для Амазии и Ахмета, господин Керабан — для Неджеб мог бы услышать в этот момент самые теплые благопожелания в свой адрес. Его появление означало, что свадьба состоится в ближайшее время и счастье жениха и невесты — не за горами. Больше никаких отсрочек столь долгожданного союза! Так что, господин Керабан, будучи самым упрямым, оказался еще и самым лучшим из людей.
Ярхуд бесстрастно присутствовал при всей этой семейной сцене и не отсылал свою шлюпку. Ему было важно теперь узнать, каковы истинные намерения господина Керабана и действительно ли следовало опасаться, что он пожелает отпраздновать свадьбу Амазии и Ахмета прежде, чем вновь продолжит свою поездку вокруг Черного моря.
В этот момент снаружи послышались голоса, один из которых перекрывал все остальные. Дверь открылась, и появился господин Керабан, за которым следовали ван Миттен, Бруно и Низиб.
Глава десятая,
— Здравствуй, друг Селим! Здравствуй! Да сохранит Аллах тебя и весь твой дом!
Сказав это, негоциант крепко пожал руку своего одесского корреспондента.
— Здравствуй, племянник Ахмет!
И господин Керабан прижал своего племянника Ахмета к груди в мощном объятии.
— Здравствуй, моя маленькая Амазия!
Торговец поцеловал в обе щеки молодую девушку, которая должна была стать его племянницей.
Все это произошло так быстро, что никто не успел даже ответить.
— А теперь до свидания… и в дорогу! — продолжил господин Керабан, поворачиваясь к ван Миттену.
Флегматичный голландец даже не был представлен — до того господин Керабан спешил. Со своим бесстрастным выражением лица ван Миттен казался каким-то нереальным персонажем во всей этой фантасмагорической сцене.
Видя, как господин Керабан расточает поцелуи и рукопожатия, присутствующие не усомнились, что он прибыл, чтобы ускорить бракосочетание. Но, услышав восклицание «в дорогу», они были ошеломлены.
Первым пришел в себя и вмешался в разговор Ахмет:
— Как «в дорогу»?
— Да, племянник, в дорогу!
— Вы снова уезжаете, дядя?
— Тотчас же!
Это заявление вызвало еще большее изумление, а ван Миттен прошептал на ухо Бруно:
— Чему тут удивляться! Происходящее — вполне в духе моего друга Керабана!
— Вполне, — кивнул Бруно.
Тем временем Амазия продолжала смотреть на Ахмета, тот глядел на Селима, а Неджеб просто не спускала глаз с этого невероятного дяди — человека, способного уехать, даже не приехав как следует!
— Пойдемте, ван Миттен, — сказал господин Керабан, направляясь к двери.
— Сударь, вы мне объясните, в чем дело? — обратился Ахмет к ван Миттену.
— Что я могу к этому добавить? — пожал плечами голландец, который уже шел по пятам за своим другом.
Однако, уже почти выходя, господин Керабан неожиданно остановился и спросил, обращаясь к банкиру:
— Кстати, друг Селим, вы обменяете мне несколько тысяч пиастров на рубли по их стоимости?
— Несколько тысяч пиастров?.. — переспросил Селим, даже не пытаясь уже что-либо понять.
— Да, Селим, мне нужны русские деньги для проезда по российской территории.
— Но, дядя, что случилось, наконец? — воскликнул Ахмег, к которому присоединилась молодая девушка.
— По какой расценке их сегодня обменивают? — спросил господин Керабан.
— Три с половиной за сто, — ответил Селим, в котором на момент проснулся банкир.
— Что? Три с половиной?
— Курс рубля идет на повышение, — ответил Селим. — Он пользуется спросом на рынке…
— Ладно, для меня, друг Селим, будет только три с четвертью! Вы слышите? Три с четвертью!
— Для вас, да!.. Для вас, друг Керабан, даже без каких-либо комиссионных!
Очевидно, банкир Селим не понимал больше, что он говорит и делает.
Само собой разумеется, что из глубины галереи Ярхуд наблюдал всю эту сцену с предельным вниманием, взвешивая возможные последствия для своих планов.
В этот момент Ахмет схватил дядю за руку, остановил его на пороге и не без труда вынудил вернуться.
— Дядя, — сказал он ему, — вы обняли всех нас в момент, когда приехали…
— Вовсе нет, вовсе нет, племянник, — ответил Керабан. — В момент, когда я уже уезжал!
— Пусть так, дядя! Не хочу вам противоречить… Но, по крайней мере, скажите нам, зачем вы приехали в Одессу.
— Я приехал в Одессу, — ответил негоциант, — только потому, что этот город на моем пути. Если бы Одесса не была на этом маршруте, то я не оказался бы здесь! Верно, ван Миттен?
Голландец удовольствовался тем, что сделал утвердительный знак, медленно опустив голову.
— А, да! Вы не были представлены, и мне нужно это сделать, — спохватился господин Керабан. — Мой друг ван Миттен, — представил он, обращаясь к Селиму, — корреспондент из Роттердама, которого я везу обедать в Скутари.
— В Скутари? — удивился банкир.
— Да… кажется… — проронил ван Миттен.
— И его лакей Бруно, — прибавил Керабан, — добрый слуга, который не пожелал расстаться со своим хозяином.
— Кажется… — отозвался, как верное эхо, Бруно.
— А теперь в дорогу!
Но тут в разговор снова вмешался Ахмет.
— Пусть так, дядя, — сказал он, — и поверьте, что ни у кого здесь нет желания спорить с вами… Но если вы приехали в Одессу, потому что она находится на вашем пути, то каким же маршрутом вы хотите следовать, чтобы добраться из Константинополя в Скутари?
— Маршрутом, который идет вокруг Черного моря.
— Вокруг Черного моря! — воскликнул Ахмет.
Последовала минутная тишина.
— Ну да, — снова заговорил Керабан. — А что такого необычного, удивительного в том, что я еду из Константинополя в Скутари вокруг Черного моря?
Банкир Селим и Ахмет переглянулись. Не сошел ли богатый негоциант из Галаты с ума?
— Друг Керабан, — начал Селим, — мы вовсе не собираемся вам возражать…
Это была обычная фраза, которой предусмотрительно начинали любой разговор с упрямым героем.
— Мы не хотим вам возражать, но нам кажется, чтобы прямо двигаться из Константинополя в Скутари, нужно всего-навсего пересечь Босфор.
— Нет больше Босфора!