Все уже двинулись было по проходу, чтобы добраться до окрестной равнины. Но тут Бруно, — мог ли он даже в такую минуту забыть о провизии! — заметил:
— Постойте, нельзя же оставлять здесь этого осла.
— Действительно, — подхватил Ахмет. — Возможно, что Скарпант сбил нас с пути в этой отдаленной области Анатолии. Может быть, мы дальше от Скутари, чем думаем… А в тележке вся наша провизия.
Увы, все это было похоже на правду! Как знать, далеко или близко берега вожделенного Босфора…
Впрочем, гадать не приходилось; нужно было действовать, не теряя ни мгновения.
— Хорошо, — сказал Керабан, — осел последует за нами. Почему бы ему и не последовать?
И, говоря это, он взял осла за повод и попытался притянуть к себе.
— Пошли, — сказал он. Осел не пошевелился.
— Ты пойдешь добровольно? — спросил негоциант, сильно толкая его.
Осел, несомненно очень упрямый по природе, остался недвижим.
— Толкни его, Низиб, — сказал Керабан.
Низиб с помощью Бруно попытался подтолкнуть осла сзади… Но тот вместо того, чтобы двигаться вперед, стал пятиться назад.
— А, ты упрямишься, — закричал торговец, раздражаясь уже всерьез.
— Вот хорошо, — пробормотал Бруно. — Упрямец против упрямца.
— Ты противишься мне… Мне? — спросил Керабан.
— Ваш хозяин нашел своего, — заметил Бруно Низибу, стараясь говорить тихо.
— Удивительно… — ответил Низиб еще тише. Тем временем Ахмет повторял с нетерпением:
— Нужно же отправляться! Мы не можем задерживаться ни на минуту… даже рискуя потерять этого осла.
— Мне! Уступить ему! Никогда! — выкрикивал Керабан. И, схватив осла за уши, стал дергать их, как будто старался вырвать. — Ты пойдешь? — кипятился он.
Осел не пошевелился.
— А, ты не хочешь повиноваться силе! — кричал Керабан. — Отлично, я все же добьюсь своего хитростью!
Негоциант подбежал к входу в пещеру, собрал несколько пучков травы, сделал из нее небольшую связку и предложил ослу. Тот сделал шаг вперед.
— А, — воскликнул Керабан, — вот что нужно, чтобы побудить тебя двигаться.
Через миг связка была привязана к концу оглобли тележки на таком расстоянии, чтобы осел, даже вытягивая голову, не смог достать ее. Это привело к тому, что завлекаемый приманкой, которая все время перемещалась перед ним, осел стал двигаться в сторону выхода из ущелья.
— Очень изобретательно, — похвалил ван Миттен.
— Отлично, подражайте ему! — воскликнула благородная Сарабул, увлекая голландца вслед за тележкой.
Она тоже была перемещающейся приманкой, но такой, какая ван Миттена, в отличие от осла, совсем не вызывала аппетита.
Все путники, собравшись в тесную группу, тотчас же покинули лагерь, который невозможно было оборонять.
— Итак, Ахмет, — сказал Керабан, — ты считаешь, что этот Саффар — та же самая наглая личность, из-за бессмысленного упрямства которой разбилась моя почтовая карета на железной дороге Поти?
— Да, дядя, но важнее всего то, что это негодяй, похитивший Амазию! Позволь, я сам с ним сквитаюсь! Он — мой!
— Поделим на двоих, племянник Ахмет, поделим на двоих, — ответил Керабан, — и да поможет нам Аллах!
Едва господин Керабан, Ахмет и их спутники поднялись по пятидесятифутовому проходу в ущелье, как увидели — вершины скал черны от нападающих. Послышались угрожающие крики, и со всех сторон стали раздаваться выстрелы.
— Назад, назад! — закричал Ахмет, заставляя свой отряд отступить к границе лагеря. Было уже слишком поздно выходить из «Теснин Нерисы», чтобы занять более подходящую оборонительную позицию.
Наемники Саффара в количестве двенадцати человек, подстрекаемые главарем, начали свое преступное нападение. Все преимущества были у них, и судьба господина Керабана и его спутников полностью в руках бандитов.
— Сюда, сюда! — командовал Ахмет, и его голос перекрыл все шумы.
— Женщин в середину! — потребовал Керабан.
Амазия, Сарабул и Неджеб образовали группу, вокруг которой расположились Керабан, Ахмет, ван Миттен, Янар, Низиб и Бруно. Таким образом, отряду Саффара противостояли шесть человек один против двоих, да еще в неудобной позиции.
Бандиты, издавая ужасающие вопли, хлынули, как лавина, через проход и ворвались в центр лагеря.
— Друзья! — воззвал Ахмет. — Будем защищаться насмерть!
Разгорелся бой. Почти тут же Низиб и Бруно получили легкие ранения, но продолжали сражаться, и не менее храбро, чем отважная курдчанка, чей пистолет неустанно отвечал на выстрелы нападавших.
Было очевидно, что эти последние имели приказ захватить Амазию живой и старались драться по преимуществу холодным оружием, чтобы не задеть девушку каким-нибудь случайным выстрелом. Поэтому в первые моменты преимущество было не на их стороне. Несколько нападавших упали тяжело раненными. И тут на поле битвы появились еще два наиболее опасных врага. Это были Саффар и Скарпант.
— А, негодяй! — закричал Керабан. — Это он. Тот самый, с железной дороги!
Несколько раз негоциант пытался прицелиться в него, но безуспешно, так как его отвлекали другие противники.
Тем временем Ахмет и его спутники отважно сопротивлялись. У всех была только одна мысль: любой ценой спасти Амазию, любой ценой расстроить замыслы Саффара. Однако, несмотря на всю преданность и храбрость, скоро им пришлось уступить численности. Постепенно Керабан и его друзья стали отступать и оказались разъединенными, прижатыми к скалам.
Появился Саффар и, указывая на девушку, крикнул Скарпанту:
— Действуй, действуй!
— Да, господин Саффар, — ответил Скарпант. — На этот раз она от вас не ускользнет!
Воспользовавшись замешательством путешественников, Скарпант бросился на Амазию, схватил ее и попытался вытащить из лагеря.
— Амазия, Амазия! — закричал Ахмет. Он рванулся к невесте.
Несколько бандитов сразу преградили ему путь и вынудили сражаться с ними.
Янар тоже попробовал вырвать девушку из объятий Скарпанта. Тщетно! Бандит, унося Амазию на руках, устремился к выходу из ущелья. Но Керабан прицелился в него, и предатель упал, пораженный насмерть, выронив девушку.
— Скарпант… погиб! Отомстим за него! — закричал предводитель бандитов. — Отомстим!
Нападавшие бросились на Керабана и его друзей с яростью, перед которой невозможно было устоять. Зажатые со всех сторон, путешественники почти не могли пользоваться оружием.
— Амазия, Амазия! — закричал Ахмет, пытаясь прийти на помощь девушке, которую Саффар сумел схватить и теперь уносил из лагеря.
— Смелей! Смелей! — не переставал кричать Керабан, хотя уже хорошо понимал, что он и его товарищи на волосок от гибели.
В этот миг выстрел, раздавшийся с вершины скалы, уложил одного из бандитов. Последовали другие выстрелы, поразившие еще нескольких злоумышленников. И это вызвало панику среди остальных.
Саффар на секунду остановился, стараясь понять, что происходит и откуда к господину Керабану пришла поддержка. Это позволило Амазии вырваться из его рук.
— Отец! Отец! — закричала девушка.
Это действительно был Селим, который с двадцатью хорошо вооруженными людьми пришел на помощь маленькому каравану в самый последний момент.
— Спасайся кто может! — закричал главарь банды, подавая пример к бегству. Он и оставшиеся в живых злоумышленники бросились в пещеру, у которой, как уже известно, был и второй выход.
— Трусы! — закричал Саффар, видя, как они исчезают. — Хорошо же, живой она не останется!
И он устремился к Амазии как раз в момент, когда на него, в свою очередь, бросился Ахмет.
Саффар выпустил в молодого человека последний заряд своего револьвера и промахнулся.
Но не промахнулся Керабан, сохранивший хладнокровие. Он обрушился на Саффара, схватил его за горло и нанес удар кинжалом в сердце. Раздался рев, и все было кончено. Саффар в своих последних конвульсиях не мог даже услышать, как его противник воскликнул:
— Это тебе урок за мою разбитую карету!
Господин Керабан и его спутники были спасены, отделавшись лишь несколькими легкими ранениями. Все показали себя с наилучшей стороны, все: Бруно и Низиб, чья храбрость была подтверждена; господин Янар, мужественно сражавшийся; ван Миттен, отличившийся в рукопашной схватке; энергичная курдчанка, чей пистолет не знал отдыха в самый разгар битвы.
И все же если бы не появился с отрядом Селим, то с Амазией и ее защитниками было бы покончено. Все они погибли бы, так как решили драться за девушку до конца.
— Отец, отец!.. — кричала дочь, бросаясь в объятия Селима.
— Мой старый друг, — сказал Керабан, — вы… вы… здесь?
— Да, это я! — улыбнулся Селим.
Какой случай привел вас сюда? — спросил Ахмет.
— Это не случай! — ответил Селим. — Я уже давно отправился бы на поиски дочери, если бы не был ранен при ее похищении.
— Ранен, отец?
— Да! Выстрелом с тартаны. Из-за этой раны я не мог покинуть Одессу в течение месяца. Но несколько дней назад депеша Ахмета…
— Депеша? — воскликнул Керабан, которого это неприличное слово внезапно насторожило.
— Да, депеша, отправленная из Трапезунда.
— Так это была…
— Да, дядюшка, — подхватил Ахмет, бросаясь на шею Керабану, — и признайтесь, что, впервые послав телеграмму без вашего ведома, я хорошо сделал!
— Да… не очень хорошо! — скривился дядя, качая головой. — Но я не буду тебя за это упрекать.
— Тогда, — продолжал Селим, — узнав из этой депеши об опасностях, угрожающих вашему маленькому каравану, я собрал этих храбрых слуг, прибыл в Скутари и отправился на прибрежную дорогу.
— Ей-богу, друг Селим, — воскликнул Керабан, — вы прибыли вовремя! Без вас все погибли бы. И все же мы хорошо сражались!
— Да, — прибавил господин Янар, — и моя сестра показала, что, если нужно, она умеет стрелять.
— Какая женщина, — пробормотал ван Миттен.
В это время проблески зари осветили горизонт, и в первых лучах дня стали вырисовываться неподвижно застывшие в небе облака.
— Но где мы находимся, друг Селим? — спросил господин Керабан. — И как вы попали в это место, куда завлек нас предатель?